Название: пока без названия
Автор: bbgon
Фандом: Доктор Кто,
О ком: Доктор/Мастер, Молли, детишки, Джек и его команда
О чем: продолжение "Дочери Доктора". Пока не ангст, но хз, куда оно повернет дальше.
Глава 1
читать дальше– Молли, куда подевался твой отец?
С некоторых пор в жизни Молли появился человек – ладно, не совсем человек – которого мама никогда не именовала «Джоном», «Смитом» или, упаси Боже, «Доктором». Только «твой отец», будто это Молли виновата, что он прилетел на Землю, что мама в него влюбилась (упаси Боже! наверняка это был гипноз), что он сбежал с Мастером и что потом вернулся с Мастером и их дочерью. Вернее, дочерью Мастера и Молли. Нет, это как-то странно звучит. Дочерью Мастера, в создании которой против своей воли участвовала Молли. И которую будет воспитывать папа. Наверное. Если вернется.
– Он скоро вернется, мам.
Молли отвернулась от окна. Таяни у неё на руках оторвала взгляд от светящегося оленя на стекле и перевела его на мисс Редферн. Та передернула плечами: – У меня от этого ребенка мороз по коже, – и понизила голос, чтобы не услышали бабушка с дедушкой и Фред: – Что он тебе наобещал?
«Что он спасет Мастера, их родную планету и несколько миллионов её жителей и вернется к десерту».
– Ничего, мам.
– Тогда с какой стати он оставил тебе этого ребенка?
– Познакомься, это Таяни. – Молли приподняла её на руке. Ох, младенцы, оказывается, тяжелые, а с виду и не скажешь. – Это по-галлифрейски значит «роза».
– Молли, прекрати!..
– …«пороть чушь», – скучающе закончила Молли.
– …меня перебивать. Сколько раз я тебе говорила, что это очередная сказка твоего отца. Прекрати повторять за ним ерунду.
«Ты же видела Тардис. Ты сама слышала, что у него два пульса. Ты знаешь, что Мастер сменил тело».
– Ну и пофиг.
– Не ругайся.
– Хочу и буду! И буду! И бу-ду! – Молли подхватила заерзавшую Таяни обеими руками. – Как вы все меня достали! Разуйте глаза: папа не человек! И он вернется, и я улечу с ним!
Гордо хлопнуть дверью не получилось, поэтому Молли топнула на лестнице ногой, пнула зонт Фреда, так что он с грохотом свалился на пол, и заперлась в своей комнате.
* * *
В Рождество аптеки и магазины были закрыты. Может, в городе и работал кто, но не ехать же туда на велосипеде с младенцем. Таяни не плакала, но Мастер, кажется, говорила, что она не будет плакать. И что там ещё Мастер говорила про маленьких повелителей времени?
– О-о-о, – Молли схватилась руками за голову и демонстративно побилась о спинку кровати, хотя из зрителей была только Таяни. Мама будет довольна. Мама будет ещё как довольна! «Я же говорила, что он опять сбежит! Твой отец – обманщик. Бросил тебя со своим ребенком на руках. Что ты теперь будешь делать?»
Таяни поджала голые ножки. Молли поморщилась при воспоминании о грязном подгузнике. Теперь её и одеть не во что. Жили же люди как-то раньше, в древние времена? Молли решительно достала из шкафа самый нелюбимый пододеяльник и стала маникюрными ножницами резать его на неровные куски. В прошлом году в школе были уроки по уходу за детьми, парни ещё умудрились хакнуть эту бэби-куклу, так что она вместо плача выдавала смешок дятла Вуди. Только про пеленание и кормление повелителей времени там ничего не было. Папа, ну где же ты?
– Мам? – Молли осторожно постучалась в спальню и приоткрыла дверь. Фред похрапывал, лежа на спине. Молли закатила глаза к потолку и позвала громче: – Ма! Что едят дети? У нас молоко кончилось.
Через пятнадцать минут Фред на своем Форде был на пути в город, а Таяни беспокойно вертелась на руках у Молли. Она раскрывала и сжимала кулачки, и её взгляд скользил с предмета на предмет, словно она искала что-то. Молли села на стул, чтобы не выронить её, и упорно разглядывала её лицо, не смея поднять глаза. Мама прошлась по кухне туда-сюда, присела на край стола и скрестила руки.
– Ну?
– Он вернется, мам.
– Через пять лет. – Мама не сказала «Я так и знала», и на том спасибо. Она помолчала, потом набрала в рот воздух, будто хотела заговорить, и вновь выпустила. – Эта… этот ребенок. Это их ребенок?
– Э-м… в некотором роде.
Фразу «мой ребенок» мама определенно поняла бы неправильно.
– Их… ино… – мама вздохнула. – Не человек?
Неужели ей это не послышалось? Молли подняла голову:
– У неё не вырастут щупальца и хвост, если ты об этом беспокоишься.
– Это утешает. Ты хотя бы знаешь, что ей нужно?
– М-м? – Молли недоуменно наморщила брови.
– Что она ест, что она пьет, чем она может болеть?
– Ты ведь медсестра, мам, ты должна знать такие вещи!
– О людях. По мне, она не выглядит как нормальный человеческий младенец.
– А как кто? – ощетинилась Молли. Мама опять преувеличивает: Таяни была вполне обычная, две руки, две ноги. Разве что два сердца выдавали её.
– Она ведет себя… – мама пожевала губы, – …как будто она разведывает обстановку.
– Она не откусит тебе голову во сне. И её зовут Таяни, познакомьтесь.
Мама посмотрела на часы на стене, потом на часы на запястье. Нарочно сменила тему.
– Альфреда долго нет.
– Она безопасна, мам. И папа скоро вернется. И Мастер. Мастер её не бросит, она столько сделала ради неё!..
«Чуть не убила меня» – нет, об этом маме знать не обязательно.
– И где они оба сейчас? – резко возразила мама, а потом вдруг сменила тон на понимающе-наставительный: – Молли, дорогая. Твой папа не в первый раз так делает. Погоди, не перебивай! Может быть, он вернется. Только не жди его. Не надейся, что он вот-вот появится. Он не умеет жить по плану, даже по своему плану.
– Он вернется, – пробормотала Молли девочке в макушку. Мама потрепала её за плечи:
– Давай подумаем, что нам с ней делать. Тебе через неделю в школу, мне – на работу. Мы не можем её оставить.
– Мам!.. – возмутилась было Молли, но её перебил звонок в дверь.
– Фред, наконец-то! – мама тут же воспользовалась возможностью прекратить спор и пошла открывать.
* * *
На пороге стоял высокий незнакомец в шинели.
– С Рождеством, мисс Редферн, – он козырнул двумя пальцам и ослепительно улыбнулся. Что-то шевельнулось у Молли в памяти. – Разрешите войти?
И он шагнул внутрь, приняв озадаченное молчание за знак согласия. Не разуваясь, он прошел мимо Молли в гостиную: она с Таяни на руках выглянула в холл из кухни.
– Очаровательная ель! – воскликнул он из комнаты. Мама последовала за ним, обменявшись с Молли говорящим взглядом. Они вдруг стали союзницами перед лицом непонятного противника, который явно происходил из мира Доктора, загадочных явлений и путешествий во времени.
…Время! Молли вспомнила слово, названное ей Мастером: «анахроничный». «За временным манипулятором придет высокий человек в анахроничном наряде по моде 80-летней давности». Что там у нас было 80 лет назад, Вторая мировая?
– Здравствуйте, мисс Редферн, – обращался меж тем незнакомец к маме сахарным голосом. – Чудесно выглядите. Прошу простить меня за вторжение, я несколько пренебрег приличиями.
Незнакомец оказался, к тому же, хорошим психологом и быстро сменил тактику: мама таяла от учтивого обращения. Фред когда-то пленил её тем, что, случайно толкнув в книжном магазине, не отделался словечком «Пр'стите», а показал знание таких выражений, как «Я глубоко сожалею» и «Покорнейше прошу простить».
– Вы забыли представиться, – сказала она не слишком строго.
– Капитан Джек Харкнесс, – с гордостью объявил он. Молли остановилась в дверях, разглядывая его. Капитан выглядел лет на сорок пять, хотя из-за старомодного наряда и ещё какого-то неуловимого несоответствия обстановке сложно было сказать однозначно. Мастер сказала, что человек в шинели должен быть очень стар.
– Здравствуй, Молли, – повернулся тот к ней. – Как ты выросла! Э, – он остановил взгляд на ребенке. – Очень выросла. Твой?
– Сколько вам лет? – спросила Молли вместо ответа. Капитан улыбнулся, как молодящаяся кокетка:
– Сколько ты мне дашь?
– Минимум сто. На вас форма Второй мировой, – наугад сказала она, но судя по тому, как капитан вздернул брови, она несильно промахнулась.
– Полагаю, ты знаешь, кто я? – медленно произнес он. Молли решила идти ва-банк:
– Мне рассказывали.
– Твой папа?
– Может быть.
Про Мастера она пока упоминать не стала. Ох, Мастер: предупредить о незнакомце – предупредила, а рассказать, кто он и что он, поленилась. «Он не опасен – по крайней мере, для тебя» – кажется, так она сказала. Значит, он опасен для кого-то другого? Вряд ли для папы: его враги не преминули бы воспользоваться ею в своих целях. Для Мастера? Очень может быть: она, наверное, половине Вселенной здорово насолила.
– Зачем вы здесь? – спросила мама. – Сдается, я вас где-то видела…
– Мам, не мешай. Зачем вы здесь?
– О, я до сих пор не упомянул о главном! – капитан с невозмутимым видом полез в карман шинели. Одна пола её распахнулась, открыв кобуру с пистолетом. Мисс Редферн отпрянула, но гость достал из кармана не оружие, а небольшой прибор с экраном вроде навигатора. – Вчера я получил сигнал, что здесь должна быть одна моя вещь, которую я ищу уже много лет. – Он постучал по экрану. – Но вскоре сигнал исчез, так что думаю, тот, кто её принес, снова забрал её с собой. Жаль, не получилось приехать быстрее: Рождество, снегопад, пробки, сами понимаете. Молли, ты её не видела?
– Кого?
– Мою вещь.
– Не понимаю, о чем вы.
– Её украли несколько лет назад. Ты не в курсе?
Похоже на Мастера.
Капитан подошел ближе. Мама выпрямилась и тоже сделала два шага в их сторону, а Таяни вдруг сжалась в испуганный комок и пискнула.
– Стоять! – приказала Молли, но капитан сам уже остановился и поднял ладони, демонстрируя мирные намерения. – Назад.
Он отступил. Таяни развернулась и открыла глаза. Молли прижала её к себе:
– Ш-ш… Ау! – она тут же отодвинула её от себя на вытянутых руках, когда под ладонью у неё стало мокро. – Ма-ам! Вы её напугали, капитан, как вас там…
– Мне очень жаль, – сказал он смиренно и сдавленно фыркнул в конце.
– Не смешно, уважаемый! – вступилась мисс Редферн.
– Ма-ам! Что мне с ней делать? Она продолжает!
– Ох, покою с вами нет. Дай мне, – она забрала Таяни у Молли. Та поглядела на свою ладонь, огляделась и брезгливо вытерла о джинсы. – А ты ещё хочешь её оставить. Ну куда тебе младенца?
– Я не знал, что у вас произошло… э, радостное событие, – капитан пытался быть вежливым. – Поздравляю. И давно?
– Вчера, – проворчала мисс Редферн.
– О, – он озадаченно перевел взгляд с Молли на неё и обратно, видимо, вычисляя, кто из них был виновником торжества. – Поздравляю, – повторил он, обращаясь к Молли.
– Это не её, вы в своем уме? – мисс Редферн никак не могла взять младенца как следует и всё меняла руки.
– Ма, она тебя не укусит, – пробормотала Молли в сторону.
– Вы посмотрите на неё, ей только шестнадцать исполнилось. Какие дети? Сама ещё ребенок, ничего не соображает. Вся в отца: завести младенца, поиграть и бросить, когда надоест. И скажи мне тут, что это не так, юная леди! Где он теперь, ну? Я его отпрыска растить не собираюсь. Хватит, намучилась, когда он пропал в первый раз, во второй, в третий. И ты не будешь, даже не заикайся! Я звоню в органы опеки и заявляю, что нам её подбросили.
– Мама!
– Всё, точка, разговор окончен.
– Мисс Редферн, пожалуйста, не делайте поспешных выводов…
– Мама, её нельзя сдать! Её разберут на опыты! Да ей раньше сделают какую-нибудь человеческую прививку, и она умрет! Мама, отдай мне её! Ты не понимаешь, Мастер тебя убьет, когда вернется!
– Молли, не виси на мне.
– Мама, отдай её! Не смей звонить! Мама!
Молли успокоилась, только когда Таяни вновь оказалась у неё. Её трясло от едва не начавшейся истерики. Таяни разевала рот, как котенок, потерявший кошку, и издавала беспомощный высокий всхлип.
Всё это время с лица гостя не сходило выражение, выдававшее сложный мыслительный процесс.
– Ребенок Доктора и Мастера, – сказал он. Уместным продолжением, судя по интонации, было бы «Чтоб я сдох». – Как они?.. Нет, этого я знать не хочу, мне и так снится довольно кошмаров по ночам. Где они сейчас?
– Я думала, вам нужна ваша вещь, – голос Молли звучал высоко и сипло.
– Плевать на вещь! Это же… грандиозно.
– Она тоже так говорила.
– Кто? – не понял капитан.
– Мастер.
– А-а… – кивнул он. – Минуточку, с каких пор Мастер – «она»?
– С тех пор, как она регенерировала в женщину.
– А-а… – лицо капитана вновь приобрело задумчивое выражение, и на этот раз Молли была уверена, что он скажет: «Чтоб я сдох». Но он спросил:
– Она, случайно, не стала такой рыжей, с большой… – он показал руками очертания, потом вдруг вышел из задумчивости и смущенно кашлянул: – 35-40 человеческих лет на вид, среднего роста, рыжие вьющиеся волосы до плеч, кожа очень светлая, с веснушками, глаза карие.
– Угу, – синхронно кивнули мисс Редферн и Молли.
– Ага, – сказал капитан. – Так вот кто украл мой манипулятор.
Мисс Редферн поглядела на Молли:
– Теперь ты видишь, чем они занимаются. Аферисты!
Молли хмыкнула и пожала плечами.
– Так где они теперь? – капитан шагнул к Молли и сделал жест, будто хотел обнять её за плечо. Таяни вскрикнула и продолжила жалобно хныкать.
– Давно пора переодеть этого ребенка в сухое, – сварливо сказала мисс Редферн. – Дай мне её. Да не прячь, Молли, не выкину я её за порог.
Она забрала Таяни, и по мере того, как она удалялась от гостиной, плач затихал. Молли подозрительно поглядела на капитана снизу вверх:
– Таяни вас боится. Почему?
– Необычное имя. Галлифрейское?
– Папуасское! Почему она вас боится?
Капитан сцепил руки на спиной, покачался с пятки на носок и невесело хмыкнул:
– Всё это время мне казалось, что Доктор преувеличивает. Он говорил, что ему неприятно смотреть на меня. – Он поглядел в окно и признался: – У меня есть большой недостаток с точки зрения повелителей времени. Я – темпоральная аномалия. Я не могу умереть, – пояснил он.
Да неужели? Молли машинально огляделась в поисках оружия, потом поняла, что это невежливо. Капитан верно расценил её взгляд:
– Только не надо проверять, пожалуйста. Это всё равно больно.
– Ладно.
Они постояли в некотором смущении. У Молли было чувство, будто ей только что открыли интимную тайну, и теперь капитан ей если не друг, то не чужой человек. Надо было ответить ему чем-то соответственным.
– Вы тоже инопланетянин? – спросила она.
Он покачал головой:
– Человек. Из плоти и крови. Не буду говорить «простой», потому что это неверный эпитет, – он неожиданно улыбнулся и подмигнул. Кокетка! Молли вдруг поняла, почему Мастер советовала держаться от человека в шинели подальше. Могла бы и прямо сказать: Молли не маленькая. И на стариков не западает. Если так, что другой опасности от капитана не исходит, зато он знает много такого, что может пригодиться.
– Папа с Мастером отправились спасать Галлифрей. Вернее, Мастер – спасать Галлифрей, а папа – спасать её. И ребенка. Она беременна. От папы.
Последние фразы Молли добавила в исследовательском азарте: больно любопытно менялось лицо капитана после каждой. Потом он добрался до дивана и опустился на него, как после тяжелой работы.
– Опять? – спросил он.
– О, нет. В первый раз. Таяни была из инкубатора. Вы ведь не умрете, если у вас случится инфаркт?
– Нет, – отмахнулся тот и вытер лицо ладонью. Затем до него дошла ирония: – Какой ещё инфаркт?
– Миокарда. – Молли села рядом с ним и стала разглядывать кобуру с пистолетом: капитан распахнул шинель, потому что его бросило в жар.
– Как они могут быть на Галлифрее? Галлифрей погиб. Все повелители времени погибли.
Молли пожала плечами:
– Мастер что-то придумала. Она очень умная, вы не знали?
– О-о да, – протянул капитан. Он запрокинул голову на спинку дивана и нахмурился: – Они не сказали, когда вернутся?
– Скоро. – Сердце у Молли кольнуло. У них машина времени, они могли бы вернуться в тот самый момент, когда исчезли. Нет-нет-нет, не может быть, чтобы с ними случилось плохое! Просто не может, и всё. Мастер обещала, что сегодня никто не умрет. А Мастер всегда выполняет обещания. Всегда.
А ещё Мастер просила ни за что не отпускать Доктора. Что бы он ни говорил. Но Молли не выдержала, когда папа стал в отчаянии бегать по тому месту, где ещё остался след Тардис, и бормотать, и смотреть в небо безумным взглядом. Отдала ему временной манипулятор – сама теперь виновата.
– Я могу организовать няню для ребенка, – сказал капитан. – У меня есть одна коллега, она как раз умеет обращаться с детьми. У неё дочь на год младше тебя, Анвен.
– Вы тоже не верите, что они вернутся? Мама не верит. А они вернутся! Обязательно!
Гость вздохнул и сказал лживо:
– На всякий случай. – Потом достал мобильник: – Гвен? Это Джек. Счастливого Рождества. – В трубке возмущенно неразборчиво затараторили, и он на полминуты отставил её от уха. – Нет-нет, не по работе. Ты ведь любишь детей?
UPD. Буду писать и выкладывать кусочками, как пишется, в свое удовольствие.
Глава 2
читать дальшеГаллифрей! Это сладкое и выстраданное право: быть дома. Право ступать по серым гранитным ступеням Башни совета, право смотреть в небо, раскрашенное в багровые цвета заката, право дышать родным воздухом, право говорить: «Рассилон, согласно регламенту, ваше время истекло, передаю слово следующему оратору». Да чтоб они все провалились с своим правом!
Никогда Мастер не думала, что в ответ не вопрос «Чего ты хочешь?» будет упорно повторять: «Вернуться на Землю».
– Что тебе неясно, Доктор? Я хочу на Землю! На твою маленькую, никчемную планетку! Коптящие трубы, грязные домишки, ползущие машины, тупоголовые людишки – я хочу на Землю!
Мастер огляделась: что бы швырнуть в него? Под руку попались подушка, книжка с картинками и кружка-непроливайка в форме черной дыры. Кружку Мастер поставила на место: над гибелью первой Шешу лил слезы, пока ему не нашли её близнеца. Невредимый Доктор воспользовался заминкой и поднял с пола подушку и книгу: Мастер давно научилась прицеливаться так, чтобы объекты эффектно пролетали над его головой, лишь ероша торчащую челку.
– Я всего лишь спросил, чем бы ты хотела заняться в выходной, – терпеливо повторил он.
– Что тебе неясно, Доктор?!..
– О-о!.. – простонал он и картинно надел подушку себе на голову. – Только не говори, что мы опять будем ремонтировать Тардис. Я провел в Тардис семьсот лет своей жизни, она мне как же… сестра, но даже я так больше не могу!
– У нас нет времени на «выходные». Мы должны использовать каждую свободную минуту!
– Мастер, хочешь, я встану перед тобой на колени?
– Я. Хочу. На. Землю!
Доктор стащил подушку с головы (прическа его приобрела ещё более фантастический вид), обнял обеими руками и похлопал глазами на Мастера:
– Волшебное слово?
– Не в этот раз, – отрезала она.
– Мастер, мы ведь договаривались. – За всей докторовой умильностью было видно, что он будет непреклонен. – Волшебное слово?
Мастер по-турецки села на пол перед низким столиком в комнате, которую Доктор старомодно именовал «гостиной» или «общей», а Мастер – «нейтральной территорией». Она покрутила кружку по столу, установила её перед собой и мрачно произнесла слово:
– Компромисс.
Доктор радостно улыбнулся и тут же уселся напротив, удобно устроившись на подушке.
– Я останусь ремонтировать Тардис, а ты возьмешь Шешу и отправишься, – Мастер проглотила слова «валять дурака» и сказала: – отдыхать.
Доктор скис.
– Что тебе теперь не нравится?
Он поглядел на руки Мастера на столе и обратился к ним:
– Я надеялся, мы проведем время вместе.
– Зачем?
Лицо Доктора выразило крайнее затруднение. Насколько же проще было раньше, когда можно было ударить его лазерной отверткой, запереть в чулане и избавить от мук выбора. И насколько сложнее стало теперь, когда Доктор вытащил на свет такие знакомые только по словарям выражения, как «компромисс», «разговор» и «откровенность». Сам вытащил, сам пусть и выкручивается.
– Шешу будет скучать без тебя.
«Откровенность», Доктор, «честность», съязвила про себя Мастер. Кажется, она поняла, зачем такие, как Доктор, заводят детей: чтобы получить в свое распоряжение удобную отговорку и эвфемизм на все случаи жизни. «Мы устали», «Мы хотим баиньки» и коронное: «Не кричи, Мастер, ты разбудишь ребенка».
– Я его больше не кормлю, так что ему без меня ничего не сделается. А уж развлечь его ты сумеешь.
Доктор вздохнул и покивал. Он нашел на столе какое-то пятно и стал его оттирать. Пятно было настоящим, раз Шешу побывал здесь недавно со своими вечно черно-масляными пальчиками. А вот усердие Доктора явно не соответствовало случаю. Мастер не собиралась ему помогать. Когда пятно перешло со столешницы на рукав Доктора, он сообразил:
– Ты ведь мечтала сама показать детям Галлифрей! Это ведь такая возможность, всё ему рассказать, пока он маленький, он как губка!..
– Детям. Детям! Детям? – повторила Мастер со всё нараставшей злостью. – Я здесь вижу только одного. Где моя дочь? О-о, ты знаешь, где моя дочь. Ты просто забыл!
– Прости, – быстро вставил Доктор.
– Я хочу на Землю!
– Прости, – он перегнулся через стол, схватил Мастера за запястья и затараторил: – Прости. Я не подумал. Мы обязательно вернемся. Рано или поздно.
– Поздно?!
– Рано! Конечно, рано. То есть скоро. Только не кричи, ты разбудишь Шешу.
Ну конечно. Шешу.
– Не держи мои руки.
Доктор с удивлением опустил глаза и разжал пальцы, будто лишь сейчас заметил, что делает. Самое время врезать ему, без всякой отвертки. Вот только это они уже делали, снова, и снова, и снова по кругу. Теперь другие правила, и Мастер сама на них подписалась: «Пункт первый: не применять насилие к Доктору. Пункт второй: если очень хочется, смотри пункт первый». И где-то там же, тринадцатым пунктом, шло, что Доктор будет говорить Мастеру правду. Всегда. Надо было внести в договор запрет эвфемизмов.
– Давай попробуем ещё раз.
Она выдохнула. Давай, Доктор. Что нам ещё остается?
– Я останусь ремонтировать Тардис, а вы с Шешу отправитесь отдыхать.
– Я надеялся, что мы проведем время вместе.
На этот раз Доктор сказал это Мастеру, а не столу или отдельным частям её тела. Отрепетированная часть закончена: давай, Доктор, твой выход.
– Зачем?
– В прошлый раз получилось хорошо.
В прошлый раз – это когда началась эпоха Волшебного слова. У Шешу резался очередной зуб, и об этом он оповестил весь Галлифрей, Рассилон накатал на Мастера анонимную кляузу, и они с Доктором совершили первое неудачное испытание Тардис. У Доктора просто не было выбора, кроме как придумать нечто из ряда вон выходящее, а у Мастера не было сил на то, чтобы гоняться за ним по лабиринтам старой столицы.
– Мы могли бы… – продолжил Доктор с таким видом, будто и сам ещё не знал, чем закончит фразу, – …подумать над новой концепцией Тардис! Очевидно, что мы зашли в тупик со старой. Нам нужен прорыв! Мозговой штурм! Новые горизонты! Здесь на нас слишком давит обыденность.
Не так уж глупо, Доктор: нам надо проветрить мозги. Впрочем, почему бы не сказать об этом ему?
– Не так уж глупо, Доктор.
Он вдруг превращается в бутылку шампанского, которую хорошенько встряхнули, и под закупоренной пробкой у него вскипает щекотными пузырьками вдохновение, радость, восторг – что там у Доктора внутри. Хотя бы ради этого стоило сказать.