Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона". Краткое содержание предыдущей серии: читать дальшеМастер убеждает Джона Смита открыть часы и превратиться обратно в Доктора. Но у Джона на Земле остались бывшая жена и дочь... И читайте предупреждения.
Рейтинг: PG-13, в отдельных главах до NC-17
Предупреждения:
Предыдущие части:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
читать дальшеОт автора: за идею спасибо Н.В. Гоголю.
- Где мы? – Молли с любопытством оглядела лесок, где приземлилась Тардис. Лес был жидкий, как вблизи от жилья, но заваленный буреломом и заросший травой и невысокими кустами с ягодами.
- На Земле! – объявил Доктор.
- Поразительные познания в географии, - сообщил Мастер Молли.
- Мы не во Франции, - попытался реабилитироваться Доктор. - Где точно – я пока не уверен, но сейчас мы это выясним…
- И как же ты собираешься это сделать? – поинтересовался Мастер в сторону.
- Сейчас найдем людей и спросим!
Доктор решительно двинулся сквозь тощие березки и осины куда глаза глядят.
- Отличный план.
Мастер заговорщически переглянулся с Молли, и та фыркнула.
Едва они успели пройти несколько десятков шагов, как кусты справа затрещали и прямо на них оттуда вылетел запыхавшийся человек с бешено вытаращенными глазами.
- Спасите, люди добрые! – возопил он и повис на Докторе. – Не выдавайте меня, Христом-Богом прошу!
Доктор поддержал его под локти и стал озираться в поисках опасности:
- Что случилось?
Он получил ответ на свой вопрос, когда на прогалину с другой стороны степенно вышли два мужика с длинными усами.
- Зря крюк делал, - сказал один с легкой усмешкой.
- Только сюртук порвал, - добавил второй.
Испуганный человек попытался спрятаться за Доктором, но ему это плохо удалось, поскольку он был раза в два шире в плечах.
- Что ты льнешь к пану, как теленок к мамке, ступай сюда, - велел один из преследователей.
- Минуточку! – Доктор шагнул вперед. – Можно поинтересоваться, в чем проблема?
- Пан философ удумал бежать, не выполнив работу. Ну, давай, шагай, - подбодрил человек того, кого он назвал «философом». Тот, в оборванной черной робе, с грязными босыми ногами и волосами, остриженными под горшок, мало походил на человека ученого звания, и Мастер решил про себя, что в этой местности под «философами» понимают нечто другое.
- Простите, еще один вопрос, - Доктор поднял руку. – Где мы находимся?
- У хутора пана сотника.
Молли толкнула Мастера локтем в бок и прошептала:
- Это он на каком языке сейчас сказал?
- На местном диалекте, но ты должна понимать его, как английский.
- Хмм, - с сомнением протянула она.
- А в какой стране мы находимся? – продолжал Доктор диалог с туземцами. Те переглянулись и хохотнули:
- Хорошо погулял вчера, пан? И откуда баб себе таких нашел, - они оглядели Молли и Мастера. – Точно ли бабы? Штаны вроде мужичьи.
- Кто тебя так обкромсал-то, дочка? – сочувственно спросил Молли один, кивнув на её короткую мальчишечью стрижку. – Болела, что ли?
- Между прочим, это модно, - ответила та, не моргнув глазом. – А вас кто постригал?
Туземцы укоризненно покачали головами на её дерзость.
- Некогда нам тут с вами лясы точить. Довольно погуляли, философ, пора и домой, - они подхватили того под обе руки, и он, понурясь, последовал за ними.
- Что за работу он должен выполнить? – на ходу спросил Мастер: они с Доктором и Молли тоже пошли следом, надеясь, что люди выведут их к поселению.
- У нас тут панночка померла, - обернулся один из туземцев (Мастер с трудом различал их из-за одинаковых обвислых усов и одутловатых физиономий). – Так перед смертью завещала, чтоб отпевал её Хома Брут из Киевской бурсы. Аж за пятьдесят верст за ним посылали, а он всё деру дать норовит.
- Почему? – поинтересовался Мастер.
- Да кто ж его знает!
- Отпустите меня, Христа ради! – вновь запричитал несчастный Хома Брут. – Сил моих больше нет!
- Последняя ночь осталась, - утешительно похлопал его по плечу один из мужиков, постарше и посолиднее.
- Почему вы не хотите отпевать эту вашу панночку? – Молли догнала туземцев и пошла рядом. Хома только вздохнул и отмахнулся.
Доктор же приблизился к Мастеру и сказал вполголоса:
- Что-то здесь не то.
- Конечно, - согласился тот. – На что спорим, что эти двое – переодетые далеки?
- Я серьезно, - с упреком ответил Доктор.
- Я тоже. Ничего, сейчас твоя Молли разговорит этого «философа».
Они вышли из леса, и вдалеке показались строения с деревянной церквушкой чуть поодаль. Молли в самом деле уже оживленно расспрашивала туземцев о том, чем они живут и занимаются, а те, в свою очередь, допытывались про её странный костюм и прическу. Из неё вышел бы неплохой шпион, подумал Мастер.
Когда группа приблизилась к хутору, Доктор спросил у старшего из местных:
- Вы не против, если мы тут осмотримся?
- За погляд денег не берут, - разрешил тот. – Но только попробуйте что стащить – так отдерем, что мало не покажется.
- Мы люди честные, - скромно заверил его Мастер.
Двое усатых отошли к дому, и с Мастером, Доктором и Молли остался только Хома. Он уже оправился от страха и смотрел на них с любопытством и даже вызовом.
- Как вас звать-то? – спросил он без всякого стеснения.
- Я Молли, - ответила девочка первой. – А это Доктор и Мастер.
- Из немцев, что ли? – удивился Хома. – То-то я смотрю, наряды на вас ненашенские и говорите странно.
- Да, мы не местные, - Доктор небрежно помахал в воздухе рукой. – Может, присядем? – он указал на скамью в тени у стены.
- Отчего ж не присесть.
Хома сел, Доктор и Молли примостились по обе стороны от него, а Мастер остался стоять напротив, сложив руки на груди и внимательно следя за обстановкой. Хома достал из кармана трубку и завозился с ней.
- Вы человек ученого звания, пан доктор, как я погляжу, - сам завел он разговор. - Вот вы мне скажите, по науке, бывает ли на свете нечистая сила?
Доктор подался вперед:
- Нечистая сила? Вы что-то видели?
- Да так… - Хома вдруг будто смешался и понизил голос: - Вы тут люди прохожие, так я вам расскажу, а то невмоготу уже!
Он заговорил негромко, и Мастеру пришлось тоже подобраться ближе, а затем и сесть на скамью рядом с Молли. Все четверо заговорщически склонили друг к другу головы.
- Шел я как-то полем, - говорил Хома, - да заплутал на ночь глядя. Думал уж, в поле заночевать придется, как смотрю – хутор виднеется. Стучуся, значится, долго стучал, и открывает мне бабуся. Страшна, как смертный грех, седая вся, сморщенная. Ну, попрепирался я с ней, и пустила она меня переночевать в хлеву на сене. И вот я уж заснул было, как открывается дверь, входит старуха – и ко мне. Я от неё – она за мной, я от неё – она ко мне, да как схватит, как вспрыгнет мне на спину, и давай меня метлой охаживать! Я её сбросить хочу, а она не дается, и колени мои сами так и прыгают, так и прыгают. Пустились мы с ней вскачь таким макаром, через леса, через поля, через реки. Долго я рысака изображал, но, видать, наскучило ей гулять, и вернулись мы на землю. И тут я, не будь дурак, сам вскакиваю к ней на спину, да пятками её пришпориваю. Она поначалу-то вопила да бранилась, а потом всё как-то тише и тише, и упала на землю. Гляжу я: а это вовсе и не старуха, а молодая панночка! Лежит и стонет вся, мол, не могу больше. Тут меня такой страх взял, что дернул я, да и бежал до самого Киева, - Хома еще больше понизил голос и прошептал: - Так та ведьма, что я до смерти уходил, и была помершая панночка!
Молли слушала, открыв рот. Когда Хома закончил рассказ, она обратилась к Доктору:
- Ведьм же не бывает?
Лицо у Доктора было серьезное и сосредоточенное, и Молли осеклась и добавила недоверчиво:
- Или бывают?
Она повернулась к Хоме:
- Но это же ещё не вся история, верно? Почему вы бежали?
Тот переложил трубку в левую руку и перекрестился правой.
- Самая-то жуть после началась, - сказал он с тайной гордостью бывалого человека, повествующего о своих похождениях. – Панночка перед смертью завещала, чтобы я её три ночи отпевал. Две ночи я уж выстоял с Божьей помощью, да как подумаю, что сегодня опять туда, ноги не слушаются. А что поделать? Сотник, отец её, обещал отходить кожаными канчуками, коли не исполню. А исполню – тысячу червонцев!
- Так что было ночью-то? – с придыханием спросила Молли.
- А было вот что: как солнце село, начал я, как водится, заупокойную читать. Страшно, да думал я попервой, что одно всё – покойница-то мне более ничего сделать не сумеет. Не встанет же она, так я думал, хоть и лежит в гробу, как живая. Но на всякий случай очертил я себя кругом меловым. Читаю, значит, и вдруг покойница как вскочит из гроба! – он взмахнул руками, и Молли отшатнулась, чуть не стукнувшись затылком о нос Мастера. – Я аж весь табак рассыпал! В первую ночь просто бродила она вокруг, меня искала, - он вытянул руки вперед, как слепой, и провозгласил замогильным голосом: - «Где ты-ы, Хома-а? Найду-у!» А нынче уж призвала упырей да вурдалаков, а сама в гробу по всей церкви летала, пыталась круг мой охранный прошибить. Нечисть из щелей и углов повылазила и всю ночь так вопила да завывала, что я от страха чуть ума не решился.
- Дело было там? – Доктор вскочил и указал за забор, на деревянную церквушку в некотором отдалении. Хома кивнул. Доктор решительно двинулся к ней, и остальные потянулись за ним. Он первым перемахнул через плетень, помог Молли, поддержав её под локоть, и протянул руку Мастеру. Тот сделал вид, что не заметил жеста, и перелез через забор.
Церковь была очень старая и неухоженная, со скрипучим высоким крыльцом, несколькими закопченными образами внутри и дощатым полом, который стонал и подпрыгивал под ногами при каждом шаге.
В центре стоял открытый гроб. Мастер и Доктор склонились над ним, Молли остановилась в стороне, а философ так и вовсе остался на крыльце, сославшись на то, что и так довольно нагляделся на покойную. Девочка неуютно ежилась, потирая одной рукой предплечье другой.
Доктор вынул из кармана звуковую отвертку и стал медленно сканировать тело. Как и сказал Хома, выглядела покойница, как живая: кожа её была бледной, но не той пергаментной желтизной, какой отмечены трупы, а прозрачной фарфоровой белизной, как у человека, никогда не бывавшего на солнце. Губы ярко-алым светились на её лице, а неестественно-длинные ресницы оттеняли щеки. Распущенные смоляные волосы обрамляли высокие скулы гладкими, блестящими прядями. По всем канонам земной красоты панночка была красавицей, и уже одно это было подозрительно: Мастер достаточно времени провел на Земле, чтобы знать, что у любой женщины есть недостатки во внешности. Идеальность внешней оболочки наводила на мысль, что она – либо иллюзия, либо имеет искусственное происхождение.
Мастер взял покойницу за запястье. Пульса, конечно, не было, но и трупного окоченения – тоже. Кожа была мягкой и прохладной и определенно живой.
- Самонаведенная кома, - сказал он. Доктор кивнул.
- Судя по физическим характеристикам, она человек. Тогда непонятно, как она может входить и выходить из комы по собственному желанию, - он почесал затылок концом отвертки.
- Мы всегда можем предположить, - с совершенно серьезным лицом сказал Мастер, - что наш туземный друг злоупотребляет местными напитками.
Доктор хмыкнул.
- Наверняка есть внешняя сила, которая управляет ею во время ночных эскапад.
- Марионетка, - задумчиво протянул Мастер. – Надо разбудить её.
- Что, если она не перенесет внезапного выхода из комы?
Мастер пожал плечами:
- Пятьдесят на пятьдесят.
Он пальцем приподнял девушке одно веко; Доктор перехватил его запястье и тут же отпустил, будто испугавшись прикосновения:
- Не стоит рисковать.
- Какая разница? - Мастер пренебрежительно мотнул головой. – Так будет быстрее.
- Зато подождать – надежнее. Если ты разбудишь её сейчас, мы можем вообще никогда не узнать, что здесь происходит.
- О, - понимающе кивнул Мастер. – Любопытство.
Он повернулся к Молли и поманил её пальцем.
- Подойди.
Та помялась на месте и ответила:
- Зачем?
- Иди сюда, посмотришь поближе.
- Я лучше тут постою.
- Молли! – настойчивей повторил Мастер.
- Оставь её в покое, - вполголоса вступился Доктор. – Она не хочет.
- Если она боится сейчас, - так же негромко ответил Мастер, - то что будет ночью, когда это существо будет носиться вокруг и завывать? А ведь мы обязательно вернемся сюда ночью, да, Доктор?
Он обернулся к Молли и велел беспрекословным тоном:
- Сюда, быстро.
Она закатила глаза к потолку и подошла с независимым видом:
- Ну?
- Познакомься, это панночка, - Мастер взял руку покойницы и протянул её Молли. Та отпрыгнула со сдавленным вскриком.
- Ты совсем больной, что ли?
- Поздоровайся с ней, - Мастер пошевелил пальцы на белой прохладной руке.
Молли с отвращением сглотнула:
- Убери от меня эту гадость.
- Она не мертвая, она в коме, - мягко сказал Доктор.
- Можешь её потрогать, - добавил Мастер.
- Не буду я её трогать! – в голосе Молли послышались истерические нотки. Она резко развернулась на каблуках и направилась к выходу.
Доктор пожал плечами, мол, ничего не поделаешь.
- Если ты уйдешь, - сказал Мастер небрежно, - я запру тебя в Тардис, пока мы будем охотиться за интересными монстрами, и ты всё пропустишь.
Молли обернулась и сказала с вызовом:
- Не запрешь.
- С чего бы это?
- Ты меня любишь и не ничего мне не сделаешь! – заявила она, как о чем-то само собой разумеющемся, и гордо удалилась из церкви. Первым побуждением Мастера было догнать её и силком отволочь в Тардис, потом он наткнулся на отвратительно понимающий взгляд Доктора, и его злость выплеснулась против него:
- Что? Что тебе?
Отрицать всё значило бы выглядеть ещё более жалким и беспомощным, и Мастер почувствовал себя загнанным в угол. Всё, что он ни делает, приводит к одному и тому же результату: его сажают на крючок его же собственных эмоций и любуются потом, довольные, со своими сочувствующими улыбочками. Лучше никак, чем так; Мастер задушил ярость, и возникшую за ней обиду, и ощущение безнадежности, и жалость к самому себе. Они последовательно сменились на его лице едва уловимыми тенями и, наконец, уступили место непроницаемому равнодушию.
- Солнце вот-вот сядет, а мы до сих пор не определились с планом, - холодно сообщил он Доктору.
* * *
Красный диск солнца опускался за горизонт в фиолетово-оранжевом буйстве красок. Из всех проявлений земной природы Мастер предпочитал два: закат и рассвет, когда небо приобретало почти правильные, галлифрейские цвета. Если не обращать внимания на чужие запахи вокруг и чужую линию горизонта, можно было представить, что стоишь на пороге своего дома и любуешься вечерним пейзажем. На Галлифрее собственный дом, не родительский и не комната в Академии, был у Мастера очень недолго, и он толком не знал, что делать там одному. Тем более он никогда не стоял на его пороге и не смотрел в небо, но теперь фантазия об этом стала мучительно желанной из-за своей неосуществимости.
Мастер прислонился к косяку двери старой церкви, покрытому деревянными заусенцами, и прищурился, чтобы отсечь всё лишнее и видеть только угасающие багровые отсветы на облаках. «Никогда, никогда, никогда», - хотелось повторять ему, заново открывать рану, потому что страх, что когда-нибудь он забудет, каким был Галлифрей, был сильнее инстинкта самосохранения.
Может быть, стоит родить ещё ребенка. Детей. Тогда можно будет рассказать им всё, каждую мелочь, чтобы они помнили тоже. С Доктором говорить о Галлифрее бесполезно, он хочет забыть, сбежать, сделать вид, что он принадлежит не к той потерянной планете, а к этой, цветущей и живой. Он затыкает уши и закрывает глаза и не хочет понимать, что без них мертвые умрут безвозвратно и что Мастер не может помнить один.
Мастер целый год на Вэлианте и несколько недель с тех пор, как Доктор вернулся на Тардис, твердил ему, что нужно что-то делать, как-то действовать, но Доктор делает глухое и раненое лицо и не отзывается на невысказанное «Пожалуйста, послушай».
Молли неслышно подошла к Мастеру и взяла его под руку.
- Скоро придут люди из деревни запирать церковь. Доктор говорит, нам надо спрятаться.
Мастеру стало неприятно от прикосновения, вторгшегося в его мысли, и он поспешил освободить руку.
- Ты на меня обиделся? – теперь Молли положила подбородок на его плечо и посмотрела снизу вверх щенячьими глазами. С тех пор, как он приобрел женское тело, она стала обращаться с ним куда более вольно; может быть, девочка воспринимала его как подружку или старшую сестру – об этом он предпочитал не задумываться.
Мастер отстранился и ответил:
- Нет.
Молли не поверила.
- Ты обиделся, - решила она за него и потыкала его пальцем в бок: – На надутых воду возят, на сердитых кирпичи.
- Прекрати! – не выдержал Мастер. Он разочарованно бросил последний взгляд на тонущее за горизонтом солнце и вошел в церковь.
Глава 9 (продолжение)
читать дальшеМастер присел на корточки чуть поодаль от Доктора и Молли, которые притаились в темном углу церкви, пока на крыльце мужики прощались с Хомой и запирали, по обыкновению, двери. Внутри стало совсем темно: запыленные оконца едва пропускали угасающий сумеречный свет. Церковь освещало только неровное мерцание свечей, понатыканных «философом» повсюду: в подсвечниках, на окладах закопченных икон и даже в щелях стен. Как только провожатые удалились, тот бросился к кафедре и дрожащей рукой стал освежать меловой круг на полу.
- Зачем он это делает? – уже не обязательно было понижать голос, но Молли всё равно говорила шепотом.
- Физическое отражение ментальных барьеров, - пояснил Доктор. – Так называемая «нечисть» зачастую питается психической энергией, и для защиты от неё необходимо уметь ограждать сознание своего рода непроницаемой стеной, - Доктор старался говорить понятнее и руками изобразил стену вокруг своей головы. – Для слабого сознания проще создать некий физический барьер, который будет служить костылями для ментального.
- А-а, - понимающе кивнула Молли. – Значит, это, - она ткнула пальцем в сторону ведьмы, - может сожрать нам мозг?
- Э-э, - Доктор на мгновение не нашёлся, что ответить. – Нет, не сожрать, нет. Если ты будешь вести себя уверенно и спокойно, она вряд ли сможет настроиться на твое психическое излучение.
Молли не выглядела убежденной.
Мастер достал из кармана лазерную отвертку и крутил её в руках – у него ещё не было времени проверить, всё ли работает после того, как она побывала в лапах у дикарей. Он нарочно углубился в это занятие, чтобы не слушать обсуждение ведьмы, состоявшее из дурацких вопросов Молли и примитивных ответов Доктора, который спускался до её уровня; чтобы не глядеть на «философа», который несколько раз уже приложился к бутылке и тяжело опирался о кафедру одним локтем.
- А что будет, если она настроится на мое – как ты сказал? – психическое излучение? – продолжала допрашивать Доктора Молли.
Мастер поднялся и отошел от них, неспешным шагом прогуливаясь по церкви, но в любой момент готовый к нападению.
- Ну… - протянул Доктор вполголоса.
«Убьет она тебя, и все дела», - злорадно подумал Мастер и остановился, как вкопанный.
- Не бойся, всё будет хорошо, - сказал Доктор.
Мастер, не оборачиваясь, ледяным тоном приказал Молли:
- Встань в круг.
- Я думала, это суеверие? – не очень уверенно возразила та.
- Кто тебе сказал такую чушь, - без всякой интонации произнес Мастер.
- Доктор сказал.
- Ну конечно. В круг.
Воцарилась тишина, нарушаемая только невнятным бормотанием философа. Затем Доктор сказал:
- Пожалуй, так будет лучше. Присмотри за Хомой, что-то он совсем расклеился.
Вряд ли Молли купилась на эту уловку, но послушно встала и поплелась к кафедре, всей своей фигурой и шаркающей походкой демонстрируя, как ей этого не хочется.
Мастер кивнул сам себе и обошел вокруг гроба, крутя отвертку между пальцами. Он остановился рядом с панночкой; она не шевелилась. Ничего не происходило, но Мастер чувствовал, как нечто сгущается в воздухе, готовясь прорваться на поверхность. По церкви пронесся сквозняк. Половина свечей погасла, и философ лихорадочно закрестился, взывая к Богу и каким-то местным святым.
Вдруг глаза покойницы распахнулись. Она медленно подняла вытянутые руки перед собой и села. Мастер помахал ладонью у неё перед лицом: она его не видела, взгляд у неё был слепой и застывший. Она определенно управлялась иной сущностью, и проще всего было разорвать связь, разбудив её.
- Мастер, не трогай её! – предупредил Доктор; он приблизился и стал почти за его спиной.
- Ш-ш, я лучше знаю, - шикнул на него Мастер.
Панночка тем временем перекинула ноги через стенку гроба и спустилась на пол. У неё были скупые, деревянные движения, как у ходячей куклы. Мастер коснулся её концом отвертки и едва успел отскочить в сторону, когда та с нечеловеческой быстротой развернулась и мазнула пальцами по воздуху, где он стоял только что. Молли негромко вскрикнула.
- Я же говорил! – прошипел Доктор.
- Я знаю, где ты! – пропела панночка глухим загробным голосом. Она сделала несколько шагов к Мастеру, в то время как он отступал назад, внимательно изучая её. Доктор заступил ей дорогу:
- Назовите себя! В соответствии с Прокламацией теней…
Панночка повернулась на звук его голоса – и взгляд её вдруг приобрёл осмысленность.
- Они здесь! – прокричала она. – Они здесь! Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! Ищите остальных, ищите!
Она расхохоталась и вдруг затряслась всем телом, вздымая и опуская руки, как в неведомой дикой пляске.
- Ко мне! Ко мне! Сюда! – повторяла она.
Из стен, из пола, изо всех щелей полезли серо-зеленые кожистые твари с большими ушами, вывернутыми наружу ноздрями и искривленными конечностями. Они свистели и выли; в церкви, несмотря на закрытые окна и двери, взметнулся ветер, смерчем закрутил пыль и сор на полу, забивая глаза и нос.
- Кто вы? – пытался перекричать шум Доктор. – Я могу вам помочь!
Нечисть стекалась в одном направлении, образуя круг, в центре которого был Доктор.
- Сюда! Один здесь! – кричала панночка.
Они видят только Доктора, понял Мастер, он глупо выдал себя, обратившись напрямую к ведьме. Круг смыкался, и Мастер, поспешно оглянувшись и обнаружив зазор в плотном строю существ, схватил Доктора за шлевку на пальто и потащил к нему.
- Эй!
Мастер отпустил его, но ткнул в спину:
- Быстрей, пока не окружили.
- Я должен поговорить с ней, она – ключ ко всему!
- Быстрей! – Мастер оглянулся, но зазора уже не было, на них с воплями и звериным воем наступала плотная серо-зеленая стена. – Идиот! – он чуть не зарычал от досады.
Мастер поднял лазерную отвертку против существ, но применять не торопился: пока он не вошел с ними в контакт, они не могли видеть его. Сквозь шум доносилось торопливое истерическое бормотание философа: «Святый Боже, спаси и сохрани, Пресвятая Дева, защити...».
Вдруг ведьма взмахнула рукой, и всё разом стихло.
- Где Хома? – протяжно спросила она, глядя на Доктора тяжелым взглядом. – Мне нужен Хома.
- Хм, понятия не имею, - заговорил Доктор. – Зачем он вам нужен? Если бы вы сказали мне, зачем он вам, я бы, может быть, смог вам помочь. Кстати, я не представился, я – Доктор, - сказал он с затаенной гордостью. Когда имя не возымело никакого эффекта, он продолжил: - А вы кто?
- Где Хома? – с запозданием ответила панночка, будто говорила с ним не напрямую, а получая сигналы откуда-то извне. – У меня к нему счет.
- А-а, вот оно что, - кивнул Доктор. – Как насчет меня? Я большой специалист по счетам.
- Хома. Брут, - с расстановкой сказала покойница.
- Назовите себя, - тон Доктора изменился, в голосе прозвучал металл. - Планета происхождения. Галактические координаты. Что вам здесь нужно?
Панночка исподлобья смотрела на Доктора, никак не реагируя. Затем вскинула голову и прокричала:
- Приведите Вия!
- О, отлично! – тон Доктора вновь стал легким. – Я как раз хотел поговорить с вашим начальством.
Несколько секунд стояла мертвая тишина, в которой оглушительным казался скрип незапертых ставен и дыхание Доктора рядом с Мастером. Затем Доктор обернулся через плечо и прошептал:
- Ничего не делай, я постараюсь с ними договориться.
- Угу, - Мастер вложил в одно слово весь свой скепсис по отношению к дипломатическим способностям Доктора и отвертку не опустил.
- Пожалуйста, - добавил Доктор. – Девушку ещё можно спасти.
Мастер не ответил.
Вдруг раздался далекий грохот, будто раскат грома за горизонтом. Затем ещё один, и ещё – Мастер понял, что это тяжелые шаги. Звук доносился со всех сторон разом. Демоны заволновались, затрясли головами и тихо запищали и засвистели. Позади панночки круг рассыпался, и вперед выступило высокое, метра в три ростом, существо. Оно было грязно-зеленого цвета, как и остальная мелкая нечисть, с гнилыми, земляными проплешинами по всему морщинистому одутловатому телу. Самой примечательной его чертой были веки, тяжелыми, широкими складками свисавшие по щекам ниже подбородка.
- Здравствуйте, - бодро сказал Доктор. – Я – Доктор. А вы – Вий, я так понимаю? Интересно, никогда не слышал такого имени. Откуда вы? Как вы здесь оказались?
Кажется, Доктора никто не слушал; Мастера это ничуть не удивило: будь он на месте монстров, которых тот стремился победить своим болто-дзюцу, Доктор давно бы был в наручниках и с кляпом во рту. Впрочем, если подумать, именно по такому сценарию все их встречи обычно и происходили.
- Поднимите мне веки! – пророкотал демон. К нему тут же подскочили два существа поменьше и с видимым трудом и страхом стали собирать складки век и приподнимать их.
Мастер никогда такого не видел, но чутье подсказывало ему, что если кто-то столь старательно прячет глаза, то ничего хорошего от них ждать нельзя. Видимо, Доктору в голову пришло то же самое.
- Не смотрите на него! – крикнул он. – Отвернитесь, закройте глаза, не смотрите!
Мастер опустил взгляд на ноги демона – мозолистые, грязные, когтистые лапы. Лапы переступили, царапая когтями пол, и развернулись в сторону кафедры, где стояли Молли и философ. Мастеру ужасно хотелось взглянуть в глаза монстру – хоть на мгновение – и то, что этим он бы немедленно выдал свое присутствие, делало любопытство ещё более острым. Как долго смогут слабые люди противостоять соблазну, если даже его будто тянет непреодолимой силой?
- Эй! – воскликнул Доктор. – Посмотри на меня! На меня, я сказал! Чего вы хотите? Эй! – он шагнул вперед, и Мастер немедленно напрягся всем телом.
Он надеялся, что у Доктора есть план, кроме как «уболтать врагов до смерти»; спасать его от самоубийственной глупости было неохота.
- Вы не имеете права использовать мирное население этой планеты в своих целях, и можете считать это предупреждением!
Доктор преградил Вию дорогу; Мастер невольно сжал отвертку в ладони.
- У вас есть один существенный недостаток, ребята, - продолжал Доктор. – Вы не видите. Вы можете считывать только явную психическую активность, вот почему вам нужно вывести человека из равновесия: запугать до полусмерти проще всего. Тогда вы можете увидеть его, тогда вы можете настроиться на его волну. Вам же нужно питаться, правда?
«А тебе обязательно нужно устроить врагу сеанс психоанализа», - в нетерпении подумал Мастер.
- Правда, есть ещё одна проблема: вам нужен проводник из людей, на котором вы паразитируете, без него вы не сможете создать первоначальный контакт с жертвой, так? Проверим, что будет, если я сейчас разбужу её?.. – Доктор указал на панночку, но тут демон вскинул руку и ткнул кривым пальцем в сторону кафедры:
- Вот они!
- О нет, я же велел не смотреть! – простонал Доктор.
Поднялся оглушительный крик и вой, все упыри бросились туда, Молли завизжала, и Доктор рванулся с места – к ней. Только панночка осталась стоять, безумно хохоча. Мастер не задумываясь ударил желтым лучом ей в грудь. Она упала и затряслась, как в припадке, и одновременно с ней по рядам нечисти пронеслись волны мелкой дрожи, вихрь подхватил их, закрутил по церкви, вышибая стекла, сбивая иконы со стен, и принялся затягивать в щели под крышей. Здание стонало и трещало, вот-вот грозя рухнуть. Философ первым подхватил полы своей черной робы и бросился к двери. Она была заперта. Он навалился на тяжелые деревянные створки, но всё было напрасно.
- Там засов! – крикнул Доктор. Мастер слышал, как они суетились за его спиной, но сам он неотрывно смотрел на панночку. Она перестала трястись и безжизненным кулем замерла на полу. С ней происходила завораживающая трансформация: лицо её, только что совершенно прекрасное и молодое, сморщивалось, серело, покрывалось пятнами, спина горбилась, а пальцы скрючивались – и вот уже перед ним была старуха. Когда превращение завершилось, наступила тишина.
- Я так и знал, что это иллюзия, - громко сказал Мастер. Доктор подошёл к нему, присел на корточки у тела и приложил палец к сонной артерии.
- Не обязательно было её убивать, - сказал он, отнимая руку от её шеи и продолжая разглядывать старческое лицо. Мастер наклонился к нему, упершись ладонями в колени, и едко сказал:
- А я предлагал тебе разбудить её сразу. Но ты же у нас гуманный и великодушный, ты же не хочешь рисковать.
Доктор поджал губы и промолчал.
Молли остановилась чуть в стороне, сцепив руки за спиной и не решаясь подойти к телу.
- Я не хотела, - виновато протянула она. – Я думала, ничего страшного, если я быстренько, одним глазком, я не нарочно, просто так получилось.
- «Я не нарочно»! – передразнил её Мастер. – Опять «так получилось»! – злость на Молли, которой он не дал ходу раньше, теперь просачивалась тонкими ядовитыми струйками. – Нельзя было брать тебя с собой, ты маленькая и глупая, ты не отдаешь себе отчет в собственных действиях. Тебе всё – игрушки, ты такая же, как твой… - он перевел дух, - …Доктор! Ты будешь сидеть дома, потому что я вам обоим не нянька!
Ладонь Доктора успокаивающе погладила его по плечу:
- Тише, тише, мы все переволновались…
Мастер развернулся к нему, будто его дернуло током. Он хотел обрушить на него продолжение обвинительной речи, часть которой досталась Молли, но несколько мгновений стоял, открывая и закрывая рот от – от нахальства и абсолютной неуместности реплики Доктора.
- С каких пор ты разговариваешь со мной таким тоном? «У-тю-тю, Мастер, девочкам вредно волноваться».
- Я не это имел… - запротестовал Доктор.
Мастер поднял сжатый кулак с отверткой и пару мгновений размышлял, воспользоваться ею или просто дать ему этим кулаком в глаз. Доктор замолк, проглотив конец фразы. Мастер передумал делать и то, и другое, и вместо этого направился к двери церкви. Хома всё ещё безуспешно скребся у неё, забыв про засов с висячим замком снаружи.
- Отойди, - велел Мастер. Можно было бы аккуратно открутить винты, державшие дверные петли, но он быстрым движением превратил сами петли в пепел, опалив старые доски, и спрятал лазерную отвертку в карман. Хома смотрел на него с благоговением. Дверь со стоном просела, а когда Мастер легко подтолкнул её рукой, криво вывалилась со своего места, наполовину загородив крыльцо. Была ещё ночь, но у горизонта уже расплывалась предрассветная белизна.
Мастер остановился на нижней ступени, когда сзади его вдруг сгребли в охапку и ущипнули за бок:
- Слышь, ну ты и боевая баба! Пойдешь за меня?
- Чего?! – Мастер пихнул философа локтем в живот, но тот будто и не почувствовал.
- Замуж за меня, говорю, пойдешь? – он обдал Мастера винными парами и полез целоваться. – Имечко у тебя, конечно, то ещё, но эт переживем. Если тебя причесать по-людски да приодеть, ты ж красавицей выйдешь.
Мастер посмотрел прямо в глаза философу и холодно сказал:
- Ты на меня внимательно-то погляди, Хома.
- Ну?
- Волосы у меня рыжие? Имя нечеловеческое? А ведьму я голыми руками как убила, по-твоему?
Глаза философа расширились, и он с ужасом отскочил прочь. Мастер облегченно отряхнул рукава рубашки и сказал, повысив голос:
- Хватит с меня, пошли отсюда.