Слушаю "Что делать?" Чернышевского и тащусь от его обращения к читательницам и читателям. И да, "читательницы" здесь не из-за того, что я стараюсь употреблять феминитивы, а напрямую от Чернышевского.
Обожаю книги, в которых есть прямое обращение к читательницам, вроде "Наши герои ещё не знают, но вам я расскажу по секрету...". Чернышевский вообще ужасно милый с его "Я не писатель, поэтому у меня в книге не будет литературных приемов и я буду говорять напрямую", что само по себе мощный литературный прием. Ну не прелесть ли:
"Ну, думает проницательный читатель, теперь главным лицом будет
Рахметов и заткнет за пояс всех, и Вера Павловна в него влюбится, и вот
скоро начнется с Кирсановым та же история, какая была с Лопуховым". Ничего
этого не будет, проницательный читатель; Рахметов просидит вечер, поговорит
с Верою Павловною; я не утаю от тебя ни слова из их разговора, и ты скоро
увидишь, что если бы я не хотел передать тебе этого разговора, то очень
легко было бы и не передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько
не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда
Рахметов, поговорив с Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из
этого рассказа, и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким
действующим лицом в моем романе. Зачем же он введен в роман и так подробно
описан? Вот попробуй, проницательный читатель, угадаешь ли ты это? А это
будет сказано тебе на следующих страницах, тотчас же после разговора
Рахметова с Верою Павловною; как только он уйдет, так это я скажу тебе в
конце главы, угадай-ко теперь, что там будет сказано: угадать нетрудно, если
ты имеешь хоть малейшее понятие о художественности, о которой ты так любишь
толковать, - да куда тебе! Ну, я подскажу больше чем половину разгадки:
Рахметов выведен для исполнения главнейшего, самого коренного требования
художественности, исключительно только для удовлетворения ему; ну, ну,
угадай хоть теперь, хоть теперь-то угадай, какое это требование, и что нужно
было сделать для его удовлетворения, и каким образом оно удовлетворено через
то, что показана тебе фигура Рахметова, остающаяся без всякого влияния и
участия в ходе рассказа; ну-ко, угадай. Читательница и простой читатель, не
толкующие о художественности, они знают это, а попробуй-ко угадать ты,
мудрец. Для того и дается тебе время, и ставится, собственно, для этого
длинная и толстая черта между строк: видишь, как я пекусь о тебе.
Остановись-ко на ней, да и подумай, не отгадаешь ли.
-----
Мне эта книга понравилась ещё в школе, и я хотела однажды её перечитать, чтобы узнать, на самом ли деле она так хороша. Да, на самом деле. Отдельный плюс за феминистичность.