Дочь Доктора

[bbgon]

Название: Дочь Доктора
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона". Краткое содержание предыдущей серии: Мастер убеждает Джона Смита открыть часы и превратиться обратно в Доктора. Но у Джона на Земле остались бывшая жена и дочь... И читайте предупреждения.
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: санта-барбара смена пола, беременность, детишки, непрерывное выяснение отношений)). WIP!

Предыдущие части:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
Глава 10

Часть третья

Глава 11

Каждый день Мастера теперь начинался с одной и той же неприятной процедуры: посреди завтрака, который он безуспешно пытался съесть как можно раньше в мирном одиночестве, в кухню вваливался Доктор и заботливо интересовался: «Налить тебе чаю?». Или «Хочешь омлет?». Или ещё что-нибудь, в зависимости от того, в каком направлении сегодня двигалась его фантазия. Мастер, поглаживая нож для масла, терпеливо сообщал, что у него уже всё есть, «Спасибо, Доктор».
Тогда тот садился напротив, машинально утаскивал с тарелки Мастера тост с шоколадом, и спрашивал, с надеждой заглядывая ему в лицо:
- Как ты себя чувствуешь?
В этот момент Мастер прятал нож под стол, слишком уж сильным становилось искушение. В первое утро после той самой ночи он ещё не осознал масштабов грядущего бедствия и ответил насмешливо: «Доктор, ты анатомию изучал? За один день результатов не будет». Доктор понятливо кивнул и вроде бы успокоился, но на следующее утро сцена повторилась с той разницей, что теперь Мастер несколько раздраженно посоветовал ему пойти почитать про пестики и тычинки. Через неделю у Мастера закончились ироничные отговорки, и он стал шипеть сквозь зубы: «Ничего я не чувствую». Через две недели расспросы Доктора уже нельзя стало считать необоснованными, и Мастеру пришлось придумать что-то другое.
На очередное его «Ты чувствуешь что-нибудь?» Мастер ответил уверенным «Нет».
- Точно? – не теряя надежды, переспросил Доктор.
- Точно.
- Ты уверен? – не унимался он. – Может, проверить ещё раз?
- Стопроцентно. От твоего нытья ничего не изменится, – отрезал Мастер.
- О, - Доктор вздохнул и тоскливо уставился в стол взглядом, от которого Мастеру хотелось то ли прибить его на месте, чтоб не мучился, то ли дать ему конфетку. Затем взгляд его просветлел, и он вновь поднял голову: - Мы всегда можем попробовать ещё.
- Нет уж, мне от первого раза впечатлений хватило.
Прежде чем Доктор успел раскрыть рот для нового «Но…», Мастер ткнул пальцем ему в лицо:
- Закрыли этот разговор. Если я ещё раз услышу от тебя упоминание детей, пока я сама не подниму эту тему, я тебя свяжу и запру в чулане. Ты помнишь тот маленький уютный чуланчик, Доктор?
Доктор примирительно поднял ладони:
- Хорошо, хорошо, - он мягко, успокаивающе улыбнулся, отчего Мастеру снова захотелось схватиться за столовый нож. – Никаких пока… того, что ты запретил называть. Попозже, да?
- Доктор!.. – Мастер угрожающе повысил голос, и тот поспешно добавил:
- Я же не настаиваю.

* * *

Через месяц Мастер удостоверился в злом умысле Доктора. Стоило ему устроиться со своими бумагами за любимым столом в медотсеке, как через полчаса туда заявлялся Доктор и демонстративно – по крайней мере, так это выглядело – забирался на кушетку с ногами и доставал книгу с говорящим названием вроде «Полный медицинский справочник репродуктивных функций».
Мастер склонялся ниже над столом и занавешивался от него длинными волосами – наконец-то и от них появилась хоть какая-то польза. Ему и так было сложно сосредоточиться на своей работе; ни в одном доступном ему источнике не содержалось никакой толковой информации о том, как работает Временная ловушка. Максимум, что ему удалось обнаружить, это туманные и мрачные намеки на то, что попавшего внутрь ожидает вечно повторяющийся цикл мучений, который невозможно прервать. Ловушка по своему генезису была сродни временной петле, но если из петли можно было выбраться с помощью четкой последовательности манипуляций со временем и пространством, то устройство ловушки было куда более комплексным. Существовал некий компонент, запечатывавший её таким образом, что открыть ловушку изнутри становилось невозможно, - наподобие секретного кода для сейфа. Именно это Мастер и пытался выяснить теперь: как именно была запечатана ловушка. Метафизического понимания процесса было недостаточно, нужны были технические детали, но месяц размышлений и расчетов мало приблизил его к решению.
Время утекало сквозь пальцы, и он становился всё более нервным и не в силах был себя успокоить. Он видел каждую минуту, остававшуюся до появления на свет дочери, горящей точкой перед своими глазами, и, цепенея от бессилия, наблюдал, как эти сигнальные огни тают, приближают его к финишу, а он не может изменить ничего, чтобы сделать будущее правильным. 23 недели – и она увидит осточертевшую коробку Тардис, а должна увидеть Галлифрей. Нельзя жить на корабле, в голых коридорах и однообразных комнатах, без солнца, простора и воздуха. Как Доктор это выносит, как ему не хочется разбить эти стены и сделать что-то – хоть что-то, чтобы вернуться туда, где им место?
Много раз Мастер заводил разговор, пытаясь вытащить из него информацию о том, что тот сотворил с Галлифреем, и каждый раз Доктор изворачивался, чтобы не отвечать на прямые вопросы. Мысли о старых испытанных методах вызывали у Мастера горечь во рту и вялое сопротивление внутри, но он был в тупике, и выход из него был только один.

* * *

Доктор спал, поджав колени и по-детски сложив ладони под головой. Мастер постоял над ним, преодолевая желание уйти и слабость, которой тело отзывалось на собственные сомнения. Затем он легко взял Доктора за запястья и потянул их вверх, к спинке кровати. Тот мгновенно открыл глаза, но, очевидно, проснулся не сразу, потому что сонно улыбнулся и пробормотал:
- А, это ты.
- Я. Всё хорошо.
Мастер завел руки Доктора за голову и, пока тот не сообразил, что к чему, защелкнул наручники, заранее перекинутые через изголовье, на его запястьях. Доктор даже не удивился. Его пальцы быстро скользнули по металлическим звеньям, соединявшим браслеты; удостоверившись, он вздохнул:
- Что на этот раз?
Мастер склонился почти к самому его лицу, белевшему в темноте, и попросил:
- Расскажи мне про Временную ловушку.
Мышцы в лице Доктора напряглись.
- Я не знаю, как именно она работает.
- Ты врешь, - констатировал Мастер. – Расскажи мне, как ты это сделал.
- Я уже объяснял тебе, почему нельзя открыть ловушку, - голос Доктора звучал терпеливо и печально. – Во-первых, это физически невозможно. Во-вторых, это привело бы к краху Вселенной. Внутри накопилось столько временных парадоксов, что…
Мастер зажал ему рот ладонью и некоторое время держал так, вглядываясь в его лицо и размышляя, какие убедительные аргументы, кроме пыток, он может привести Доктору.
- Ты не понимаешь, - сказал он с нажимом. – Мы не можем сдаться. Не говори мне, что это невозможно. Ты скажешь мне, что ты сделал, а я придумаю, как это исправить.
Доктор медленно покачал головой, и Мастер отнял ладонь от его лица.
- Посмотри мне в глаза, Доктор, и скажи, что ты не хочешь возвращения Галлифрея. И тогда я отпущу тебя и больше никогда об этом не вспомню, - он скользнул ладонями к браслетам на запястьях Доктора. Тот вздохнул глубоко и резко и замер, когда Мастер приблизился к его лицу. – Скажи мне, что ты этого не хочешь.
Доктор прикрыл глаза и выдохнул.
- Дело не в том, чего я хочу или не хочу, - сказал он, вновь глядя на Мастера. – Ты не знаешь, что происходило в последние дни войны. Если бы нам удалось открыть ловушку, вся преисподняя вырвалась бы на свободу, всё, что родилось там из смерти и крови и ненависти.
- Если бы я знал, что ты сделаешь с Галлифреем, я бы остался, - Мастер задумчиво провел большим пальцем по косточке на запястье Доктора.
- Чтобы самому нажать на кнопку?
Мастер вздернул бровь и склонился ещё ближе к Доктору, коснувшись носом его щеки над ухом:
- Что это была за кнопка, Доктор? – прошептал он.
Доктор в ответ зашептал судорожно:
- Мастер, тебе нужно понять наконец и успокоиться, Галлифрея больше нет, его не вернешь, перестань мучить меня и себя. Ты не виноват в том, что произошло, и ты ничего не можешь исправить.
Мастер отшатнулся и влепил Доктору пощечину, чтобы тот замолчал.
- Не говори мне, что мне нужно, - сквозь зубы прошипел он. – Мне нужен Галлифрей.
От удара голова Доктора мотнулась в сторону; он провел языком по зубам и повернулся к Мастеру уже совсем с другим выражением на лице, отстраненным и холодным.
- О-о, «тебе нужен». Я и забыл, что если Его Сиятельство чего-то желает, то пусть всё летит в тартарары. Ты уже как-то уничтожил четверть материи во Вселенной ради своих игрушек, давай, добей всех остальных и будь счастлив.
- Я оставлю тебя здесь, пока ты не сдохнешь от голода.
Доктор встретил угрозу, скептически поджав губы. Опять, опять, чувствовал Мастер, Доктор ускользает от него; они оба знают, что он не выполнит обещание, и опять у беспомощного Доктора оказалась вся власть, а у Мастера – только ключ от наручников.
- Спасибо, всегда мечтал умереть в своей постели, - с вызовом ответил Доктор.
- Ты не знаешь, что такое умирать от голода и жажды, Доктор. Сначала ты просто будешь чувствовать слабость. Твой организм будет вопить о помощи, но у тебя не будет сил бороться. Желудочный сок начнет разъедать пустой желудок, и тебя станет тошнить – и тогда кислотой тебе сожжет пищевод. Язык опухнет и бесполезным куском мяса во рту будет душить тебя. У тебя начнутся судороги, но ты будешь в сознании – ты будешь ощущать каждую минуту своей агонии…
Вместо того, чтобы напугать Доктора, Мастер почувствовал, как на него накатывает приступ брезгливого отвращения к собственным словам. Он поспешно отвернулся и прижал тыльную сторону ладони к губам. Глубоко вдохнув, он вновь развернулся к Доктору и попробовал зайти с другой стороны:
- Доктор, - вкрадчиво начал он, - ты утверждаешь, что невозможно выбраться из ловушки. Значит, какой убыток с того, что я буду знать, как она устроена? Или ты не всё мне говоришь?
Доктор подтянулся на руках к спинке кровати и сел в неудобной из-за наручников, перекрученной позе; затем размял кисти рук – Мастер был уверен, что всё это он делает нарочно, чтобы издевательски потянуть время. Только потом Доктор ответил тем мягким голосом, который будто нарочно зарезервировал для усмирения Мастера:
- Посмотри на себя, ты ни о чем другом не говоришь, кроме Галлифрея. Если ты открываешь рот, это только «Галлифрей, Галлифрей, Доктор, как нам вернуть Галлифрей?» Я не хочу, чтобы ты тратил свою жизнь на пустые прожекты.
Мастера скрутило ощущением несправедливости, от которой хотелось кричать в лицо Доктору «Ты ничего не понял!», но когда внутренний протест перехлестнул через пик, проступило смутное осознание, что возразить ему нечего.
- А на что я должен тратить свою жизнь? – выдохнул он. – На тебя? Тебе мало? Каждый проклятый день моей проклятой жизни – ты, ты, ты, ты! – он несколько раз ударил себя ладонями по вискам и замер так, обхватив голову руками. – А теперь я обязана рожать тебе детей, потому что у меня нет выбора? Потому что из всех умудрился выжить только ты? Я устал от тебя, Доктор, я не могу больше. Чего ещё ты хочешь от меня?
Доктор ответил настолько спокойно, что Мастер на мгновение перестал воспринимать смысл его слов, а слышал только ровную безучастную интонацию.
- …Мастер. Я никогда ничего от тебя не хотел. Только чтобы ты оставил всех в покое. Это ты всегда возвращался. Я не мазохист, Мастер, я тоже устал от тебя, - теперь в его голосе послышалась глухая ярость, как раскат грома за горизонтом: - Я устал обращаться с тобой как с бомбой, которая может взорваться в любой момент. Я устал терпеть твои выходки. В конце концов, я устал постоянно ждать, что вот-вот окажусь в кандалах или под дулом пистолета. Мне ничего от тебя не нужно, тем более твои воображаемые жертвы. Делай, что хочешь, как ты всегда делал.
Мастер сжимал и разжимал кулаки, сам того не осознавая, чтобы избавиться от болезненного спазма в мышцах.
- Отлично, - сказал он наконец. – Я верну Галлифрей и без тебя.
Он поднялся.
- Ключ, - Доктор кивнул на наручники. Мастер смерил его взглядом и бросил:
- Сам справишься.

* * *

«Найти. Разобрать Тардис на запчасти и найти. Должно быть. Хоть что-то. Бортжурнал, следы в электронных цепях, изменения в конструкции. Что-то».
Мастер влетел в консольную комнату и остановился, упершись ладонями в панель и шумно дыша сквозь зубы. Доктор идиот. Не хочет – не надо, он всё сам, сам, сам. Вернет Галлифрей, всё будет хорошо. В голове у Мастера параллельно мчались два потока мыслей, и только один из них он мог контролировать сознательно. «Так. Бортжурнал. Изучить подробно ещё раз. Если Доктор не уничтожил записи о войне». Он включил экран компьютера, подтянул кресло и сел. Руки всё ещё дрожали от адреналина. Он вернёт Галлифрей, и Доктор увидит, что он был прав. Никогда не слушает. Ничего не нужно. Тоже устал, устал, оставь в покое. Мастер невидящим взглядом смотрел в экран; он моргнул, и символы приобрели четкие очертания и смысл. Никогда ничего не понимает. Почему именно сейчас ничего не понимает? Никогда не было так важно. Тоже устать и не вставать никогда больше, ничего не делать, пусть, всё равно. Мастер прижал ладони к лицу, с силой провел ими снизу вверх и отбросил волосы назад. «Так. Галлифрей. Бортжурнал. Вперед».

Глава 12

Не больно. Хорошо и приятно. Сидеть, летать пальцами по клавишам в поисках прорехи в программной защите Тардис. Можно забыть о времени. Можно даже ничего вокруг не слышать, если очень постараться.
Только когда Доктор с силой развернул монитор к себе и одним движением убрал с экрана бортжурнал, вместо этого выведя на него показания сканера, Мастер заметил его присутствие.
- Я работаю.
- Мне нужен монитор.
- Мне тоже, - Мастер потянул его за угол на себя; Доктор молча придержал его рукой с противоположной стороны. Сопротивление длилось недолго: уже через пару секунд Доктор закончил то, чем бы он там ни занимался, и отошел на противоположную сторону консоли. Монитор вновь был в распоряжении Мастера, но блаженная невесомость нарушилась безвозвратно. Он снова был втиснут в свое тело, которое требовало спать, есть и ещё чего-то, что он не вполне мог определить словами. В пространстве вокруг него появился Доктор, который дышал, шелестел одеждой, цеплялся рукавами за рычаги и вообще – заполнял собою место настолько ощутимо и материально, что этого почти нельзя было выносить. Мастер опустил глаза и уставился в клавиатуру перед собой; пусть Доктор уйдет, тогда снова можно будет забыть о нем и машинально пролистывать страницы бортжурнала, и в голове снова станет пусто и легко.
- Я хочу увидеться с Молли, - сообщил Доктор. В его словах не было приглашения, только констатация факта. Мастер не стал отвечать.
Всё, как он и предполагал: Доктору с Молли хорошо и без него, а свой Галлифрей и своего ребенка он может оставить при себе и никогда больше не упоминать. Всё настолько предсказуемо, что не стоит даже испытывать никаких эмоций по этому поводу. Всё прожито и пережито, не нужно заходить на второй круг. Есть четкая цель: выяснить механизм работы Временной ловушки. Есть четкие сроки: почти 23 недели до рождения. Есть способ: перебрать Тардис от стен до основания и найти подозрительные отклонения в конструкции. Так спокойнее и понятнее, не нужно метаться и искать выход; никакого тупика не существует, есть только задачи и методы их решения, математически просто и красиво. Пальцами по клавишам, раз-два-три-четыре, где может быть спрятана нужная информация?
Запястья свело легкой судорогой, и Мастеру пришлось оторваться от своего занятия и несколько раз сжать кулаки. Доктора в консольной комнате уже не было; сколько времени прошло? Неважно; он вернулся к экрану. Кожа на пальцах такая сухая, что еле слышно шуршит от прикосновения к пластику. Надо выпить воды. И поесть: в желудке пусто до тошноты. Ничего, потерпит; Мастер напомнил себе, сколько дней может вполне сносно существовать без пищи. Потом, потом, когда он закончит хотя бы с бортжурналом. Почему у Доктора в Тардис такие неудобные кресла? Как будто сидишь на камнях; и высота подогнана под длинные ноги Доктора, а у Мастера с её меньшим ростом в пятки будто вбили по гвоздю из-за того, что постоянно приходиться упираться в пол кончиками пальцев. Кресла пахнут старой кожей, отвратительный затхлый запах, и между швами сиденья пыль, потому что Доктору никогда не придёт в голову прибраться. И он ел за консолью, а потом трогал её жирными липкими пальцами, везде следы, вот, вот и вот, и на клавишах. Мастер отдернул руки от клавиатуры и тщательно вытер ладони о штанины. Как можно здесь сидеть? Как он раньше не замечал?
Мастер сбежал и вернулся уже с дезинфицирующими салфетками. Мерзкий старый корабль, думал он, стоя на коленях и оттирая пятна на панели. Здесь нельзя жить. Нужно придумать что-то другое, и как можно скорее. Он склонил голову и окинул взглядом свою работу. Свет ровными бликами отражался от гладких поверхностей, без отпечатков пальцев и пыли. Теперь хотя бы можно вернуться за компьютер. Мастер еще раз придирчиво осмотрел клавиатуру и смахнул с неё пару крошек. Напоследок он протер руки салфетками и обратился к символам на экране. Долю секунды он изучал их, как красивые картинки, и потом только сообразил, что они из себя представляют. После этого втянуться в работу стало легче, и он почти забыл про неудобства.

* * *

- Ма-астер!
- Молли, не ходи!..
Возгласы и стук двери раздались так внезапно и одновременно, что Мастер не успел воспринять, в какой последовательности они произошли. Следующим был запах ванильных духов и мятных сигарет, на мгновение обрушившийся на него от короткого объятия Молли.
- Что ты делаешь? Ой, какие у тебя кружочки на экране! Это что значит? – Молли резко перешла на заговорщический шепот: - Папа сказал не ходить, ты что натворил? Можешь мне сказать, только честно. А, слушай! – она снова включила полную громкость: - Хочешь, я тебе расскажу, что мне мама потом сказала про космос и «всякую ерунду»? - Молли неудачно передразнила её. – Жалко, тебя там не было. Я даже соскучиться успела. Так вот, слушай…
Мастер смотрел на это явление природы и никак не мог взять в толк, каким образом оно тут оказалось. Видимо, от переутомления мозг отказывался осмыслять столь бурный поток информации, каким была Молли в состоянии аффекта. Доктор остановился у двери со скрещенными на груди руками и подсказок давать не собирался. Мастер чуть отстранился от девочки, собирая обрывки впечатлений. Как получилось, что Молли с ним разговаривает? Должна бояться, раз Доктор ей велел не подходить к нему.
- Постой! Постой, - Мастер жестом остановил её.
- Что, ну? – недовольно переспросила Молли, которую прервали на самом интересном месте её рассказа.
- Откуда ты здесь?..
- Из дома, - объяснила она, как глухому, и мотнула головой в сторону двери.
Мастеру хотелось спросить напрямик, но Доктор слушал их разговор, нимало не смущаясь, как охранник на тюремном свидании, и от этого у Мастера все слова застревали в горле.
- Ты знаешь, что?.. – начал он, и тут ему пришло в голову самое простое объяснение: ну конечно, она ничего не знает! Ни об эксперименте, ни о том, как он чуть не убил её, ничего не знает. На несколько секунд облегчение физически ощутимой волной окатило его. Можно хотя бы об этом не беспокоиться и не оправдываться.
- Знаю что? – напомнила Молли, когда он оборвал свой вопрос на середине.
- Нет, неважно, - он помотал головой. Молли усмехнулась его неуклюжей отговорке и потыкала его кулачком в плечо:
- А, кстати, я сразу должна была спросить: как твой ребеночек?..
Мастера будто ударило острым в солнечное сплетение и тут же отпустило.
- …в банке? В смысле, в инкубаторе? – поправилась она.
О, так вот о чем речь. Он поспешно ответил:
- Хорошо. По плану.
Молли сделала большие глаза, обняла его за плечи и попросила театральным шепотом:
- Можно посмотреть, да?
Это было неправильно. Мастер так хорошо представил себе всё равнодушие и презрение, которым будет встречен тот ребенок, что теперь организм отказывался принимать восторженный интерес. Она всё равно когда-нибудь узнает, как было дело, и тогда будет ещё хуже, ещё больнее. Не стоит рубить хвост по частям, лучше сразу, пусть всё узнает сразу. Пусть они все уйдут одновременно и оставят его, тогда он сможет ни о чем не думать, работать, выполнять свою задачу. Так будет проще, без фальшивых чувств, в которые так приятно спрятаться, как в кокон, чтобы не видеть правды.
- Значит, ты не знаешь, - сказал Мастер.
- Не знаю что? – нетерпеливо переспросила Молли, сбитая с толку внезапной репликой.
Мастер стряхнул её руки со своих плеч:
- Я тебе не милая зверушка, которую можно тискать, - зло сказал он, нарочно доводя себя до точки кипения.
- Ну ладно, - Молли растерянно спрятала ладони за спину.
- Я хотел убить тебя. И почти преуспел в этом. Я убивал людей. Своими руками. Доктор правильно тебя предупреждает: я опасен.
Молли неверяще хмыкнула:
- Зачем ты на себя наговариваешь?
- Спроси у Доктора, он подтвердит.
Девочка вопросительно оглянулась на него. Тот сделал шаг вперед, будто в нерешительности и удивлении, и затем медленно кивнул. Молли повернулась к Мастеру и улыбнулась уголками губ вниз:
- Не может быть, ты меня спасал. Зачем бы ты хотел меня убить?
- Так было нужно, - у Мастера промелькнула мысль скрыть хотя бы эту часть правды, но он подавил её: теперь уже всё равно. – Ты была подопытным кроликом в моем эксперименте. Мне было всё равно, выживешь ты после него или умрешь.
- Ты меня обманываешь, - с упорным недоверием повторила Молли.
- Неужели? – едко поинтересовался Мастер. – Вспомни, откуда ты меня знаешь?
Молли опустила глаза в пол и всерьез задумалась.
- Ты был у нас дома… - медленно сказала она. – Я плохо помню, я была маленькая. Кажется, ты был болен. И тебя звали по-другому? – закончила она с вопросительной интонацией.
- Дальше.
- Потом… - она потерла верхнюю губу. – Ты взял меня на корабль – на Тардис. Я помню это место, - она вскинула взгляд к потолку консольной комнаты, - и коридоры. Мы с тобой спорили, кажется? О твоем имени?
Мастеру было неприятно, что эти подробности оглашаются при постороннем, будто раскрываются личные тайны, но он спросил безучастно:
- Дальше?
- Не помню, - ответила Молли устало. Потом вдруг улыбнулась: - А, помню, как ты мне косички заплетал и шикал, чтобы я маму не разбудила! – она прыснула и прикрыла рот ладонью. Мастер закрыл глаза, вдохнул, вновь открыл их и сказал:
- Я забрал тебя на Тардис, чтобы препарировать.
- Но ты же ничего не сделал? – спросила Молли с надеждой.
- Сделал. Ты чуть не умерла. Именно поэтому ты забыла его, - он кивнул на Доктора.
Молли опустила голову и сказала негромко, словно только для Мастера:
- Он сказал, это была генетическая несовместимость.
- Да, - подтвердил Мастер сухо. – Но из-за моего вмешательства она чуть не стоила тебе жизни.
Ещё тише Молли спросила:
- Что, тебе было просто интересно посмотреть, что у меня внутри?
Проще всего было ответить «Да» и закончить на этом. Через силу Мастер ответил:
- Нет. Мне нужен был биологический материал. Для создания эмбриона.
- Что?! – воскликнула Молли очень похоже на Доктора и ткнула пальцем за спину Мастеру вглубь Тардис: - Этот… тот… это что, мой ребенок?
- Нет, генетически – нет, - Мастеру не удалось сохранить бесстрастно-научный тон. – Просто – как тебе объяснить? Ты знаешь, как происходит клонирование? Для него нужны пустые, безъядерные яйцеклетки… В данном случае это было не совсем клонирование, потому что ребенок не будет моей копией, но он мой, генетически.
Молли смотрела на него с гримасой отвращения и изумления.
- Ты хоть понимаешь, насколько это… - проговорила она наконец, - …я даже не знаю, как. Дико.
Доктор подошел и погладил её по плечам. Очевидно, слов у него тоже не было, потому что он только пробормотал бессмысленно:
- Ничего, всё… э, не расстраивайся.
- Если бы понадобилось, я бы сделала это снова, - с ощущением, что он только что запалил свой собственный погребальный костер, Мастер отвернулся вполоборота и стал ждать, когда они уйдут. Было что-то успокаивающее в узоре из шестиугольников на стенах Тардис, в основательных округло-угловатых фигурах, которые соединялись в гармонии – самая устойчивая конструкция во Вселенной.
- Я думаю… - сказала вдруг Молли. – Не знаю, что бы я делала, если бы Земля вдруг исчезла. У меня даже вообразить не получается. Наверное, должно быть очень одиноко остаться только вдвоем, если ты такое сделал. Ты ведь не знал тогда, что умрешь из-за меня и превратишься в женщину, правда?
«Дико», - промелькнуло в голове у Мастера. – «Вот что дико: что ты меня оправдываешь».
- Я не сержусь, просто… это очень странно, об этом думать. Может, я давно сошла с ума, Доктор?
Они с Доктором хором фыркнули над глупым каламбуром, и Мастер настороженно покосился на них. Не может быть, чтобы его взяли и оправдали, когда он совсем не пробовал защищаться.
- Можно мне на неё посмотреть? – спросила Молли. Мастер, всё ещё не веря, сделал слабый приглашающий жест рукой, но сам остался сидеть. Молли потянула его за рукав:
- Нет, пойдем. Пойдем со мной.
Она протащила его за собой два шага, а затем отпустила и легко убежала вперёд по коридору. Смутно догадываясь, что она хотела, чтобы они оказались в медотсеке раньше Доктора, он ускорил шаг.

- Иди сюда, - Молли остановилась у инкубатора и торопливо поманила Мастера пальцем. – Скажу кое-то.
Мастер всё ещё не решался чувствовать облегчение и ожидал, что удар последует вот-вот. Он подошёл к ней против воли, не зная, чего можно ждать от неё.
Молли склонилась к его уху с загадочным видом и, придержав его за плечо, прошептала:
- Слушай, Мастер, а вы с папой не собираетесь теперь сами – ну, сделать себе ребенка?
- Мы… - Мастер не знал, что хочет сказать: то ли «Мы уже», то ли «Мы ещё не».
- Ты подумай, - взрослым голосом посоветовала она. Мастер нервно усмехнулся.
- Знаешь, я уже… - начал он, но затем изменил свое намерение: – Было бы крайне прискорбно, если бы мне удалось тебя убить тогда.
Молли с победной улыбкой ткнула его пальцем в живот:
- Я же говорила, что ты хороший.

* * *

Доктор присоединился к ним, и некоторое время они втроем стояли вокруг инкубатора в молчании. Молли долго и внимательно изучала смутный силуэт внутри, а Мастер с Доктором изучали её. Когда их взгляды случайно столкнулись, Мастер тут же опустил глаза и уже не поднимал их.
- Мы полетим куда-нибудь? – наконец жизнерадостно спросила Молли.
- Куда бы ты хотела? – отозвался Доктор, и они принялись с жаром обсуждать, готова ли девочка вляпаться в очередное приключение. Мастер некоторое время слушал их спор; нет, приключений сейчас никак не надо. Опять будут таскать его, где ни попадя, а потом заставят вызволять их из переделки. Он не чувствовал в себе достаточно энергии для подобного времяпрепровождения.
- Нет! – перебил он их. – У меня есть другая идея.
Он тронул Молли за рукав и первым бросился из медотсека. Пока он торопливо шел по коридору, от идеи по всему телу распространялся всё больший восторг. Молли должна понять, если уж Доктор не понимает. Она будет слушать.
В нервном возбуждении он влетел в библиотеку, проскользнул между рядами шкафов и стал рыться в книгах, наполовину вытаскивая то одну, то другую за корешок и задвигая их на место. Нет, нельзя слишком много, всё сразу она не поймет, надо выбрать что-то одно.
- Ой, зачем вам бассейн в библиотеке? – раздался позади голос Молли.
Мастер развернулся от полок и опустился на колени на мягкий ковер, держа в руках толстый том.
- Смотри.
Молли села рядом, поджав ноги.
- Это что?
Мастер бережно перелистнул широкие страницы и остановился на карте полушарий.
- Галлифрей, - сказал он. Его палец скользнул по бумаге: - Это Цитадель, столица.
Он перелистнул ещё несколько страниц, на более крупную карту:
- Я родился здесь, - он показал на место к юго-востоку от города. – Мой дом, моих родителей. А Доктор родился к самой Цитадели.
На словах всё выходило скучно и плоско, и светло-оранжевый цвет карты с зеленоватыми вкраплениями не передавал того, что вставало у Мастера перед глазами, когда он произносил названия рек и гор и океанов. Урок географии какой-то, совсем не то, чего он добивался. Молли слушала с вежливым вниманием, а Доктор сидел по-турецки по другую сторону от неё, подперев кулаками подбородок, с нечитаемым выражением на лице. Мастер положил ладонь на бумагу и, на мгновение прикрыв глаза и вспоминая, заговорил:
- В Сияющем мире Семи систем, на континенте Смелых стремлений, в горах Утешения и уединения стоит Цитадель повелителей времени, самой старой и самой могущественной расы во Вселенной.
Это было самое начало «Истории Галлифрея» – первое, чему учат в академии, что врезается в память звучным, размеренным величием каждого слова.
- Повелители времени наблюдают за другими галактиками, поклявшись никогда не вмешиваться, ибо слишком велика их сила.
Красивые, лживые слова, и за свою жизнь Мастер узнал им цену, но всё же не мог произнести их в прошедшем времени. Доктор опустил лицо в сцепленные замком ладони и не двигался.
- С высоты веков мы взираем на дела других существ; в нашей древности и наших знаниях сосредоточена власть, которую мы никогда не используем ни во вред, ни во благо, ни для себя, ни для других. Мы не объединяем и не разделяем, не действуем ни во спасение, ни на погибель. Наше величие дает нам спокойствие, и силу, и мудрость.
Клятва, или молитва, или пустая болтовня преподавателя перед первокурсниками – оно навсегда остается с тобой, и ты можешь принять эти слова и следовать им буквально, или обернуть себе на пользу, или пойти им наперекор, как сделали отступники, которые хотели объединять и властвовать или действовать во спасение. Одного ты не можешь – уйти от них совсем.
- Это ваша присяга, или что? – спросила Молли.
Мастер захлопнул книгу.
- Нет. Просто… стихи. Не обращай внимания.
Он поднялся и стал тщательно упаковывать книгу на полку, так чтобы её корешок был идеально вровень с другими, а она всё никак не вставала, как надо, и Мастер провел за этим занятием куда больше времени, чем необходимо, ничего не говоря и не оборачиваясь.
- Давайте теперь полетим куда-нибудь? – предложила Молли, и Мастера передернуло от того, насколько её тон не соответствовал моменту.
- Без меня, - сообщил он. – Я занята.
- Доктор, мы полетим? Да? – заговорила она. – Скажи ему, пусть тоже с нами пойдет, а то что так…
- Оставь его, - голос Доктора прозвучал сдавленно и раздраженно – вряд ли на Молли, скорее на Мастера.
- Ну и ладно! – немного обиженно хмыкнула та, и её шаги прошелестели по ковру.
Мастер обернулся. Доктор был ещё здесь.
- Ты не сказал ей о том, что я сделал, - после секундного молчания констатировал Мастер.
Доктор отрицательно покачал головой. Надо было что-то ответить на это, но все ответы казались Мастеру неподходящими. Тогда он кивнул и проговорил:
- Ясно.
Доктор с еле заметным вздохом поджал губы, затем развернулся и пошёл вслед за Молли.

Глава 13

Книги едва уловимо пахли пылью. Мертвые знания, никому не нужные. Только тот, кто уже обладает пониманием, может прочесть их так, как надо. Мастер провел кончиками пальцев по ряду шершавых корешков на полке; «Галлифрей», гласил каждый из них, история Галлифрея, география, геология, флора и фауна – зачем всё это сейчас? Он попытался объяснить Молли хоть что-то, и что же – ей было скучно и непонятно, хотя она слушала и кивала. Дочь Доктора – и нисколько не повелитель времени.
И дети Мастера будут такими же: только генетическая оболочка от него, а сущность – от Доктора, Молли, землян, кого угодно. Что он будет делать – что он в самом деле будет делать – если они будут зевать на слове «Галлифрей» и бегать глазами по сторонам? Мастер коснулся лбом теплых книг, прикрыл глаза и выдохнул сквозь зубы – долго, пока от нехватки воздуха не свело челюсти - чтобы выпустить ярость. Он их убьет. Доктор правильно говорит: он как бомба, готовая взорваться в любой момент. Если у неё будут дети, однажды она их убьет. Когда-нибудь они её разочаруют, она устанет, она захочет сбежать – а они будут рядом каждую секунду, и она не сдержится. Можно перетерпеть, пока это только биение сердец на экране монитора, но когда будет настоящий, живой, наверняка похожий на Доктора, будет всё время хотеть чего-то – Мастер не сможет.
Он оттолкнулся от полок обеими руками и развернулся. Нет, так дело не пойдет. Если нельзя изменить исходные данные, надо изменить конечные условия задачи. Ему нужен Галлифрей, чтобы его дети стали такими же повелителями времени, как и он сам, чтобы они никогда не могли разочаровать его, чтобы ему не пришлось остаться один на один с чужими и ненужными ему существами, чтобы всё было хорошо.
- Галлифрей, - повторил он вслух, перекатывая слово на языке с округлым «л» и раскатистым «р». – Галлифрей, - каждый звук как ласковое прикосновение, обволакивающее и согревающее.
Он вернется, да-да, он вернется, уже очень, очень скоро, он сделает всё, что нужно, всё, что скажут, он не остановится ни перед чем. Коридоры Тардис промелькнули мимо, в консольной комнате было пусто, и Мастер с облегчением улыбнулся этому. На коленях он забрался под консоль и отвинтил первый кожух. Где-то здесь Доктор прячет секрет Временной ловушки, и неважно, что он не хочет сознаваться, Мастер сам найдет всё, что нужно, даже если ему придется работать круглые сутки.

* * *

Провода сливались в один черный спутанный клубок, и Мастер с трудом различал уже, какой из них ведет куда. Руки мелко подрагивали, и когда он промахнулся и задел оголенный контакт, он остановился и позволил себе прислониться плечом к обшивке и на минуту закрыть глаза. Сознание тут же поволокло в медленный водоворот ощущений, когда реальность сужается до точки в центре восприятия, а вокруг колеблются и заполняют пространство смутные недо-сновидения. Он встрепенулся и потер лицо ладонями. Надо будет отдохнуть. Как-нибудь позже. И, наверное, поесть. Сосредоточившись на ощущениях тела, Мастер мог определить, что в желудке мучительно пусто, но при мысли о еде горло тут же свело спазмом, так что он закашлялся и вынужден был несколько раз глубоко вдохнуть.
Лучше выйти наружу. Может быть, Доктор наконец-то справился с координатами Версаля – тогда снаружи Мастера ждет свежий воздух и фонтаны. В любом случае там лучше, чем в замшелых стенах Тардис без окон и настоящего простора.

* * *

Повсюду были люди. Вернее, преимущественно люди: Мастер заметил несколько человекообразных кошек, рептилиеподобных существ и круглых роботов, висевших посреди каждого отсека и предлагавших помощь зазевавшимся туристам. Люди кишели, сновали, в броуновском движении перемещались внутри гладких белых стен огромного зала. Между ними носились гуманоидные и хвостатые детишки, воздух зудел от их пронзительных выкриков. Приторный запах сахарной ваты забивал ноздри; к нему примешивался запах рыбных крекеров, которые на ходу грызли котята, создавая неповторимое по отвратительности сочетание.
Мастер прислонился к стене Тардис и потер виски. Обратная сторона век горела от слишком яркого искусственного света. Соблазн вернуться в полумрак консольной комнаты был велик, но после полуминутной борьбы ему удалось оторваться от стены.
Доктор и Молли с большой вероятностью направились туда, где кучковалось большинство людей. Значит, ему в другую сторону. Зал бы поделен на небольшие секции легкими тонкими стендами. Продвигаясь вглубь, Мастер увидел, что привлекало внимание низших существ: каждый отсек представлял собой примитивную репродукцию «среды обитания» какой-либо расы; в них будто собраны были самые не сочетающиеся между собой предметы, без учета эпохи и культурного фона. Орудия каменного века соседствовали с лазерными бурами и нейрохирургическими инструментами. «Жилые дома», срезанные с одного бока так, чтобы можно было заглянуть внутрь, были похожи на лавки безумного старьевщика, собиравшего домашнюю утварь со времен своих первых прямоходящих предков. Зато всё это можно было хватать, таскать и даже облизывать, чем и пользовалась радостная малышня.
Мастер пошел быстрее, чтобы скорее миновать это пристанище убогих разумов без всякого понятия о течении истории. Едва он вошел в следующий зал, его поразила тишина и пустота, царившие здесь. Несколько посетителей почтенного возраста прохаживались между наклонными витринами высотой в половину человеческого роста. Мастер остановился у одного из стендов, чтобы посмотреть, чем этот отдел отпугивал более примитивную публику. Под стеклом были однообразные документы на разных языках, написанные на различных материалах от бумаги до металла и прозрачных минеральных пластин. Мастер вчитался в несколько из них: каждый гласил об основании той или иной колонии, или передаче планеты в чьи-то руки, или об освобождении из-под власти империи. Значит, этнографический архив. Скучно.
Можно было ожидать, что рано или поздно Доктор притащит дочурку в музей: его хлебом не корми, дай только похвастать своими познаниями в ксенологии. Глупый, всё самое интересное в музеях не выставляют, зато, если покопаться в засекреченных запасниках, можно обнаружить схемы давно забытого смертельного оружия или планы захвата галактики её соседями.
Мастер прошел мимо ещё нескольких витрин, разглядывая их содержимое – просто чтобы убить время. На ходу он невольно сгибал и разгибал пальцы, чтобы избавиться от внезапно накатившего напряжения в них, но оно никак не проходило. Напротив, оно распространялось выше, к локтям и плечам, и дальше по шее и спине. Мастер встряхнул руками, и это движение отозвалось звоном во всем теле, будто он задел натянутую струну.
Когда он попытался препарировать свои ощущения, напряжение в мышцах трансформировалось в смутное чувство, что он что-то упускает. Это не была скрытая опасность, скорее, ощущение, что он потерял что-то важное в этих высоких белых залах.
Над головой образовалась вывеска «Мифы и легенды». Что ж, пусть будут мифы. В следующем зале почти никого не было, что было странно: выставка наверняка понравилась бы публике, любящей впечатляющие эффекты. Объемные фигуры демонстрировали сцены из каких-то неизвестных Мастеру сказок, с драконами, убеленными сединами старцами и принцессами с нежно-золотистой шерстью на кукольно красивых кошачьих мордочках. Он внимательно и бесцельно разглядывал их, одновременно пытаясь вспомнить, что же он забыл. По сторонам от него проплывали силуэты жриц в костюмах из камней и блестящего металла, королей и королев, причудливых животных и борющихся с ними воинов. Мастер тер плечи: тело под пальцами на мгновение расслаблялось, но как только он сдвигал ладонь, мышцы вновь деревенели. Что он забыл, что-то важное, самое важное, единственно важное; он дошел до конца прохода и уперся в стену. Машинально развернулся вправо, в следующий ряд – и остановился так резко, что это не могло быть сознательной реакцией, только рефлексом.
Ярко-красный с золотом подол робы, выше – руки, раскинутые в неестественном молитвенном жесте, и ещё выше – крестообразный воротник, который нельзя было спутать ни с чем во Вселенной. Картинка никак не складывалась воедино, восприятие перескакивало с одной незначительной детали на другую, будто он смотрел через обратную сторону бинокля, и Мастер мог только оценивать автоматически: рисунок ткани неправильный, цвета слишком пестрые, посох в правой руке манекена больше бы подошел друиду с соседнего стенда, грубая пародия на члена Высшего совета и преподавателя академии в одном лице. Во имя Рассилона, как такое может быть? Мастер не мог оторвать взгляд от фигуры, будто он видел самого себя пришпиленным к стенду, запаянным в пластик и воск, неживым - легендой, искаженной человеческим восприятием за тысячи лет.
Он несколько раз втянул ртом сыпучий и горячий воздух. «Мифологическая раса… не имеет под собой оснований… никаких следов… предположительно, плод мечтаний о безграничной власти над временем… перекликается с идеями божественной сущности, которые можно найти в преданиях…» - строчки на табло рядом со стендом плясали и расплывались, но неумолимо складывались в безжалостное «Вас не существует».
Когда они с Доктором умрут, их распотрошат и зальют формалином, поставят в музее между динозаврами и пыльными бумагами, вставят в глаза стекляшки, и скучающие детишки с мороженым будут дергать их за штанины, оставляя сладкие, липкие следы пальцев, и никто не будет знать, кем они были, как они жили, как они позволили своему народу уйти в небытие. Не страшно было умирать, когда Доктор стоял и смотрел и оставался жить. Больно было, и жалко, когда казалось, что это насовсем, но не страшно. Но теперь конец стал близким и неотвратимым: они могут барахтаться ещё несколько сотен лет, но всё закончится музейными складами, пылью, легендой и забвением. Озноб схватил тело и стал колотить; чтобы не чувствовать этого, Мастер ударил кулаком в электронное табло:
- Мы живы! Мы живы! Мы живы!
Табло погасло, когда на костяшках пальцев кожа скрутилась тонкими ошметками. Мастер бросился прочь, останавливаясь у чужих стендов и толкая фигуры, так что после него оставались обломки фальшивых рук и ног в кукольных одеждах.
- Уважаемый посетитель, просьба немедленно остановиться, - проскрипел над его головой электронный голос одного из круглых роботов. – Вы нарушаете правила поведения в музее. Просьба остановиться.
Мастер на пятках развернулся и ткнул пальцем в стеклянный глаз:
- Вы в вашем чертовом музее не знаете ничего! Ничего! Давайте, остановите меня, ну же!
Он побежал дальше, в отчаянном азарте переворачивая все фигуры подряд. Внутри билось и стучало, и он не мог бы остановиться, даже если бы захотел. Его распирало от бушующей злости и ужаса, как паровой котел под давлением.
- Уважаемый посетитель, предупреждаем, что вынуждены будем принять меры, - зудело над ухом. – Уважаемый посетитель, это последнее предупреждение. Вы нарушаете правила поведения в музее. Просьба остановиться.
Два робота обогнали его и зашли спереди, как пикирующие истребители.
- Ну, что вы сделаете? Отведете меня к директору? – выкрикнул Мастер, и в этот момент ноги его потеряли чувствительность и будто запнулись о невидимое препятствие. Оцепенение стремительно распространилось по всему телу, сжало сердца и легкие, и Мастер успел только инстинктивно зажмуриться и выставить вперед локти, чтобы не впечататься лицом в пол.

* * *

Когда он спустя секунду открыл глаза, первым, что он увидел, были кеды Доктора в полуметре от его лица. Локти и колени горели от удара, и всё тело будто одеревенело.
- Согласно протоколу номер 345 я забираю нарушителя под арест для дальнейшего выяснения обстоятельств, - вещал Доктор. – Решение данного вопроса не входит в вашу компетенцию. Вы хотите ещё раз видеть моё удостоверение?
Мастер с трудом повернул сведенную шею: Доктор тряс психобумагой перед глазом робота. Молли, которая на корточках сидела рядом, заметила его движение.
- Как ты? – она с беспокойством потрогала его за плечо. – Ты не убился? Смотри, у тебя кровь на руках. Эти жужжалки летучие тебя током ударили или что-то вроде того. Можешь встать?
Она протянула ему руку, но он сделал вид, что не заметил, и сел сам, упершись ладонями в пол. Удар был сильнее, чем ему показалось в первый момент: видимо, он потерял сознание надолго, раз Молли с Доктором успели найти его. По телу до сих пор пробегали остаточные спазмы от электрошока.
- …Отлично! – провозгласил Доктор с широкой улыбкой. – Я ознакомлю ваше руководство с результатами расследования, как только оно будет закончено.
Роботы отлетели от него, выстроившись в линию чуть поодаль.
- Пройдемте, задержанная, - обратился он к Мастеру холодным деловым тоном. Мастер поднялся – как ему показалось, крайне неуклюже и медленно. Каждое движение требовало осознанного приказа: руку сюда, ногу сюда, стоять прямо. Доктор мотнул головой: «вперед», а сам пошёл чуть позади, за плечом Мастера, изображая конвой.
- Ты что вытворяешь? – спросил он негромко, и Мастер впервые заметил, насколько тот зол. – Тебе обязательно себя надо показать, да? Надо было оставить тебя разбираться с местной полицией. Я тебе ясно сказал, что мне надоели твои выкрутасы, если бы не Молли, я бы тебя точно оставил на три дня за решеткой.
Мастер обнял себя за плечи. Волны холода и жара проходили по телу навстречу друг другу, и когда на коже выступал холодный пот, кости скручивало огнем, и наоборот.
- Мне стало скучно, - бросил он презрительно. – Бумажки, статуи – тебе обязательно таскать нас по самым занудным местам?
- Тебя никто не приглашал, - отозвался Доктор.
- Мне очень понравилось, - вмешалась Молли, сначала немного растерянно, но затем голос её зазвучал уверенно, когда она увидела, что никто её останавливать не собирается. – Зря ты с нами не пошел, Мастер, там было очень интересно! Всякие вещи с разных планет, и фильмы, и всё можно потрогать! А еще там были кошки, как люди, в одежде и разговаривают! Хорошо, что я не успела одну погладить, а то было бы стыдно-о! – с восторгом протянула она.
- Наверняка, - ответил Мастер рассеянно. Перед глазами стоял образ повелителя времени со стенда – пусть неверный, но величественный и основательный. Как там было написано: «Божественная сущность с почти безграничной властью над временем…» И он сам, с разбитыми локтями и коленками, с разодранными костяшками, с мелкой обидой на Доктора и маленькой злостью на мир, которую он толком и не мог выразить, со всеми проваленными планами в прошлом и обреченным на провал планом в будущем, слишком неумный, чтобы вернуть Галлифрей, привязанный к Тардис своей недальновидностью, привязанный к Доктору своей глупостью – хороша божественная сущность. Пора сменить имя с Мастера на что-нибудь более подходящее, раз он больше не хозяин ничему в собственной жизни, даже собственному телу.
- Мы умрем, Доктор, - сказал он, перебив поток слов Молли.
- Это закон природы, - ответил тот. Мастер не мог видеть его лица, потому что Доктор всё ещё был на шаг позади, а обернуться он себе позволить не мог. – Или ты собирался сделать это прямо сейчас?
- Сейчас, через двести лет – какая разница?
- Никакой, - согласился Доктор с издевательской рациональностью. – Могу подсказать более эффективные способы.
Молли влезла между ними и пихнула Доктора в бок:
- Прекрати!
- Что? – удивился тот.
- Прекрати! – она повернулась к Мастеру: - Что случилось?
- Ничего не случилось, - ответил он одновременно с тем, когда Доктор заговорил:
- Я тебе расскажу, Молли, что случилось. Как он умеет манипулировать людьми. Бедный, несчастный Мастер, сменил одну тактику другой? Насилие больше не действует, будешь давить на жалость? Я в твои игры больше не играю.
Голос Доктора еле заметно дрожал, и такого мерзкого, обвиняющего тона Мастер не слышал уже давно, может быть, с самой первой их жизни.
- Кажется, я что-то пропустила, - громким укоризненным шепотом проговорила Молли.
- Ты неоригинален, Мастер. Сколько раз по одному и тому же сценарию: сначала ты угрожаешь, потом предлагаешь поделить власть, потом я оказываюсь в наручниках – так, эти этапы мы уже прошли. Что дальше, опять сбросишь меня с башни?
Мастер крепче обнял себя за плечи, борясь с ознобом. «Где тот этап, где я предлагаю тебе завести ребенка, и ты соглашаешься?», хотелось спросить ему, но не при Молли и не – лучше вообще не затрагивать эту тему.
- В каком смысле «наручники»? – спросила Молли. Доктор и Мастер сделали ещё несколько шагов, когда заметили, что она больше не идет между ними. Она стояла чуть позади, в недоумении переводя взгляд с одного на другого.
- Когда я рассказывал тебе, как я убивал людей, ты думала, я шучу? – спросил Мастер тихо, потому что они уже достигли оживленных залов.
- Я просто…
- Не здесь, - Доктор вернулся к Молли и потянул её за руку.
До Тардис оставалось всего ничего, и они достигли её в напряженном молчании, во время которого в каждом росли и нагромождались вопросы и обвинения, не находившие выхода.
Как только спасительная дверь захлопнулась за ними, шум в голове и жар в теле Мастера угасли, будто отгороженные невидимой стеной. Остались только усталость и ноющие колени и локти. Организм подсказывал, что лучше всего сейчас будет заползти под консоль и свернуться там в уютной темноте, но Мастер всего лишь доплелся до кресла и опустился в него, согнувшись и облокотившись о колени. Молли остановилась на полдороги между ним и Доктором.
- Ну? – потребовала она ответа.
Доктор опустил плечи и потеребил рычаг на консоли.
- Нам нужно как можно скорее убраться отсюда, пока местная полиция не пришла в себя, - деловито сказал он и занялся управлением.
Мастер надавил на лоб над бровями кончиками пальцев и замер так, потому что каждое движение требовало непропорциональных затрат энергии. Объяснять что-то он не счел нужным – пусть Доктор сам разбирается.
Молли не отставала:
- Наручники, угрозы, о чем вообще речь?
Тардис тряхнуло. Мастер коротко зашипел сквозь зубы.
- Стабилизаторы, где у меня стабилизаторы? Ах да, у меня нет стабилизаторов, - Доктор забегал вокруг консоли, и даже сквозь пальцы Мастеру было видно, что кнопки, которые он нажимает, не имеют никакого отношения к управлению Тардис.
- Вы мне объясните, в чем дело, или нет?! – крикнула Молли голосом, неожиданно сильно напомнившим её мать.
Доктор остановился и неохотно ответил:
- Это долгая история.
Мастер сжал зубы от секундного разочарования: после такого ответа девчонка вцепится и не отстанет. Как можно равнодушней он проговорил:
– Я пытаюсь убить его, он пытается убить меня, иногда нам это удается. Мы так развлекаемся.
- Я никогда не пытался убить его, - поспешно возразил Доктор.
- Ты стоял и смотрел, как я горел заживо. Ты позволил Люси застрелить меня. Думаю, это засчитывается за попытку убийства.
- Всё было совсем не так!.. – это восклицание относилось не к Мастеру, а к Молли. – Он пострадал в результате своих же планов, я ничего не мог сделать!
- Не хотел, - вяло вставил Мастер. У него не было охоты спорить в сотый раз об одном и том же только на потеху Молли. Да пусть Доктор выставит его единственным виновником всех бед, начиная от Большого взрыва и заканчивая тепловой смертью Вселенной, какая разница.
Молли прикрыла рот ладонями, и на лице её было выражение удивления и сожаления.
- Я думала, вы шутите – когда ссоритесь – как все ссорятся.
Доктор виновато опустил глаза. Сейчас пойдет: «Ах, зайка, ничего страшного, не беспокойся, мы во всём разберемся» - «Нет, папочка, ты расскажешь мне всю тысячу лет в подробностях!» У Мастера не было даже сил на настоящую злость на этих двоих. Как назойливые мухи, говорят, говорят, говорят, ничем их не заткнешь. Он выпрямился в кресле, преодолевая тянущие спазмы по всему телу, и поднялся. Всего лишь электрошок – и организм уже делает вид, что работает на пределе возможностей. О том, что дальше может быть хуже, Мастер предпочитал не думать.
- …это небезопасно, - говорил Доктор.
- Вот-вот. Я не хочу ждать и ждать и надеяться, а вы, может быть, никогда не прилетите, потому что поубиваете друг друга!
- Зайка, никто не собирается никого убивать, не волнуйся. Мы сами во всем разберемся.
Чтоб им обоим провалиться.

* * *

Раз-два-три-четыре. Пять-шесть-семь-восемь.
Мастер сидел на стуле, поджав к себе и обняв одно колено, и в который раз разглядывал экран медицинского сканера, будто это могло чем-то помочь. За спиной щелкнул дверной замок, и он поспешно подался вперед и переключил сканер на инкубатор. Только затем он обернулся.
Доктор с независимым видом остановился у двери, будто забрел в медотсек случайно в поисках уборной.
- Всё в порядке? – спросил он в пространство.
- Тебя Молли прислала, - констатировал Мастер. Доктор еле заметно мотнул головой, не ответив ничего конкретного. – Передай ей, что я жив и убийств не замышляю. И закрой за собой дверь.
- У тебя кровь.
Мастер проследил его взгляд, согнул левую руку и осмотрел локоть. На белой ткани рубашки с серыми полосами от падения расплылось несколько небольших пятен. Он закатал рукав: кровь всё ещё сочилась из ссадины, мелким бисером покрывая красную поверхность. Доктор сделал шаг вперед.
- Странно, - сказал он. Он подошел ближе и вытащил из кармана бесполезные очки. – Такая царапина должна была уже почти затянуться.
- И что? – Мастер с раздражением отдернул руку и стал расправлять рукав.
- Подавленная способность к регенерации может быть признаком возмущений в ткани пространства-времени, целенаправленного негативного воздействия, близкого окончания цикла регенераций, ряда опасных заболеваний – да чего угодно!
- Со мной всё в порядке, - огрызнулся Мастер.
- Очевидно, что нет.
Доктор потянулся к сканеру, и Мастер немедленно загородил ладонью кнопки управления, опередив его.
- Нет! – Доктор вздрогнул от его возгласа, и Мастер повторил спокойнее и внушительнее: - Я только что проверяла, всё в порядке.
Доктор приподнял бровь над оправой очков.
- Тогда ничего страшного, если я проверю ещё раз, - медленно сказал он, будто вычисляя что-то в уме.
- Нет, - Мастер отчаянно искал повод избавиться от него. – Спасибо за заботу, я в ней не нуждаюсь, – зло произнес он, глядя Доктору прямо в глаза.
- Мастер… - пальцы Доктора на ощупь скользнули под его ладонь на панели. – Почему ты не хочешь, чтобы я знал?
Изображение на экране сменилось, и Мастер расширившимися глазами уставился на него, мучительно желая, чтобы этот момент был уже в прошлом, а не происходил с ним прямо сейчас. Доктор облизнул губы и, оторвав взгляд от его лица, отвернулся к экрану.
Несколько секунд прошло в молчании, и Мастер уже решил – и надеялся – что Доктор больше ничего не скажет. Пожалуйста, не надо никакой реакции, не сейчас.
- Почему ты ничего мне не сказал? Мастер, почему ты ничего не сказал? Ты нарочно это сделал, да, в музее? Зачем ты полез на рожон? Ты понимаешь, как это опасно? Мастер, ты же не хотел от него избавиться? – Доктор говорил и говорил и говорил, а Мастер слышал его слова, как сквозь вату, не воспринимая интонаций и едва понимая смысл. – Мастер, ты должен был сказать мне. Я не хотел – я не имел в виду, всё, что я тебе сказал, я не хотел. Глупый, как же ты не понимаешь, это же прекрасно.
Руки Доктора оказались на его щеках, пальцами путаясь в кудрях, и Доктор целовал его в лоб, и это было самое худшее, что Мастер мог себе вообразить. Он оттолкнул его:
- Не трогай меня.
Доктор замолк, и радость на его лице теперь выглядела неуместно, как маска. Она сползла, сменившись беспокойством.
- Что с тобой?
- Всё то же самое. Только минуту назад я была мировым злом, а теперь я прекрасна.
- Всё изменилось, - сдавленно произнес Доктор.
- Ничего не изменилось.
- Мастер, не начинай, - выдохнул Доктор. – Давай хоть раз порадуемся.
- Я месяц радуюсь, устала уже.
Доктор утомленно провел ладонью по лбу и взъерошил волосы. Затем он спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. В самом деле, Доктор, не трудись изображать заботу, я не оценю.
- Ты весь белый, когда ты ел в последний раз?
- Не помню.
Это был неверный ответ. Доктор встрепенулся, как андроид, который выходит из спячки при поступлении задачи.
- Я сейчас! Подожди, никуда не уходи, я сейчас!
Безумие какое-то. Мастер уже не знал, что он чувствует – кроме облегчения от того, что всё осталось позади. Как только Доктор скрылся из виду, он поспешил тоже оставить медотсек и запереться в своей комнате.