We're all just stories in the end.
Название: Дочь Доктора
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона".
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:санта-барбара смена пола, беременность, детишки, непрерывное выяснение отношений)). WIP!
Предыдущие главы:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
Глава 10
Главы 11-13
Главы 14-15
Главы 16-17
Главы 18-19
Глава 20
Глава 21
Главы 22-24
Глава 25
Главы 26-29
Главы 30-31
Глава 32
читать дальшеДом был таким же, как в детстве Мастера, и одновременно другим. Она не могла понять, то ли память обманывает её, то ли нынешнее затуманенное состояние. Запахи были правильными. Ощущения от бархатистого резинового пола ванной под ногами были правильными. Полупрозрачные стеклянные стены комнаты были правильными, и в их толще переплетались колеблющиеся изображения разноцветных водорослей. Кощей садился на этот пол и ковырял стены пальцем и кухонным ножом, чтобы добраться до них, пока его не разочаровали техническим описанием того, как картинка проецируется внутрь стекла. Он воспринял новость спокойно, но запомнил, что за чудом всегда стоит какой-нибудь хитрый трюк, а восхищение лучше держать при себе. Когда Тета в первый раз был у него в гостях и прилип носом к стене с возгласом: «Они настоящие!», он не преминул открыть ему истину с видом превосходства. «Всё равно красиво», - заявил Тета. «Ну и дурак», - решил Кощей, и они не разговаривали два часа, пока им не наскучило.
Мастер терла стену пальцем, и нити водорослей разбегались от прикосновения, как живые, чтобы затем вернуться на прежнее место. Струи воды послушно переползли следом за ней от центра потолка в угол.
Она чувствовала себя лучше. За долгие месяцы она привыкла к тому, что её силы постоянно уходят кому-то другому; что она не может регенерировать; что любое повреждение оборачивается несколькими днями мелких мучений. Освободившись от бремени, организм быстро восстанавливал способность к регенерации. Мастер смыла последние потеки крови на ногах.
Без маленькой пираньи было легче. Она даже не подозревала, насколько тяжело было постоянно носить его и спорить с его требовательным голосом. Пусть Доктор теперь нянчит свое произведение, это была его идея. Младенец весь состоял из красного рта, крика и сгибающихся и разгибающихся в такт пальчиков на руках. Он будет таким ещё долго, пока не научится говорить, а потом станет требовать разумными словами. О, что за глупая это была идея – сделать его. У Мастера был удобный инкубатор и хорошая, тихая Таяни из него. С ней можно говорить, и она слушает и смотрит серьезно и внимательно. Она так похожа на Мастера, и уже сейчас видно, что она будет такой же рассудительной и хладнокровной. А этот будет как Доктор: несдержанный, капризный и громкий.
Хорошо отдохнуть от них, спрятавшись за стенами ванной комнаты, где только шум воды нарушает тишину.
- Стоп! – вода перестала течь, лишь несколько капель шлепнулись с потолка. Мастер не могла вспомнить, когда прекратился плач снаружи. Он только что был – и уже нет. За мгновение в её воображении пронеслось всё, что Доктор мог сотворить с ребенком, что могли сотворить с ними другие повелители времени.
Она, отряхивая мокрые ноги, завернулась в полотенце с многажды вышитым именем Кощея на нем, и вылетела из ванной. Коридор снаружи выглядел неуловимо иначе, чем должен бы: Мастер краем глаза заметила, что это тоже было что-то из детства, их дом регулярно менял интерьеры. Она поскользнулась на повороте, удержалась за стену и распахнула дверь своей комнаты.
- Кощей, не бегай.
Мастер замерла. Это было уже слишком. Первым её побуждением было захлопнуть дверь, но в ней пересилило любопытство и… почтение? – осознала она с удивлением. Оно удержало её руку в первую секунду, а затем было уже поздно.
- Мама? – растерянно спросила она. И, не найдя ничего лучше, добавила: - Меня теперь зовут Мастер.
- Для меня ты всегда будешь Кощеем. Ты же знаешь сама, что всё, что ты сделала как Мастер, было глупо и не нужно? – её слова убаюкивали. Мастер шагнула вперёд, навстречу ладони, которая коснулась её щеки. – Останься с нами.
- Зачем?
- Здесь ты будешь в безопасности. Мы тебя любим, Кощей, несмотря на то, что ты сделал с нами.
Мастер нахмурила брови. По её голым плечам пробегал озноб.
- Ты никогда со мной так не говорила, - она отвернула лицо в сторону от теплой ладони.
- Ты уже доказал, Кощей, что станешь взрослым и сильным. Тебе не нужно больше никуда бежать. Отдохни, я вижу, что ты устал.
Она погладила Мастера большим пальцем по виску и поцеловала в лоб. Мастер перестала дышать. Она не хотела верить, не могла поверить, что её догадка верна.
- Мама, - она облизнула губы. – Почему вы все хотите, чтобы мы с Доктором остались?
- Потому что ты этого хочешь, мой дорогой Кощей.
Мастер судорожно всхлипнула и отступила от неё.
- Доктор! – позвала она, не сводя глаз с фигуры перед собой. Никто не откликнулся. – Доктор! – Мастер не выдержала, отвернулась и уже не оглядывалась.
Коридоры сменяли друг друга, и все были до боли знакомыми. Мастер распахивала двери: за каждой было то, что и должно было быть – или нет, она уже не помнила, за прошедшую тысячу лет родительский дом превратился в смутный образ, в котором память высвечивала лишь отдельные уголки: картина на стене, эхо в гулкой арке, форма дверной ручки, которая когда-то была на уровне глаз. Остальное было фоном. Может быть, она только придумала себе, что помнит, будто за этим поворотом был кабинет, а за этим – лестница.
- Доктор, Доктор, Доктор! – разносилось по дому и затухало в его глубине. Мастер остановилась. Другая мысль поразила её: просто этого Доктора тоже не существовало. Настоящий Доктор остался на Земле, с Молли. Она цепкая девочка, она бы не отпустила его вопреки приказу Мастера. Если Доктор на Земле, то на Галлифрее Мастер одна. Если Мастер одна, то… Нет, не может быть. Она обняла себя одной рукой за талию.
- Моё маленькое чудовище, - пробормотала она. – Моё! Отдайте мне его.
Она решительно двинулась дальше, на этот раз методично считая повороты и двери. Когда она открыла пятую, за ней обнаружилась столовая, в ней – стол, на столе – Доктор, а у Доктора на руках – сверток из синего покрывала.
Доктор поспешно заглотил кусок и сказал:
- Извини, я проголодался.
Рядом с ним на столе стояла тарелка с пирожными. Свободной рукой он с виноватым видом отряхнул со свертка крошки.
- Пригрелся, - сказал он в свое оправдание. – Ты нас искала? – он вопросительно оглядел её полотенце. Мастер подтянула его на груди.
- Ты видел кого-нибудь? – спросила она.
- Нет. А ты?
Она не ответила и подошла к столу. Пирожные были с шоколадным кремом. Мастер покосилась на младенца. Он выглядел мирно и вроде бы спал, но чутье подсказывало ей, что стоит его вспугнуть, как он огласит мир новой порцией плача. Она сделала шажок вдоль стола в его сторону. Он засопел. Мастер затаилась. Через четверть минуты она сделала ещё один шаг. Младенец ровно дышал. Краснота немного спала с его лица, но тонкие вены прочерчивали полупрозрачную кожу. Мастер втянула носом воздух. Это был её собственный запах. Таяни долго пахла машиной, инкубатором, а её сын сразу пах ею.
Она невольно и облегченно улыбнулась. Она полукругом обогнула их с Доктором. Он повернул голову вслед за нею со слегка озадаченным и развеселенным видом. Доктор тоже пах Доктором. Она склонилась к его шее и провела носом от ямочки под скулой до пряди волос за ухом. Кожа в этом месте подернулась мурашками, и запах изменился. Дофамин.
Настоящий, решила Мастер. Только настоящий Доктор мог ронять крошки на её ребенка, Мастер бы такое не придумала.
- Я только что говорила со своей матерью, - сообщила она.
Доктор мгновенно напрягся.
- О чем?
- Она сказала, что я её хороший любимый Кощей. Ты ведь был с ней знаком?
Доктор понимающе кивнул:
- Не в её духе.
Мастер продолжала, сама удивляясь своему спокойствию. В глубине души она была уверена, что Доктор опровергнет её версию и всё будет в порядке.
- У меня галлюцинации. Полагаешь, я сошла с ума?
Доктор покачал головой. Мастер выдохнула. Но в глазах Доктора не исчезло напряженное выражение.
- Хуже? – спросила Мастер.
Доктор заговорил не сразу, а затем начал увиливать от прямого ответа:
- Я не уверен. Мне не хватает данных. Я не хочу выдвигать гипотезы, пока не буду знать точно. Хочешь пирожное? Тебе нужно пополнить запас энергии.
- Ты всегда строишь гипотезы! – взорвалась Мастер. – Даже когда ничего не знаешь! Что сейчас тебе мешает? Я не упаду в обморок от плохой новости!
Без всякого предупреждения в разговор вмешался оглушительный крик. Мастер отпрыгнула от неожиданности.
- Выключи его!
- Он так не работает. – Доктор покачал младенца на руке: - Мы испугались, да? Мама тоже любит покричать. Но мама постарается говорить тихо и спокойно, да? – он исподлобья глянул на Мастера и вновь обратился к младенцу.
- Ты сейчас обо мне в третьем лице? – поинтересовалась она. Плач не унимался. – Дай сюда, ты не умеешь.
Она забрала у Доктора сверток.
- Тс-с! – она приложила палец к губам. – Помолчи. Ты нам мешаешь. Я тебя слышу, чего тебе ещё? Пока он был внутри, это работало, - недовольно объяснила она Доктору. – Ну же, хватит! Ш-ш! – она прижала указательный палец к губам ребенка. Тот смолк. – Вот видишь, - торжествующе обратилась она к Доктору.
- Вижу, - протянул тот с сомнением. – Ты уверена, что твои методы…
Мастер отняла палец от губ, и маленький нахал тут же воспользовался этим и закричал снова.
- …продуктивны? – закончил Доктор.
- Он привыкнет, - пообещала Мастер. – Цыц. Мы обсуждаем важные проблемы, которые касаются и твоего будущего тоже. Не отвлекай нас, ты понимаешь?
- Может, он голоден? – робко предположил Доктор. Мастер сунула сверток ему в руки:
- О-о, нет. – Она поправила сползающее полотенце и взяла с тарелки пирожное. – Без меня. Он и так довольно тянул из меня силы.
- Мастер!
- Тысячу лет Мастер. – Она слизнула сахарную пудру с пальца. – Утихомирь свою половину ДНК, а я вернусь и успокою свою.
* * *
Она вернулась, приведя в порядок одежду и мысли. Дом перестал шутить с ней шутки, и прошлые его фокусы уже казались Мастеру порождением её собственной нездоровой фантазии.
- Ты до сих пор с ним не справился?
Плач перешел в одиночные утомленные вскрики. Доктор был непритворно зол.
- Если бы я знал, я бы тебя на пушечный выстрел к детям не подпустил.
- Если бы я знала, я бы тебя не подпустила к себе. Это всё твое влияние! Ты должен был меня предупредить, что не умеешь с ними обращаться. Удивляюсь, как ты умудрился троих вырастить? Впрочем, нет, не удивляюсь: они все плохо кончили.
- Мастер, - тихим голосом прервал её Доктор.
Она несколько секунд смотрела ему в глаза, затем разжала кулаки. Плач взвинчивал её, но теперь, когда она заметила это, ей удалось взять себя в руки.
- Что у тебя за гипотеза про галлюцинации? – спросила она небрежно. Доктор продолжал выжидательно смотреть на неё. – Я не хотела, - с неохотой пробормотала она в качестве извинения. Она подтянула к себе стул, села напротив тарелки с оставшимися пирожными и, поставив локти на стол, взяла одно. – Что за гипотеза, Доктор?
Он сел рядом:
- Мы полагали, что Око гармонии является машиной парадоксов.
- Я полагала, - Мастер не дала Доктору присвоить лавры.
- Ты полагала. Если уничтожить Око, то созданные во время войны парадоксы аннигилируются, и Галлифрей вернется к предвоенному состоянию. Но мы получили другой результат. Почему?
На этот раз Мастер не стала оспаривать «мы» Доктора.
- Почему? – уточнила она.
- Парадоксы начали накапливаться раньше, ещё до войны! – провозгласил Доктор. – Да, мой маленький, ш-ш, скоро всё будет хорошо. Значит, мы вернулись не к моменту непосредственно перед началом войны, а…
Доктор делал выкладки с азартом, как всегда. Мастер похолодела. Она бросила пирожное на стол и вскочила.
- …мы уничтожили кусок галлифрейской истории длиной в несколько тысяч лет?! Я уничтожила. – Она потрясла головой и опустилась на стул. – Нет. Нет, не сходится. Этот дом… - она погладила обеими ладонями полированную столешницу перед собой, будто обнимая её, - …он не такой старый. И Боруса! – с надеждой воскликнула она. – Как давно он умер? Всего за двести, триста лет до войны! Нет, Доктор, ты не прав. Если мы и разрушили часть истории, то всего лишь последние пару сотен лет. Так даже лучше! Исчезли предпосылки войны, мы можем взять власть в свои руки и повести Галлифрей другим путем. – Она рассмеялась. – О, у меня уже есть план, я знаю, чем я займусь первым делом…
- Мастер, как мы попали сюда?
- У тебя есть временной манипулятор, - не задумываясь, ответила она.
- Нет, его отобрали при аресте.
Мастер надула губы и побарабанила пальцами по дереву.
- Мне было не до того. Я не обратила внимания.
- Возьми меня за руку, - попросил Доктор. Мастер пожала плечами, придвинулась к краю стула и взяла его за пальцы, которые поддерживали сверток.
- Молчишь. Молодец, - похвалила она младенца и потеребила тыльной стороной указательного пальца по щеке. Тот сморщился и повернул голову в ответ на её движение. – О-о, мы с тобой подружимся, если ты будешь хорошо себя вести. Чей это послушный мальчик? Это мой мальчик.
- А если непослушный – то Доктора, я так понимаю?
- Не отвлекайся, - Мастер ущипнула его за кисть. – Или ты хотел, чтобы я тебя подержала за руку для моральной поддержки?
- Я просто выбираю место назначения. Куда ты хочешь отправиться? О! Ты была когда-нибудь в пещерах за пределами Цитадели? Я когда-то проводил там раскопки – ну, как раскопки, я потерял там кое-что нужное, и мне пришлось провести там пару недель.
- Не увлекаюсь археологией.
- Отлично! Не отпускай. Закрой глаза. Закрыла? – Через секунд десять Доктор велел: - Открывай.
Они были на прежнем месте.
- И что ты хотел этим доказать? – скептически спросила Мастер.
- Это был только первый этап эксперимента. Не отпускай руку. Как насчет того, чтобы вернуться к Тардис? Я хочу внимательнее осмотреть повреждения. Ты хорошо помнишь, где она сейчас?
- В Паноптиконе.
- Верно, в Паноптиконе. Красивое было место: колонны, уходящие под потолок, сиденья амфитеатром. Не подглядывай. Во время заседаний в нем зажигали свет, который заливал нижнюю часть зала, а верхняя оставалась погруженной во мрак.
Мастер помнила. В детстве Паноптикон внушал ей торжественный страх, смешанный с любопытством. Потом чувства поугасли, но однажды оказаться на подиуме перед рукоплещущей толпой осталось одним из тайно лелеемых желаний.
- Красивое место, - сказал Доктор. Мастер отвлеклась от воспоминаний и открыла глаза. Они рука об руку сидели на скамье в нижнем ряду амфитеатра. В последний раз, когда Мастер была здесь, зал Паноптикона был завален каменной крошкой и крупными обломками рухнувших колонн. Теперь он был цел и возвышался во всем своем великолепии. Мастер невольно вздохнула: она словно в первый раз оказалась в сердце Галлифрея. Лишь остов Тардис нарушал величественную картину.
- Этого не может быть, - прошептала она. Горло у неё перехватило. – Паноптикон разрушило взрывом. – Она придвинулась к Доктору и ногтями впилась в его руку: - Скажи мне, что это неправда! Скажи мне, Доктор!
Части мозаики сложились воедино, но Мастер никак не могла поверить.
- Мы видим то, что хотим видеть, - сказал Доктор. – Наши воспоминания о Галлифрее, наши мечты, наши фантазии. Мы не двигались с места всё это время, пока вокруг нас сменялись картины, порожденные нашим воображением. Это не настоящий Галлифрей, Мастер.
Он неотрывно смотрел на неё.
- Нет! – она бросила его руку, упала на колени перед мраморной скамьей и принялась ощупывать её. Каждая трещина, каждый цветовой переход были настоящими. Вдоль канта тянулись вырезанные буквы древнегаллифрейского, впадины были шероховатыми, и пальцы цеплялись за мелкие бороздки, оставленные инструментом. – Настоящее. Настоящее. Как ты можешь говорить, что это не Галлифрей? – она ударила Доктора кулаком в колено.
- Твое воображение достраивает то, чего ты не знаешь. Поэтому я поначалу не мог найти дорогу: я забыл. Я хорошо помнил только те места, где бывал часто, но никогда не обращал внимания на обычные коридоры и лестницы.
Поэтому она заблудилась в собственном доме, мысленно соглашалась с ним Мастер.
- Нет! – выкрикнула она вслух.
- Посмотри на меня, - Доктор заставил её поднять голову и затем спросил: - Что написано на скамье подо мной?
- Откуда я знаю?
- Как ты думаешь?
Общеизвестно было, что в мраморе вырезаны были имена первых членов Совета Галлифрея, заседавших здесь, но никогда никому не приходило в голову читать их все. Два имени пришли Мастеру в голову первыми:
- Рассилон и Омега, - назвала она наугад. Доктор поднялся. Надпись на древнегаллифрейском гласила: «Рассилон» и «Омега». Мастер ощупала её. Буквы были так же материальны, как и соседние.
- Это же наш шанс, Доктор, - медленно проговорила она. – Мы можем построить такой Галлифрей, какой захотим! Мы можем населить его! О, Доктор, это то самое, о чем говорил Рассилон: мы стали богами! Мы уже вознеслись, мы уже в раю!
Она встряхнула Доктора за плечи. Ребенок у него на руках скуксился и захныкал.
- Глупый, - убеждающе произнесла она. – Ты можешь получить всё, что захочешь, только представь. Мальчик мой, посмотри, какой чудный новый мир я создала для тебя! Здесь ты ни в чем не будешь нуждаться. Это рай, а мы в нем боги.
- Ты его не убедила, - ответил за него Доктор. – Ему не нужен придуманный рай, ему нужна настоящая забота.
- Он поймет. Когда вырастет, он ещё скажет мне спасибо. – Мастер отодвинула от личика одеяло и поцеловала ребенка в лоб, невзирая на плач. – У него будет царство, которым он сможет править одной силой мысли.
- У тебя уже есть такое царство, Мастер: твой разум. Воображаемый Галлифрей никогда не станет чем-то большим, чем его порождением. Мечты и воспоминания – это всё, что у нас осталось от него. Ты хочешь прожить всю жизнь здесь, общаясь лишь с собственными тенями? Нам надо выбираться, Мастер.
Она упрямо посмотрела на Доктора исподлобья:
- Я не могу оставить Галлифрей.
- Мастер, твои воспоминания всегда будут с тобой.
- Здесь всё настоящее.
- Настолько, насколько реальны твои фантазии. Пока мы их контролируем – они относительно безвредны, но ты подумала о том, что произойдет, когда во сне подсознание получит полную свободу?
Мастер закусила губу. Рассилон хотел убить её, воображаемый Доктор – ранить словами, Боруса – лишить свободы, и даже мама – отнять имя и добрую часть жизни. Что творится в её разуме, когда она, казалось, властвует над ним? Он рождает чудовищ, которых она принимает за реальность, говорит с ними, защищается от них. Да видела ли она когда-нибудь мир, каков он на самом деле?
- Как нам выбраться отсюда, Доктор?
- Нам нужно выяснить, как выглядит реальный мир, - ответил он.
Глава 33 и последняя!
читать дальшеДоктор прохаживался перед первым рядом сидений амфитеатра туда-сюда, почесывая голову в разных местах.
- Не подходи к нам, - посоветовала Мастер. – Судя по всему, ты подхватил насекомых.
- О. – Доктор оглядел свою руку и стал дергать себя за нос. – Я надеялся, Тардис поможет нам выбраться отсюда, - повторил он в седьмой раз.
- Я взорвала её вместе с Оком гармонии, - напомнила Мастер в седьмой раз. Говоря, она держала палец на губах младенца. Доктор покосился на неё укоризненно.
- Пожалуйста, не делай так.
- Тогда сам его держи, - она потянулась спиной, стараясь не трясти при этом ребенка. Получилось плохо. – Мне не нравится, когда он кричит над ухом. – Доктор охотно сел рядом. Мастер отвернулась: - Не дам. Ты будешь сюсюкать с ним, а он будет ныть – ещё лучше!
- Мастер, это плохо кончится.
- Угрожаешь?
Доктор просительно потрогал её за локоть, потом протянул руки.
- Попробуй отобрать, - с вызовом ответила она. – Ну, давай ещё подеремся – подожди, только лазерную отвертку достану и встану в боевую стойку.
- Он говорит с тобой, а ты затыкаешь ему рот.
- Он всё равно не скажет ничего оригинального. Я уже знаю, что он недоволен.
- И ты знаешь, почему?
- Что бы там ни было – потерпит. Я читала все эти книги: за пару часов младенцы не умирают от голода. Доказанный факт. Сейчас мы занимаемся более насущной проблемой – думай, Доктор, думай. Ты не думаешь. У тебя в голове – один одинокий бозон летает от уха до уха. Ты не можешь произвести ни одной стоящей идеи… - Мастер перебила сама себя и радостно вздернула брови: - Вот же оно: мы должны перестать думать!
Спустя несколько мгновений лицо Доктора озарилось:
- Ну конечно! Этот мир – иллюзия – морок – существует за счет наших представлений о нем. Если мы все синхронно хоть на секунду перестанем питать его своими мыслями, он рассеется. Но как этого достичь? Хм-м, помню, я как-то провел пару дней с аргелианскими монахами, и они научили меня потрясающей технике медитации: все мысли как рукой снимает. Или это была пара лет? Ах, нет, не подойдет: для нее нужна местная трава, высушенная по особому рецепту. Да и побочные эффекты наутро…
Между тем Мастер взяла деловой тон:
- С ним трудностей не будет, - она качнула младенца на руке. – Ему ещё не доступно абстрактное мышление. С тобой тоже никаких проблем… - она замешкалась, потому что свободной рукой стала ощупывать свой пиджак.
- Ты намекаешь на то, что я в самом деле совсем не думаю? О-о, ты настолько ошибаешься, что…
Плач перебил его слова. Ребенок мешал Мастеру добраться до внутреннего кармана, потому что лежал на той самой руке, которой она пыталась в него залезть.
- Отдай мне его, в конце концов! – не сдержался Доктор. Мастеру не удалось пристроить сверток на колени, так что она с радостью передала ему его. Доктор с нежностью погладил сына по голове, уложил её себе на плечо и стал поправлять на нем одеяло. Поверх его воркования Мастер проговорила, настраивая лазерную отвертку на нужный режим:
- Что ты, я не считаю, что ты совсем не думаешь. Просто иногда ты думаешь слишком много – или слишком мало, это как посмотреть. В данный момент тебе лучше не думать вообще, и я охотно тебе помогу, дорогой. Будет не больно.
Она одновременно хирургически точным движением ударила Доктора лучом в висок, а другой рукой не дала разжаться его рукам. Она уложила его на скамью, поддерживая его голову ладонью. Потом забрала у него вновь раскричавшегося ребенка и легла на длинную скамью головой к голове Доктора.
- Тс-с, почти всё. Не вертись, мальчик мой, - она проследила, чтобы он не соскользнул на пол, если она ненароком отпустит его. Она поиграла отверткой между пальцами. Отправить себя во тьму было просто, но тогда она несколько бесконечно долгих минут не сможет контролировать происходящее. Кто знает, что ждет их по ту сторону наваждения? Она прижалась щекой к щеке Доктора. Его ухо было рядом с её губами.
- Прости, мне пришлось, - прошептала Мастер. Она успокаивающе пожала руку младенца, которая пыталась пальчиками зацепиться за платье у неё на груди. Она вздохнула и неохотно поднесла кончик отвертки к лицу. Что там Доктор говорил про медитацию? Нет, его методы всегда ненадежны. Куда быстрее и проще использовать старый проверенный способ. Всего на несколько минут потерять сознание и проснуться в настоящей реальности. Интересно, какой она будет?.. Мастер никогда не испытывала отвертку на себе. Лазерный луч оказался обжигающе горячим, но она провалилась в пустоту быстрее, чем успела вскрикнуть.
* * *
- Ох, – Мастер схватилась за голову и перевернулась на бок. Маленькое, тяжелое и живое скатилось с неё в траву и затихло. – Черт. – Мастер осознала, что делает, поспешно поднялась на локте и оглядела ребенка. – Ты цел? – она развернула его и стала осматривать. Потом потрепала по животу: – Ну же, не молчи. Что с тобой такое?
Он подтянул к себе конечности, как жук, перевернутый на спину, и отозвался недовольным: «А-ам».
- Хороший, - фыркнула Мастер. – Хороший-хороший-хороший, - она несколько раз чмокнула его, куда придется, - и опасливо огляделась: Доктор ещё не пришел в себя. – Мой красивый хороший мальчик, - прошептала она. – Хороший.
Она не могла придумать другого слова, чтобы описать его. Её словарный запас, в котором было множество синонимов для гнусностей и мерзостей, оказался слишком бедным. Она оставила попытки и на мгновение прижалась губами к его животу.
Доктор негромко застонал, и Мастер торопливо завернула ребенка в одеяло.
- Почему ты всегда бьешь меня по голове? – спросил Доктор нетвердым голосом. – Почему ты никогда не спросишь, хочу ли я быть ударенным по голове? Сообщаю на будущее: обычно я не хочу. Мне не нравится, когда у меня звенит в ушах и я теряю ориентацию в пространстве. Кстати, о пространстве: где мы?
Поле бордово-рыжей растительности в самом цвету простиралось до горизонта. С одной стороны его ограничивали зубчатые горы со снежными шапками.
- Горы Утешения и Уединения, - проговорила Мастер, жадно вглядываясь в их очертания. Доктор вскочил и заслонил глаза ладонью от солнц:
- Мы на том самом месте, где раньше была Цитадель… должна быть Цитадель… будет Цитадель. Мастер, думаешь, теперь это настоящий настоящий Галлифрей?
Мастер переломила меж пальцев стебель с пушистыми семенами на верхушке. На сломе выступила розоватая капля, как разбавленная кровь. Она слизнула её: сок был свежим и сладким. К их эпохе этот вид почти исчез, только в диких местах можно было найти редкие островки. Если разжевать несколько стеблей, десны и язык приятно немели, но Кощею с Тетой никогда не удавалось найти достаточное количество, чтобы изучить дальнейшие эффекты. Кончик языка Мастера начало покалывать. С выводами она не торопилась.
- Смотри, вот и Тардис! – воскликнул Доктор и бросился к остову корабля, сминая по пути высокую траву. Мастер поднялась, обнимая сына. День был прекрасен: рыжие лучи заливали землю, ветер шевелил её спутанные кудри и приносил шелест травы и более далекие, неразличимые звуки планеты. Тут Доктор вскрикнул, и она вздрогнула.
- Доктор?
- Всё в порядке! – отозвался он. – Иди сюда, скорее!
Она присоединилась к нему. Скрытая ранее корпусом Тардис, в земле зияла шахта метра в три ширины и глубины, которую на глаз определить было невозможно. На её краю лицом вниз лежал галлифреец – это было видно по его рабочему костюму как из учебника истории – смуглый, с длинными каштановыми волосами. Доктор опустился рядом с ним на колени, Мастер чуть склонилась вперед.
- Кто это? – спросила он.
- Он жив, - ответил Доктор, коснувшись пальцами артерии на его шее. Затем он перевернул его на спину. Тот упал безвольной куклой, раскинув руки. – У меня смутное чувство, что я его где-то видел, - Доктор наморщил бровь и поджал губы.
- У меня тоже, - согласилась Мастер. – В другой регенерации.
- Угу. – Доктор похлопал галлифрейца по щекам: - Эй? Простите, что бужу вас. Привет.
Тот зашевелился. Мастер на всякий случай зажала в кулаке лазерную отвертку.
- Мне удалось?.. – пробормотал он с сильным акцентом. Мастер не сразу поняла, что это не акцент вовсе, а старый галлифрейский диалект. Потом незнакомец медленно сел, поддерживаемый Доктором.
- Привет. Как вы? Я – Доктор, это Мастер, а это… э, гм, у него пока нет имени, но уже есть характер. Что с вами случилось? Мы нашли вас здесь, вы давно тут лежите? Кажется, повреждений нет, - просканировал его Доктор звуковой отверткой и заглянул в зрачки. Тот тщетно попытался заслониться. – Вы здесь один? Если вы были не один и на вас напали, то нам следует поискать других пострадавших.
Жертва Доктора терла лицо и смотрела на спасителя сквозь пальцы со скептическим недоумением.
- Где мой аппарат? – спросил он хрипло, а затем бросился к шахте так стремительно, что даже Доктор не сумел его удержать. К счастью, незнакомец упал на живот на самом её краю и заглянул внутрь. Спустя полминуты он зарычал сквозь зубы и несколько раз ударился лбом о землю. Несколько комьев со стены шахты полетело вниз. Так же внезапно он взял себя в руки и поднялся, одернув чистый и без единой складки серый халат. Держался он нетвердо, и Доктор поймал его за локоть, когда он пошатнулся на краю пропасти. Незнакомец лишь окинул взглядом чужие пальцы на своей руке и отвернулся, даже не подумав поблагодарить. Мастеру сразу не понравилось его лицо со вздернутой верхней губой и острыми глазками.
- Кто дал вам право быть здесь? – сухо спросил он. – Я распорядился очистить зону.
- Кто дал вам право устанавливать здесь свой аппарат? – парировала Мастер. Она понятия не имела, о каком аппарате шла речь, но чуяла нечто значительное.
- Мне? – незнакомец скривил губы от такой наглости, но в остальном остался невозмутим. – Объявление было по всем каналам связи.
- Мы пропустили утренние новости, - сказал Доктор. – Введете нас в курс дела?
Незнакомец вдруг заинтересовался глазами Доктора – да так, что чуть не столкнулся с ним нос к носу и вперился в них пронзительным взглядом:
- Кто вас прислал? Вы репортеры? Я сделаю официальное заявление, когда у меня будут полные результаты!
- Значит, эксперимент прошел неудачно? – сочувственно спросил Доктор.
- Убирайтесь, - посоветовал незнакомец. В его голосе звучала скрытая угроза, которая дергала знакомую струну в душе Мастера. Совсем недавно этот голос препарировал её, приказывал пасть на колени и ползти следом… Она стряхнула с себя наваждение.
- Рассилон! – выдохнула она.
- Вы всё-таки смотрели утренние новости, - ответил тот. Доктор перебил его:
- О-о! – протянул он с восторгом и, схватив Рассилона за руку, стал трясти её. – Всегда мечтал познакомиться живьем – мы, в некотором роде, знакомы, но в прошлый раз вы были не очень живы. Потрясающе! Эксперимент! Эксперимент? Эксперимент… - до него и самого начало доходить, о чем шла речь, и он сбился и последнее слово произнес будто в трансе.
Мастер остановилась за его спиной и подсказала:
- Создание Ока гармонии.
- Ока чего? – Рассилон презрительно усмехнулся. – «Предельное сжатие материи сверхтяжелого небесного тела с постепенным контролируемым высвобождением электромагнитной энергии для использования в военных и мирных целях», если вы понимаете научную терминологию, а не только эзотерический бред.
- Как интересно! – поддакнул Доктор. – Что же произошло?
Рассилон бросил таращиться ему в лицо и вернулся к шахте.
- Совершенно непредсказуемо, - сказал он сварливо. – Я предсказывал в качестве вариантов развития событий либо уничтожение планеты, либо полный успех и создание неисчерпаемого источника энергии.
- И вам удалось!.. – ободряюще начал Доктор, но Мастер пнула его в лодыжку, и он зашипел и поджал ногу. Она закончила за него с милой улыбкой: - …хотя бы не уничтожить Галлифрей. Спасибо.
Рассилон кивнул, рассеянно приняв благодарность, и продолжил смотреть в дыру, потирая выступающий подбородок.
Мастер отозвала Доктора в сторону:
- Ты идиот? Ты чуть не ляпнул этому гению-потенциальному диктатору, что мы уничтожили труд его жизни. А мы уничтожили! Мы стерли последние семь тысяч лет галлифрейской истории, вот что мы сделали! Мы убили всех, ты понимаешь, всех, кого мы знали. Мы уничтожили наш Галлифрей. Мы вернули какой-то другой Галлифрей, где даже Цитадель ещё не построили! Наш дом. Доктор, это не наш дом, что мы будем тут делать?
Она не знала, смеяться ей или плакать. Вот он – Галлифрей, она у цели. И вместе с тем – не у своей цели, и больше никогда её не достигнет. Доктор неподвижно смотрел на свои красные кеды на сломанных красных стеблях и молчал.
- Любопытно, - с нарочитой бодростью сказал он наконец, - что когда ты взорвала Око гармонии, мы оказались пойманы в эпицентре, в глазу бури, иначе нас бы тоже стерло из истории, и нам не пришлось бы решать, что нам делать дальше.
На Мастера постепенно наваливалась тяжесть того, что она совершила. Она, и только она распорядилась судьбой Галлифрея, и уже не узнать, было ли её решение единственно верным. Ей стало тяжело дышать. Может быть, она могла быть умнее, хитрее, быстрее и найти другой выход. Наверняка могла.
- Я убила их, - проговорила она. – Доктор, как ты жил с этим?
- Плохо, - коротко ответил он. – Но я был один.
Он тронул её локоть и, когда Мастер кивнула, обнял её за плечи.
- Ты вернула планету, - сказал он немного погодя.
- Мы можем остаться здесь.
- Нам придется остаться. У нас нет Тардис, а без Ока гармонии новых в ближайшее время не предвидится.
Мастер чуть отстранилась и посмотрела ему в лицо:
- Нам нужна Тардис, Доктор. Нас ждут на Земле. Мы её починим. Я в тебя верю, Доктор, ты умный. А я – тем более.
Доктор хмыкнул и оглянулся на обломки. Потом вскинул голову и позвал:
- Рассилон! У тебя найдутся инструменты?
Эпилог
читать дальшеМастерская всегда приводила малыша в восторг. Столько интересного вокруг, а мама нарочно хватает его и держит, чтобы он ничего не увидел. Шешу изогнулся у неё в руках и запрокинул голову. Покажи!
- Ш-ш, не вертись ты! Упадешь.
Мастер перешагнула через сваленные грудой стеновые панели Тардис, чуть не поскользнулась на разбросанных в художественном беспорядке болтах и удержала равновесие только благодаря многонедельной тренировке.
- Доктор! Мастерская опять выглядит так, будто… в общем, будто тут побывал ты, - для проформы возмутилась она. Портить хорошее настроение ссорой она не намеревалась.
Стены консольной комнаты были воздвигнуты наполовину, а в полу зияли дыры. Мастер нашла среди беспорядка чистый пятачок, села на ступеньку и положила сына рядом. Она стянула тяжелый воротник галлифрейского официального облачения и стала разминать шею.
- Ох. Хорошо. Инертность мышления – корень зла. Когда-нибудь я отучу их носить эти удавки.
Шешу на полу не нравилось. Твердо и ничего не видно. Подними! Он поморщился, засопел и выгнулся всем телом, чтобы перевернуться. У него не вышло, и он пронзительным криком известил о неудаче. Сделай мне хорошо! Мастер вздрогнула:
- Деточка, когда ты так делаешь, мамочке хочется продырявить себе барабанные перепонки и спрыгнуть с Башни Совета.
Сейчас же сделай хорошо! Мама! Сделай! Мама!
- Вы вернулись! – Мастер не заметила, как Доктор вылез из-под пола корабля. Он был в перепачканной маслом рубашке с закатанными рукавами, но при галстуке и сияющей улыбке. – Я не слышал.
- Теперь слышишь. Здравствуй, Доктор, - подчеркнуто сказала Мастер.
Папа! Сделай хорошо! Сделай! Сделай! Папа заметил Шешу.
- Здравствуй, мой маленький! Ты по мне скучал? Я по тебе скучал.
- Я просила не трогать его грязными руками!.. А-а, поздно, - отмахнулась Мастер. Доктор поднял сына над головой и поцеловал в нос. В лицо прямо мокро. Смешно, ещё давай. И губами так сделай.
- Смотри, как нам нравится! Кто это у нас так красиво улыбается? Наш хороший сладкий малыш.
Папа! У тебя тут неправильно: глаз не закрывай туда-сюда. Я тут, сюда смотри.
- Ау! – Доктор зажмурился от боли, когда Шешу ткнул ему в глаз.
- А я тебя предупреждала: он всегда так делает, запомни уже. Ты его перевозбуждаешь.
- Ничего, он просто играет. Да, мой сладкий? – Доктор потискал его. Ещё так сделай! Папа, смотри у меня что – руки.
- В следующий раз сам ему будешь ногти постригать, я с колюще-режущими предметами к нему больше не приближаюсь.
Мастер начала развязывать шнуровку мантии на шее и груди: Шешу успел добраться и до неё, так что Мастеру пришлось изогнуться и распутывать узел зубами.
- Что вы сегодня делали, радость моя? Папа сегодня молодец, папа закончил паять большую серьезную микросхему для узла дематериализации. Он будет стоять вот здесь, смотри, родной. А потом папа закрутил 377 гаек на 377 болтах вот этой самой звуковой отверткой.
Папа, штучка! Сделай чтоб бз-з-з. Ещё бз-з-з. Ещё. Ещё! Мне штучка! Дай! Совсем дай! Держишь, не держи.
- Доктор, ты с ума сошел? – Мастер вскочила. – Шешу, отдай мне отвертку. Нельзя! Это не твое.
Он проводил штучку взглядом. Да-а-ай!
- Не реви.
Дай! Дай! Дай!
- Она заблокирована, - примирительно сказал Доктор.
Папа, дай! Да-а-ай! Штучка у тебя близко, вижу, дай!
- Убери! – Мастер шлепнула Доктора по руке с отверткой. - Пойми своей соломенной головой, Доктор, когда он разберет твою Тардис, тебе будет не до смеха.
- О, перестань! Ты преувеличиваешь.
Дай! Дай! Дай! Дай!
- Цыц! – Мастер шикнула на Шешу. Мама плохая! Папа, дай! - Сегодня он вытащил у меня из кармана отвертку. Это произвело в Совете эффект разорвавшейся бомбы. Буквально, - она фыркнула и потрепала малыша по голове: - Мой маленький террорист. Видел бы ты, как эти стариканы попадали с сидений! В своих ошейниках и мантиях, - Мастер немного преувеличила, совсем чуть-чуть. – Кроме Рассилона, конечно, этого так просто не проймешь.
Папа, да-а-ай! Да-а-ай! Да-а-ай!
- А что это у нас? Вот здесь, за ухом? Надо же, десятипенсовик – и откуда он у меня взялся, сам не ожидал.
Папа сделал пальцами штучку. Шешу замолчал в удивлении. Папа, штучка. Мама! Папа! Смотри! Блестит! Покажи!
- Столько счастья сразу, да, Шешу? – мама смеялась. И губами так сделай чтоб «чмок». Теперь хорошо. – Он на тебя похож, Доктор: увидит какую-нибудь ерунду, он и рад.
- Я не уверен, принимать это за комплимент или нет.
- Я тоже.
Папа, сюда смотри! На маму потом! Мама, я здесь! Смотри, у меня что есть – руки, у тебя – волосы длинные такие как чтоб хватать.
- Ай! Осторожнее, отпусти меня, деточка.
Мама, у тебя волосы колечками, дай посмотреть! Дай! Дай! Мама хорошая.
- Только не дергай, ты меня понял? Ах да, Доктор, рассказать тебе про Рассилона? Шешу его обожает: длинные волосы, на мантии в ряд блестящие знаки отличия – ручки так и чешутся. Рассилон, естественно, наоборот: сворачивает на противоположную сторону улицы при виде него. Хотя, возможно, это из-за того, что ему отказали в гранте после моей речи. Неважно. Суть в том, что у Рассилона сегодня был не самый удачный день: ему повезло оказаться с нами в одном лифте в Башне Совета. Шешу загнал его в угол – я особо не возражала, не могу же я ругать такого ангелочка? – и вуаля! – мама показала круглую штучку на ленте.
- Орден за заслуги перед наукой? Мастер, мы должны вернуть…
- Шешу, чья эта красивая игрушка? – мама покачала штучкой перед его лицом. – Твоя? Держи, заслужил.
Дай! Мне штучка! Делает дзынь и во рту гладкая. Папа, смотри, мама дала! Папа, не забирай! Не забирай! Не дам! Не дам! Не да-а-ам!
- Тише, тише, держи свою игрушку. Мастер, это… мне это не нравится. Что ты задумала?
- Ничего особенного. Приятно быть умнее Рассилона.
- Мастер, ты случайно не собираешься занять его место в истории?
- В какой истории? В той, которой больше не существует?
- Ну… да. Я тебя прошу, не влезай в галлифрейские интриги, это ни разу не кончалось ничем хорошим. Тебя уже понесло: грандиозные планы, захват власти.
- Ничего подобного. Кстати, Доктор, на завтра у меня запланирована инспекция лабораторий, я не могу взять Шешу с собой, сам понимаешь.
Шешу повернул голову на свое имя. Ты про меня сейчас сказала?
- Опять?.. Погоди, Мастер, завтра ты обещала помочь мне с Тардис!
- Хорошо, Доктор, я помогу. Что тебе объяснить в чертежах?
- Ничего мне не надо объяснять! Мне надо, чтобы ты взяла отвертку в руки и помогла мне закрутить оставшиеся 1623 гайки – и это только в консольной комнате!
- Мне некогда заниматься рутиной. У меня важное дело.
- У меня тоже! В который раз ты находишь отговорки. Или ты передумала возвращаться на Землю? Неудивительно, когда тебе об этом думать. Весело проводишь время со своими политиканами, со своим Рассилоном, пока я делаю всю работу!
Папа, не кричи. Мама, не злись.
- Интересно, а откуда взялась эта мастерская? Материалы? Думаешь, я в лабораториях буду вести светские беседы о погоде? Или буду заговаривать зубы очередным третьесортным сотрудникам, чтобы они дали нам двадцать гаек без накладной и лишних вопросов? Я и так по уши занята тем, что отвлекаю всеобщее внимание от твоей подозрительной машины! Мне пришлось пустить слух, что ты строишь революционную модель аппарата для поп-корна.
- Почему для поп-корна?
- Потому что пока они будут выяснять, что это такое, мы выиграем время. А когда выяснят, он никому не будет интересен. После этого подумай, Доктор, откуда у нас взялся дом, еда на столе и вещи для ребенка – уж не от твоих дипломатических талантов! Я всё для тебя делаю – чтобы ты мог здесь спокойно сидеть и закручивать гайки и не думать, откуда они берутся, а вокруг не шныряли бы шпионы!
Мама, не кричи! Мама, мне страшно! Мама, сделай хорошо! Мама, не молчи!
- …И я хочу вернуться, Доктор. Я думаю о Таяни. Каждую минуту. Просто это не то, о чем стоит говорить.
Мама, я здесь. Я хороший. Возьми меня! Папа, покажи маме штучку, чтоб смеяться. С ухом. Мама, смотри у меня штучка! Блестит! Гладкая если в рот. На! Мама, возьми меня! Пахнешь как кушать. У тебя есть. Давай кушать? Завязочки развяжи. Тут у тебя, где пахнешь. Открой, я сам, у меня вот – руки. Мама, дай! Вот так, хорошо, всё.
Правда, я сейчас вся в сомнениях насчет продолжения после фика. Есть ли желающие читать дальше про эту вселенную: Доктора, фем!Мастера и детишек? Мне очень хочется написать про Мастера с подросшими детьми, потому что она будет... интересной матерью))). Да и у Доктора с Мастером отношения только вернулись к началу, там ещё развивать и развивать.
Тут у меня пока два варианта: с одной стороны, у меня есть идея полноценного фика, но он будет беспросветно-ангстовым, со смертью персонажа, и я не уверена, что хочу так издеваться над своими зайками. Я вообще-то люблю аняня-флафф, но как ни возьмусь его писать, всякие ужасы выходят)). С другой стороны, можно не замахиваться на макси-сиквел, а услаждать себя мини-зарисовками из их будущей жизни. Которые, я надеюсь, наконец-то выйдут флаффными!
А с третьей стороны, я уже пообещала написать любовный роман, и у меня руки чешутся к нему приступить. И у меня есть 20 страниц ещё одного макси про Доктора с Мастером, никак не связанного с вселенной ДД. Короче, я в раздрае)).
P.S. Скажите мне, если чего неясно с технической точки зрения с Оком гармонии и пр. А то у меня-то в голове схема есть, но я могла забыть озвучить какие-то важные ее части)).
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона".
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:
Предыдущие главы:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
Глава 10
Главы 11-13
Главы 14-15
Главы 16-17
Главы 18-19
Глава 20
Глава 21
Главы 22-24
Глава 25
Главы 26-29
Главы 30-31
Глава 32
читать дальшеДом был таким же, как в детстве Мастера, и одновременно другим. Она не могла понять, то ли память обманывает её, то ли нынешнее затуманенное состояние. Запахи были правильными. Ощущения от бархатистого резинового пола ванной под ногами были правильными. Полупрозрачные стеклянные стены комнаты были правильными, и в их толще переплетались колеблющиеся изображения разноцветных водорослей. Кощей садился на этот пол и ковырял стены пальцем и кухонным ножом, чтобы добраться до них, пока его не разочаровали техническим описанием того, как картинка проецируется внутрь стекла. Он воспринял новость спокойно, но запомнил, что за чудом всегда стоит какой-нибудь хитрый трюк, а восхищение лучше держать при себе. Когда Тета в первый раз был у него в гостях и прилип носом к стене с возгласом: «Они настоящие!», он не преминул открыть ему истину с видом превосходства. «Всё равно красиво», - заявил Тета. «Ну и дурак», - решил Кощей, и они не разговаривали два часа, пока им не наскучило.
Мастер терла стену пальцем, и нити водорослей разбегались от прикосновения, как живые, чтобы затем вернуться на прежнее место. Струи воды послушно переползли следом за ней от центра потолка в угол.
Она чувствовала себя лучше. За долгие месяцы она привыкла к тому, что её силы постоянно уходят кому-то другому; что она не может регенерировать; что любое повреждение оборачивается несколькими днями мелких мучений. Освободившись от бремени, организм быстро восстанавливал способность к регенерации. Мастер смыла последние потеки крови на ногах.
Без маленькой пираньи было легче. Она даже не подозревала, насколько тяжело было постоянно носить его и спорить с его требовательным голосом. Пусть Доктор теперь нянчит свое произведение, это была его идея. Младенец весь состоял из красного рта, крика и сгибающихся и разгибающихся в такт пальчиков на руках. Он будет таким ещё долго, пока не научится говорить, а потом станет требовать разумными словами. О, что за глупая это была идея – сделать его. У Мастера был удобный инкубатор и хорошая, тихая Таяни из него. С ней можно говорить, и она слушает и смотрит серьезно и внимательно. Она так похожа на Мастера, и уже сейчас видно, что она будет такой же рассудительной и хладнокровной. А этот будет как Доктор: несдержанный, капризный и громкий.
Хорошо отдохнуть от них, спрятавшись за стенами ванной комнаты, где только шум воды нарушает тишину.
- Стоп! – вода перестала течь, лишь несколько капель шлепнулись с потолка. Мастер не могла вспомнить, когда прекратился плач снаружи. Он только что был – и уже нет. За мгновение в её воображении пронеслось всё, что Доктор мог сотворить с ребенком, что могли сотворить с ними другие повелители времени.
Она, отряхивая мокрые ноги, завернулась в полотенце с многажды вышитым именем Кощея на нем, и вылетела из ванной. Коридор снаружи выглядел неуловимо иначе, чем должен бы: Мастер краем глаза заметила, что это тоже было что-то из детства, их дом регулярно менял интерьеры. Она поскользнулась на повороте, удержалась за стену и распахнула дверь своей комнаты.
- Кощей, не бегай.
Мастер замерла. Это было уже слишком. Первым её побуждением было захлопнуть дверь, но в ней пересилило любопытство и… почтение? – осознала она с удивлением. Оно удержало её руку в первую секунду, а затем было уже поздно.
- Мама? – растерянно спросила она. И, не найдя ничего лучше, добавила: - Меня теперь зовут Мастер.
- Для меня ты всегда будешь Кощеем. Ты же знаешь сама, что всё, что ты сделала как Мастер, было глупо и не нужно? – её слова убаюкивали. Мастер шагнула вперёд, навстречу ладони, которая коснулась её щеки. – Останься с нами.
- Зачем?
- Здесь ты будешь в безопасности. Мы тебя любим, Кощей, несмотря на то, что ты сделал с нами.
Мастер нахмурила брови. По её голым плечам пробегал озноб.
- Ты никогда со мной так не говорила, - она отвернула лицо в сторону от теплой ладони.
- Ты уже доказал, Кощей, что станешь взрослым и сильным. Тебе не нужно больше никуда бежать. Отдохни, я вижу, что ты устал.
Она погладила Мастера большим пальцем по виску и поцеловала в лоб. Мастер перестала дышать. Она не хотела верить, не могла поверить, что её догадка верна.
- Мама, - она облизнула губы. – Почему вы все хотите, чтобы мы с Доктором остались?
- Потому что ты этого хочешь, мой дорогой Кощей.
Мастер судорожно всхлипнула и отступила от неё.
- Доктор! – позвала она, не сводя глаз с фигуры перед собой. Никто не откликнулся. – Доктор! – Мастер не выдержала, отвернулась и уже не оглядывалась.
Коридоры сменяли друг друга, и все были до боли знакомыми. Мастер распахивала двери: за каждой было то, что и должно было быть – или нет, она уже не помнила, за прошедшую тысячу лет родительский дом превратился в смутный образ, в котором память высвечивала лишь отдельные уголки: картина на стене, эхо в гулкой арке, форма дверной ручки, которая когда-то была на уровне глаз. Остальное было фоном. Может быть, она только придумала себе, что помнит, будто за этим поворотом был кабинет, а за этим – лестница.
- Доктор, Доктор, Доктор! – разносилось по дому и затухало в его глубине. Мастер остановилась. Другая мысль поразила её: просто этого Доктора тоже не существовало. Настоящий Доктор остался на Земле, с Молли. Она цепкая девочка, она бы не отпустила его вопреки приказу Мастера. Если Доктор на Земле, то на Галлифрее Мастер одна. Если Мастер одна, то… Нет, не может быть. Она обняла себя одной рукой за талию.
- Моё маленькое чудовище, - пробормотала она. – Моё! Отдайте мне его.
Она решительно двинулась дальше, на этот раз методично считая повороты и двери. Когда она открыла пятую, за ней обнаружилась столовая, в ней – стол, на столе – Доктор, а у Доктора на руках – сверток из синего покрывала.
Доктор поспешно заглотил кусок и сказал:
- Извини, я проголодался.
Рядом с ним на столе стояла тарелка с пирожными. Свободной рукой он с виноватым видом отряхнул со свертка крошки.
- Пригрелся, - сказал он в свое оправдание. – Ты нас искала? – он вопросительно оглядел её полотенце. Мастер подтянула его на груди.
- Ты видел кого-нибудь? – спросила она.
- Нет. А ты?
Она не ответила и подошла к столу. Пирожные были с шоколадным кремом. Мастер покосилась на младенца. Он выглядел мирно и вроде бы спал, но чутье подсказывало ей, что стоит его вспугнуть, как он огласит мир новой порцией плача. Она сделала шажок вдоль стола в его сторону. Он засопел. Мастер затаилась. Через четверть минуты она сделала ещё один шаг. Младенец ровно дышал. Краснота немного спала с его лица, но тонкие вены прочерчивали полупрозрачную кожу. Мастер втянула носом воздух. Это был её собственный запах. Таяни долго пахла машиной, инкубатором, а её сын сразу пах ею.
Она невольно и облегченно улыбнулась. Она полукругом обогнула их с Доктором. Он повернул голову вслед за нею со слегка озадаченным и развеселенным видом. Доктор тоже пах Доктором. Она склонилась к его шее и провела носом от ямочки под скулой до пряди волос за ухом. Кожа в этом месте подернулась мурашками, и запах изменился. Дофамин.
Настоящий, решила Мастер. Только настоящий Доктор мог ронять крошки на её ребенка, Мастер бы такое не придумала.
- Я только что говорила со своей матерью, - сообщила она.
Доктор мгновенно напрягся.
- О чем?
- Она сказала, что я её хороший любимый Кощей. Ты ведь был с ней знаком?
Доктор понимающе кивнул:
- Не в её духе.
Мастер продолжала, сама удивляясь своему спокойствию. В глубине души она была уверена, что Доктор опровергнет её версию и всё будет в порядке.
- У меня галлюцинации. Полагаешь, я сошла с ума?
Доктор покачал головой. Мастер выдохнула. Но в глазах Доктора не исчезло напряженное выражение.
- Хуже? – спросила Мастер.
Доктор заговорил не сразу, а затем начал увиливать от прямого ответа:
- Я не уверен. Мне не хватает данных. Я не хочу выдвигать гипотезы, пока не буду знать точно. Хочешь пирожное? Тебе нужно пополнить запас энергии.
- Ты всегда строишь гипотезы! – взорвалась Мастер. – Даже когда ничего не знаешь! Что сейчас тебе мешает? Я не упаду в обморок от плохой новости!
Без всякого предупреждения в разговор вмешался оглушительный крик. Мастер отпрыгнула от неожиданности.
- Выключи его!
- Он так не работает. – Доктор покачал младенца на руке: - Мы испугались, да? Мама тоже любит покричать. Но мама постарается говорить тихо и спокойно, да? – он исподлобья глянул на Мастера и вновь обратился к младенцу.
- Ты сейчас обо мне в третьем лице? – поинтересовалась она. Плач не унимался. – Дай сюда, ты не умеешь.
Она забрала у Доктора сверток.
- Тс-с! – она приложила палец к губам. – Помолчи. Ты нам мешаешь. Я тебя слышу, чего тебе ещё? Пока он был внутри, это работало, - недовольно объяснила она Доктору. – Ну же, хватит! Ш-ш! – она прижала указательный палец к губам ребенка. Тот смолк. – Вот видишь, - торжествующе обратилась она к Доктору.
- Вижу, - протянул тот с сомнением. – Ты уверена, что твои методы…
Мастер отняла палец от губ, и маленький нахал тут же воспользовался этим и закричал снова.
- …продуктивны? – закончил Доктор.
- Он привыкнет, - пообещала Мастер. – Цыц. Мы обсуждаем важные проблемы, которые касаются и твоего будущего тоже. Не отвлекай нас, ты понимаешь?
- Может, он голоден? – робко предположил Доктор. Мастер сунула сверток ему в руки:
- О-о, нет. – Она поправила сползающее полотенце и взяла с тарелки пирожное. – Без меня. Он и так довольно тянул из меня силы.
- Мастер!
- Тысячу лет Мастер. – Она слизнула сахарную пудру с пальца. – Утихомирь свою половину ДНК, а я вернусь и успокою свою.
* * *
Она вернулась, приведя в порядок одежду и мысли. Дом перестал шутить с ней шутки, и прошлые его фокусы уже казались Мастеру порождением её собственной нездоровой фантазии.
- Ты до сих пор с ним не справился?
Плач перешел в одиночные утомленные вскрики. Доктор был непритворно зол.
- Если бы я знал, я бы тебя на пушечный выстрел к детям не подпустил.
- Если бы я знала, я бы тебя не подпустила к себе. Это всё твое влияние! Ты должен был меня предупредить, что не умеешь с ними обращаться. Удивляюсь, как ты умудрился троих вырастить? Впрочем, нет, не удивляюсь: они все плохо кончили.
- Мастер, - тихим голосом прервал её Доктор.
Она несколько секунд смотрела ему в глаза, затем разжала кулаки. Плач взвинчивал её, но теперь, когда она заметила это, ей удалось взять себя в руки.
- Что у тебя за гипотеза про галлюцинации? – спросила она небрежно. Доктор продолжал выжидательно смотреть на неё. – Я не хотела, - с неохотой пробормотала она в качестве извинения. Она подтянула к себе стул, села напротив тарелки с оставшимися пирожными и, поставив локти на стол, взяла одно. – Что за гипотеза, Доктор?
Он сел рядом:
- Мы полагали, что Око гармонии является машиной парадоксов.
- Я полагала, - Мастер не дала Доктору присвоить лавры.
- Ты полагала. Если уничтожить Око, то созданные во время войны парадоксы аннигилируются, и Галлифрей вернется к предвоенному состоянию. Но мы получили другой результат. Почему?
На этот раз Мастер не стала оспаривать «мы» Доктора.
- Почему? – уточнила она.
- Парадоксы начали накапливаться раньше, ещё до войны! – провозгласил Доктор. – Да, мой маленький, ш-ш, скоро всё будет хорошо. Значит, мы вернулись не к моменту непосредственно перед началом войны, а…
Доктор делал выкладки с азартом, как всегда. Мастер похолодела. Она бросила пирожное на стол и вскочила.
- …мы уничтожили кусок галлифрейской истории длиной в несколько тысяч лет?! Я уничтожила. – Она потрясла головой и опустилась на стул. – Нет. Нет, не сходится. Этот дом… - она погладила обеими ладонями полированную столешницу перед собой, будто обнимая её, - …он не такой старый. И Боруса! – с надеждой воскликнула она. – Как давно он умер? Всего за двести, триста лет до войны! Нет, Доктор, ты не прав. Если мы и разрушили часть истории, то всего лишь последние пару сотен лет. Так даже лучше! Исчезли предпосылки войны, мы можем взять власть в свои руки и повести Галлифрей другим путем. – Она рассмеялась. – О, у меня уже есть план, я знаю, чем я займусь первым делом…
- Мастер, как мы попали сюда?
- У тебя есть временной манипулятор, - не задумываясь, ответила она.
- Нет, его отобрали при аресте.
Мастер надула губы и побарабанила пальцами по дереву.
- Мне было не до того. Я не обратила внимания.
- Возьми меня за руку, - попросил Доктор. Мастер пожала плечами, придвинулась к краю стула и взяла его за пальцы, которые поддерживали сверток.
- Молчишь. Молодец, - похвалила она младенца и потеребила тыльной стороной указательного пальца по щеке. Тот сморщился и повернул голову в ответ на её движение. – О-о, мы с тобой подружимся, если ты будешь хорошо себя вести. Чей это послушный мальчик? Это мой мальчик.
- А если непослушный – то Доктора, я так понимаю?
- Не отвлекайся, - Мастер ущипнула его за кисть. – Или ты хотел, чтобы я тебя подержала за руку для моральной поддержки?
- Я просто выбираю место назначения. Куда ты хочешь отправиться? О! Ты была когда-нибудь в пещерах за пределами Цитадели? Я когда-то проводил там раскопки – ну, как раскопки, я потерял там кое-что нужное, и мне пришлось провести там пару недель.
- Не увлекаюсь археологией.
- Отлично! Не отпускай. Закрой глаза. Закрыла? – Через секунд десять Доктор велел: - Открывай.
Они были на прежнем месте.
- И что ты хотел этим доказать? – скептически спросила Мастер.
- Это был только первый этап эксперимента. Не отпускай руку. Как насчет того, чтобы вернуться к Тардис? Я хочу внимательнее осмотреть повреждения. Ты хорошо помнишь, где она сейчас?
- В Паноптиконе.
- Верно, в Паноптиконе. Красивое было место: колонны, уходящие под потолок, сиденья амфитеатром. Не подглядывай. Во время заседаний в нем зажигали свет, который заливал нижнюю часть зала, а верхняя оставалась погруженной во мрак.
Мастер помнила. В детстве Паноптикон внушал ей торжественный страх, смешанный с любопытством. Потом чувства поугасли, но однажды оказаться на подиуме перед рукоплещущей толпой осталось одним из тайно лелеемых желаний.
- Красивое место, - сказал Доктор. Мастер отвлеклась от воспоминаний и открыла глаза. Они рука об руку сидели на скамье в нижнем ряду амфитеатра. В последний раз, когда Мастер была здесь, зал Паноптикона был завален каменной крошкой и крупными обломками рухнувших колонн. Теперь он был цел и возвышался во всем своем великолепии. Мастер невольно вздохнула: она словно в первый раз оказалась в сердце Галлифрея. Лишь остов Тардис нарушал величественную картину.
- Этого не может быть, - прошептала она. Горло у неё перехватило. – Паноптикон разрушило взрывом. – Она придвинулась к Доктору и ногтями впилась в его руку: - Скажи мне, что это неправда! Скажи мне, Доктор!
Части мозаики сложились воедино, но Мастер никак не могла поверить.
- Мы видим то, что хотим видеть, - сказал Доктор. – Наши воспоминания о Галлифрее, наши мечты, наши фантазии. Мы не двигались с места всё это время, пока вокруг нас сменялись картины, порожденные нашим воображением. Это не настоящий Галлифрей, Мастер.
Он неотрывно смотрел на неё.
- Нет! – она бросила его руку, упала на колени перед мраморной скамьей и принялась ощупывать её. Каждая трещина, каждый цветовой переход были настоящими. Вдоль канта тянулись вырезанные буквы древнегаллифрейского, впадины были шероховатыми, и пальцы цеплялись за мелкие бороздки, оставленные инструментом. – Настоящее. Настоящее. Как ты можешь говорить, что это не Галлифрей? – она ударила Доктора кулаком в колено.
- Твое воображение достраивает то, чего ты не знаешь. Поэтому я поначалу не мог найти дорогу: я забыл. Я хорошо помнил только те места, где бывал часто, но никогда не обращал внимания на обычные коридоры и лестницы.
Поэтому она заблудилась в собственном доме, мысленно соглашалась с ним Мастер.
- Нет! – выкрикнула она вслух.
- Посмотри на меня, - Доктор заставил её поднять голову и затем спросил: - Что написано на скамье подо мной?
- Откуда я знаю?
- Как ты думаешь?
Общеизвестно было, что в мраморе вырезаны были имена первых членов Совета Галлифрея, заседавших здесь, но никогда никому не приходило в голову читать их все. Два имени пришли Мастеру в голову первыми:
- Рассилон и Омега, - назвала она наугад. Доктор поднялся. Надпись на древнегаллифрейском гласила: «Рассилон» и «Омега». Мастер ощупала её. Буквы были так же материальны, как и соседние.
- Это же наш шанс, Доктор, - медленно проговорила она. – Мы можем построить такой Галлифрей, какой захотим! Мы можем населить его! О, Доктор, это то самое, о чем говорил Рассилон: мы стали богами! Мы уже вознеслись, мы уже в раю!
Она встряхнула Доктора за плечи. Ребенок у него на руках скуксился и захныкал.
- Глупый, - убеждающе произнесла она. – Ты можешь получить всё, что захочешь, только представь. Мальчик мой, посмотри, какой чудный новый мир я создала для тебя! Здесь ты ни в чем не будешь нуждаться. Это рай, а мы в нем боги.
- Ты его не убедила, - ответил за него Доктор. – Ему не нужен придуманный рай, ему нужна настоящая забота.
- Он поймет. Когда вырастет, он ещё скажет мне спасибо. – Мастер отодвинула от личика одеяло и поцеловала ребенка в лоб, невзирая на плач. – У него будет царство, которым он сможет править одной силой мысли.
- У тебя уже есть такое царство, Мастер: твой разум. Воображаемый Галлифрей никогда не станет чем-то большим, чем его порождением. Мечты и воспоминания – это всё, что у нас осталось от него. Ты хочешь прожить всю жизнь здесь, общаясь лишь с собственными тенями? Нам надо выбираться, Мастер.
Она упрямо посмотрела на Доктора исподлобья:
- Я не могу оставить Галлифрей.
- Мастер, твои воспоминания всегда будут с тобой.
- Здесь всё настоящее.
- Настолько, насколько реальны твои фантазии. Пока мы их контролируем – они относительно безвредны, но ты подумала о том, что произойдет, когда во сне подсознание получит полную свободу?
Мастер закусила губу. Рассилон хотел убить её, воображаемый Доктор – ранить словами, Боруса – лишить свободы, и даже мама – отнять имя и добрую часть жизни. Что творится в её разуме, когда она, казалось, властвует над ним? Он рождает чудовищ, которых она принимает за реальность, говорит с ними, защищается от них. Да видела ли она когда-нибудь мир, каков он на самом деле?
- Как нам выбраться отсюда, Доктор?
- Нам нужно выяснить, как выглядит реальный мир, - ответил он.
Глава 33 и последняя!
читать дальшеДоктор прохаживался перед первым рядом сидений амфитеатра туда-сюда, почесывая голову в разных местах.
- Не подходи к нам, - посоветовала Мастер. – Судя по всему, ты подхватил насекомых.
- О. – Доктор оглядел свою руку и стал дергать себя за нос. – Я надеялся, Тардис поможет нам выбраться отсюда, - повторил он в седьмой раз.
- Я взорвала её вместе с Оком гармонии, - напомнила Мастер в седьмой раз. Говоря, она держала палец на губах младенца. Доктор покосился на неё укоризненно.
- Пожалуйста, не делай так.
- Тогда сам его держи, - она потянулась спиной, стараясь не трясти при этом ребенка. Получилось плохо. – Мне не нравится, когда он кричит над ухом. – Доктор охотно сел рядом. Мастер отвернулась: - Не дам. Ты будешь сюсюкать с ним, а он будет ныть – ещё лучше!
- Мастер, это плохо кончится.
- Угрожаешь?
Доктор просительно потрогал её за локоть, потом протянул руки.
- Попробуй отобрать, - с вызовом ответила она. – Ну, давай ещё подеремся – подожди, только лазерную отвертку достану и встану в боевую стойку.
- Он говорит с тобой, а ты затыкаешь ему рот.
- Он всё равно не скажет ничего оригинального. Я уже знаю, что он недоволен.
- И ты знаешь, почему?
- Что бы там ни было – потерпит. Я читала все эти книги: за пару часов младенцы не умирают от голода. Доказанный факт. Сейчас мы занимаемся более насущной проблемой – думай, Доктор, думай. Ты не думаешь. У тебя в голове – один одинокий бозон летает от уха до уха. Ты не можешь произвести ни одной стоящей идеи… - Мастер перебила сама себя и радостно вздернула брови: - Вот же оно: мы должны перестать думать!
Спустя несколько мгновений лицо Доктора озарилось:
- Ну конечно! Этот мир – иллюзия – морок – существует за счет наших представлений о нем. Если мы все синхронно хоть на секунду перестанем питать его своими мыслями, он рассеется. Но как этого достичь? Хм-м, помню, я как-то провел пару дней с аргелианскими монахами, и они научили меня потрясающей технике медитации: все мысли как рукой снимает. Или это была пара лет? Ах, нет, не подойдет: для нее нужна местная трава, высушенная по особому рецепту. Да и побочные эффекты наутро…
Между тем Мастер взяла деловой тон:
- С ним трудностей не будет, - она качнула младенца на руке. – Ему ещё не доступно абстрактное мышление. С тобой тоже никаких проблем… - она замешкалась, потому что свободной рукой стала ощупывать свой пиджак.
- Ты намекаешь на то, что я в самом деле совсем не думаю? О-о, ты настолько ошибаешься, что…
Плач перебил его слова. Ребенок мешал Мастеру добраться до внутреннего кармана, потому что лежал на той самой руке, которой она пыталась в него залезть.
- Отдай мне его, в конце концов! – не сдержался Доктор. Мастеру не удалось пристроить сверток на колени, так что она с радостью передала ему его. Доктор с нежностью погладил сына по голове, уложил её себе на плечо и стал поправлять на нем одеяло. Поверх его воркования Мастер проговорила, настраивая лазерную отвертку на нужный режим:
- Что ты, я не считаю, что ты совсем не думаешь. Просто иногда ты думаешь слишком много – или слишком мало, это как посмотреть. В данный момент тебе лучше не думать вообще, и я охотно тебе помогу, дорогой. Будет не больно.
Она одновременно хирургически точным движением ударила Доктора лучом в висок, а другой рукой не дала разжаться его рукам. Она уложила его на скамью, поддерживая его голову ладонью. Потом забрала у него вновь раскричавшегося ребенка и легла на длинную скамью головой к голове Доктора.
- Тс-с, почти всё. Не вертись, мальчик мой, - она проследила, чтобы он не соскользнул на пол, если она ненароком отпустит его. Она поиграла отверткой между пальцами. Отправить себя во тьму было просто, но тогда она несколько бесконечно долгих минут не сможет контролировать происходящее. Кто знает, что ждет их по ту сторону наваждения? Она прижалась щекой к щеке Доктора. Его ухо было рядом с её губами.
- Прости, мне пришлось, - прошептала Мастер. Она успокаивающе пожала руку младенца, которая пыталась пальчиками зацепиться за платье у неё на груди. Она вздохнула и неохотно поднесла кончик отвертки к лицу. Что там Доктор говорил про медитацию? Нет, его методы всегда ненадежны. Куда быстрее и проще использовать старый проверенный способ. Всего на несколько минут потерять сознание и проснуться в настоящей реальности. Интересно, какой она будет?.. Мастер никогда не испытывала отвертку на себе. Лазерный луч оказался обжигающе горячим, но она провалилась в пустоту быстрее, чем успела вскрикнуть.
* * *
- Ох, – Мастер схватилась за голову и перевернулась на бок. Маленькое, тяжелое и живое скатилось с неё в траву и затихло. – Черт. – Мастер осознала, что делает, поспешно поднялась на локте и оглядела ребенка. – Ты цел? – она развернула его и стала осматривать. Потом потрепала по животу: – Ну же, не молчи. Что с тобой такое?
Он подтянул к себе конечности, как жук, перевернутый на спину, и отозвался недовольным: «А-ам».
- Хороший, - фыркнула Мастер. – Хороший-хороший-хороший, - она несколько раз чмокнула его, куда придется, - и опасливо огляделась: Доктор ещё не пришел в себя. – Мой красивый хороший мальчик, - прошептала она. – Хороший.
Она не могла придумать другого слова, чтобы описать его. Её словарный запас, в котором было множество синонимов для гнусностей и мерзостей, оказался слишком бедным. Она оставила попытки и на мгновение прижалась губами к его животу.
Доктор негромко застонал, и Мастер торопливо завернула ребенка в одеяло.
- Почему ты всегда бьешь меня по голове? – спросил Доктор нетвердым голосом. – Почему ты никогда не спросишь, хочу ли я быть ударенным по голове? Сообщаю на будущее: обычно я не хочу. Мне не нравится, когда у меня звенит в ушах и я теряю ориентацию в пространстве. Кстати, о пространстве: где мы?
Поле бордово-рыжей растительности в самом цвету простиралось до горизонта. С одной стороны его ограничивали зубчатые горы со снежными шапками.
- Горы Утешения и Уединения, - проговорила Мастер, жадно вглядываясь в их очертания. Доктор вскочил и заслонил глаза ладонью от солнц:
- Мы на том самом месте, где раньше была Цитадель… должна быть Цитадель… будет Цитадель. Мастер, думаешь, теперь это настоящий настоящий Галлифрей?
Мастер переломила меж пальцев стебель с пушистыми семенами на верхушке. На сломе выступила розоватая капля, как разбавленная кровь. Она слизнула её: сок был свежим и сладким. К их эпохе этот вид почти исчез, только в диких местах можно было найти редкие островки. Если разжевать несколько стеблей, десны и язык приятно немели, но Кощею с Тетой никогда не удавалось найти достаточное количество, чтобы изучить дальнейшие эффекты. Кончик языка Мастера начало покалывать. С выводами она не торопилась.
- Смотри, вот и Тардис! – воскликнул Доктор и бросился к остову корабля, сминая по пути высокую траву. Мастер поднялась, обнимая сына. День был прекрасен: рыжие лучи заливали землю, ветер шевелил её спутанные кудри и приносил шелест травы и более далекие, неразличимые звуки планеты. Тут Доктор вскрикнул, и она вздрогнула.
- Доктор?
- Всё в порядке! – отозвался он. – Иди сюда, скорее!
Она присоединилась к нему. Скрытая ранее корпусом Тардис, в земле зияла шахта метра в три ширины и глубины, которую на глаз определить было невозможно. На её краю лицом вниз лежал галлифреец – это было видно по его рабочему костюму как из учебника истории – смуглый, с длинными каштановыми волосами. Доктор опустился рядом с ним на колени, Мастер чуть склонилась вперед.
- Кто это? – спросила он.
- Он жив, - ответил Доктор, коснувшись пальцами артерии на его шее. Затем он перевернул его на спину. Тот упал безвольной куклой, раскинув руки. – У меня смутное чувство, что я его где-то видел, - Доктор наморщил бровь и поджал губы.
- У меня тоже, - согласилась Мастер. – В другой регенерации.
- Угу. – Доктор похлопал галлифрейца по щекам: - Эй? Простите, что бужу вас. Привет.
Тот зашевелился. Мастер на всякий случай зажала в кулаке лазерную отвертку.
- Мне удалось?.. – пробормотал он с сильным акцентом. Мастер не сразу поняла, что это не акцент вовсе, а старый галлифрейский диалект. Потом незнакомец медленно сел, поддерживаемый Доктором.
- Привет. Как вы? Я – Доктор, это Мастер, а это… э, гм, у него пока нет имени, но уже есть характер. Что с вами случилось? Мы нашли вас здесь, вы давно тут лежите? Кажется, повреждений нет, - просканировал его Доктор звуковой отверткой и заглянул в зрачки. Тот тщетно попытался заслониться. – Вы здесь один? Если вы были не один и на вас напали, то нам следует поискать других пострадавших.
Жертва Доктора терла лицо и смотрела на спасителя сквозь пальцы со скептическим недоумением.
- Где мой аппарат? – спросил он хрипло, а затем бросился к шахте так стремительно, что даже Доктор не сумел его удержать. К счастью, незнакомец упал на живот на самом её краю и заглянул внутрь. Спустя полминуты он зарычал сквозь зубы и несколько раз ударился лбом о землю. Несколько комьев со стены шахты полетело вниз. Так же внезапно он взял себя в руки и поднялся, одернув чистый и без единой складки серый халат. Держался он нетвердо, и Доктор поймал его за локоть, когда он пошатнулся на краю пропасти. Незнакомец лишь окинул взглядом чужие пальцы на своей руке и отвернулся, даже не подумав поблагодарить. Мастеру сразу не понравилось его лицо со вздернутой верхней губой и острыми глазками.
- Кто дал вам право быть здесь? – сухо спросил он. – Я распорядился очистить зону.
- Кто дал вам право устанавливать здесь свой аппарат? – парировала Мастер. Она понятия не имела, о каком аппарате шла речь, но чуяла нечто значительное.
- Мне? – незнакомец скривил губы от такой наглости, но в остальном остался невозмутим. – Объявление было по всем каналам связи.
- Мы пропустили утренние новости, - сказал Доктор. – Введете нас в курс дела?
Незнакомец вдруг заинтересовался глазами Доктора – да так, что чуть не столкнулся с ним нос к носу и вперился в них пронзительным взглядом:
- Кто вас прислал? Вы репортеры? Я сделаю официальное заявление, когда у меня будут полные результаты!
- Значит, эксперимент прошел неудачно? – сочувственно спросил Доктор.
- Убирайтесь, - посоветовал незнакомец. В его голосе звучала скрытая угроза, которая дергала знакомую струну в душе Мастера. Совсем недавно этот голос препарировал её, приказывал пасть на колени и ползти следом… Она стряхнула с себя наваждение.
- Рассилон! – выдохнула она.
- Вы всё-таки смотрели утренние новости, - ответил тот. Доктор перебил его:
- О-о! – протянул он с восторгом и, схватив Рассилона за руку, стал трясти её. – Всегда мечтал познакомиться живьем – мы, в некотором роде, знакомы, но в прошлый раз вы были не очень живы. Потрясающе! Эксперимент! Эксперимент? Эксперимент… - до него и самого начало доходить, о чем шла речь, и он сбился и последнее слово произнес будто в трансе.
Мастер остановилась за его спиной и подсказала:
- Создание Ока гармонии.
- Ока чего? – Рассилон презрительно усмехнулся. – «Предельное сжатие материи сверхтяжелого небесного тела с постепенным контролируемым высвобождением электромагнитной энергии для использования в военных и мирных целях», если вы понимаете научную терминологию, а не только эзотерический бред.
- Как интересно! – поддакнул Доктор. – Что же произошло?
Рассилон бросил таращиться ему в лицо и вернулся к шахте.
- Совершенно непредсказуемо, - сказал он сварливо. – Я предсказывал в качестве вариантов развития событий либо уничтожение планеты, либо полный успех и создание неисчерпаемого источника энергии.
- И вам удалось!.. – ободряюще начал Доктор, но Мастер пнула его в лодыжку, и он зашипел и поджал ногу. Она закончила за него с милой улыбкой: - …хотя бы не уничтожить Галлифрей. Спасибо.
Рассилон кивнул, рассеянно приняв благодарность, и продолжил смотреть в дыру, потирая выступающий подбородок.
Мастер отозвала Доктора в сторону:
- Ты идиот? Ты чуть не ляпнул этому гению-потенциальному диктатору, что мы уничтожили труд его жизни. А мы уничтожили! Мы стерли последние семь тысяч лет галлифрейской истории, вот что мы сделали! Мы убили всех, ты понимаешь, всех, кого мы знали. Мы уничтожили наш Галлифрей. Мы вернули какой-то другой Галлифрей, где даже Цитадель ещё не построили! Наш дом. Доктор, это не наш дом, что мы будем тут делать?
Она не знала, смеяться ей или плакать. Вот он – Галлифрей, она у цели. И вместе с тем – не у своей цели, и больше никогда её не достигнет. Доктор неподвижно смотрел на свои красные кеды на сломанных красных стеблях и молчал.
- Любопытно, - с нарочитой бодростью сказал он наконец, - что когда ты взорвала Око гармонии, мы оказались пойманы в эпицентре, в глазу бури, иначе нас бы тоже стерло из истории, и нам не пришлось бы решать, что нам делать дальше.
На Мастера постепенно наваливалась тяжесть того, что она совершила. Она, и только она распорядилась судьбой Галлифрея, и уже не узнать, было ли её решение единственно верным. Ей стало тяжело дышать. Может быть, она могла быть умнее, хитрее, быстрее и найти другой выход. Наверняка могла.
- Я убила их, - проговорила она. – Доктор, как ты жил с этим?
- Плохо, - коротко ответил он. – Но я был один.
Он тронул её локоть и, когда Мастер кивнула, обнял её за плечи.
- Ты вернула планету, - сказал он немного погодя.
- Мы можем остаться здесь.
- Нам придется остаться. У нас нет Тардис, а без Ока гармонии новых в ближайшее время не предвидится.
Мастер чуть отстранилась и посмотрела ему в лицо:
- Нам нужна Тардис, Доктор. Нас ждут на Земле. Мы её починим. Я в тебя верю, Доктор, ты умный. А я – тем более.
Доктор хмыкнул и оглянулся на обломки. Потом вскинул голову и позвал:
- Рассилон! У тебя найдутся инструменты?
Эпилог
читать дальшеМастерская всегда приводила малыша в восторг. Столько интересного вокруг, а мама нарочно хватает его и держит, чтобы он ничего не увидел. Шешу изогнулся у неё в руках и запрокинул голову. Покажи!
- Ш-ш, не вертись ты! Упадешь.
Мастер перешагнула через сваленные грудой стеновые панели Тардис, чуть не поскользнулась на разбросанных в художественном беспорядке болтах и удержала равновесие только благодаря многонедельной тренировке.
- Доктор! Мастерская опять выглядит так, будто… в общем, будто тут побывал ты, - для проформы возмутилась она. Портить хорошее настроение ссорой она не намеревалась.
Стены консольной комнаты были воздвигнуты наполовину, а в полу зияли дыры. Мастер нашла среди беспорядка чистый пятачок, села на ступеньку и положила сына рядом. Она стянула тяжелый воротник галлифрейского официального облачения и стала разминать шею.
- Ох. Хорошо. Инертность мышления – корень зла. Когда-нибудь я отучу их носить эти удавки.
Шешу на полу не нравилось. Твердо и ничего не видно. Подними! Он поморщился, засопел и выгнулся всем телом, чтобы перевернуться. У него не вышло, и он пронзительным криком известил о неудаче. Сделай мне хорошо! Мастер вздрогнула:
- Деточка, когда ты так делаешь, мамочке хочется продырявить себе барабанные перепонки и спрыгнуть с Башни Совета.
Сейчас же сделай хорошо! Мама! Сделай! Мама!
- Вы вернулись! – Мастер не заметила, как Доктор вылез из-под пола корабля. Он был в перепачканной маслом рубашке с закатанными рукавами, но при галстуке и сияющей улыбке. – Я не слышал.
- Теперь слышишь. Здравствуй, Доктор, - подчеркнуто сказала Мастер.
Папа! Сделай хорошо! Сделай! Сделай! Папа заметил Шешу.
- Здравствуй, мой маленький! Ты по мне скучал? Я по тебе скучал.
- Я просила не трогать его грязными руками!.. А-а, поздно, - отмахнулась Мастер. Доктор поднял сына над головой и поцеловал в нос. В лицо прямо мокро. Смешно, ещё давай. И губами так сделай.
- Смотри, как нам нравится! Кто это у нас так красиво улыбается? Наш хороший сладкий малыш.
Папа! У тебя тут неправильно: глаз не закрывай туда-сюда. Я тут, сюда смотри.
- Ау! – Доктор зажмурился от боли, когда Шешу ткнул ему в глаз.
- А я тебя предупреждала: он всегда так делает, запомни уже. Ты его перевозбуждаешь.
- Ничего, он просто играет. Да, мой сладкий? – Доктор потискал его. Ещё так сделай! Папа, смотри у меня что – руки.
- В следующий раз сам ему будешь ногти постригать, я с колюще-режущими предметами к нему больше не приближаюсь.
Мастер начала развязывать шнуровку мантии на шее и груди: Шешу успел добраться и до неё, так что Мастеру пришлось изогнуться и распутывать узел зубами.
- Что вы сегодня делали, радость моя? Папа сегодня молодец, папа закончил паять большую серьезную микросхему для узла дематериализации. Он будет стоять вот здесь, смотри, родной. А потом папа закрутил 377 гаек на 377 болтах вот этой самой звуковой отверткой.
Папа, штучка! Сделай чтоб бз-з-з. Ещё бз-з-з. Ещё. Ещё! Мне штучка! Дай! Совсем дай! Держишь, не держи.
- Доктор, ты с ума сошел? – Мастер вскочила. – Шешу, отдай мне отвертку. Нельзя! Это не твое.
Он проводил штучку взглядом. Да-а-ай!
- Не реви.
Дай! Дай! Дай!
- Она заблокирована, - примирительно сказал Доктор.
Папа, дай! Да-а-ай! Штучка у тебя близко, вижу, дай!
- Убери! – Мастер шлепнула Доктора по руке с отверткой. - Пойми своей соломенной головой, Доктор, когда он разберет твою Тардис, тебе будет не до смеха.
- О, перестань! Ты преувеличиваешь.
Дай! Дай! Дай! Дай!
- Цыц! – Мастер шикнула на Шешу. Мама плохая! Папа, дай! - Сегодня он вытащил у меня из кармана отвертку. Это произвело в Совете эффект разорвавшейся бомбы. Буквально, - она фыркнула и потрепала малыша по голове: - Мой маленький террорист. Видел бы ты, как эти стариканы попадали с сидений! В своих ошейниках и мантиях, - Мастер немного преувеличила, совсем чуть-чуть. – Кроме Рассилона, конечно, этого так просто не проймешь.
Папа, да-а-ай! Да-а-ай! Да-а-ай!
- А что это у нас? Вот здесь, за ухом? Надо же, десятипенсовик – и откуда он у меня взялся, сам не ожидал.
Папа сделал пальцами штучку. Шешу замолчал в удивлении. Папа, штучка. Мама! Папа! Смотри! Блестит! Покажи!
- Столько счастья сразу, да, Шешу? – мама смеялась. И губами так сделай чтоб «чмок». Теперь хорошо. – Он на тебя похож, Доктор: увидит какую-нибудь ерунду, он и рад.
- Я не уверен, принимать это за комплимент или нет.
- Я тоже.
Папа, сюда смотри! На маму потом! Мама, я здесь! Смотри, у меня что есть – руки, у тебя – волосы длинные такие как чтоб хватать.
- Ай! Осторожнее, отпусти меня, деточка.
Мама, у тебя волосы колечками, дай посмотреть! Дай! Дай! Мама хорошая.
- Только не дергай, ты меня понял? Ах да, Доктор, рассказать тебе про Рассилона? Шешу его обожает: длинные волосы, на мантии в ряд блестящие знаки отличия – ручки так и чешутся. Рассилон, естественно, наоборот: сворачивает на противоположную сторону улицы при виде него. Хотя, возможно, это из-за того, что ему отказали в гранте после моей речи. Неважно. Суть в том, что у Рассилона сегодня был не самый удачный день: ему повезло оказаться с нами в одном лифте в Башне Совета. Шешу загнал его в угол – я особо не возражала, не могу же я ругать такого ангелочка? – и вуаля! – мама показала круглую штучку на ленте.
- Орден за заслуги перед наукой? Мастер, мы должны вернуть…
- Шешу, чья эта красивая игрушка? – мама покачала штучкой перед его лицом. – Твоя? Держи, заслужил.
Дай! Мне штучка! Делает дзынь и во рту гладкая. Папа, смотри, мама дала! Папа, не забирай! Не забирай! Не дам! Не дам! Не да-а-ам!
- Тише, тише, держи свою игрушку. Мастер, это… мне это не нравится. Что ты задумала?
- Ничего особенного. Приятно быть умнее Рассилона.
- Мастер, ты случайно не собираешься занять его место в истории?
- В какой истории? В той, которой больше не существует?
- Ну… да. Я тебя прошу, не влезай в галлифрейские интриги, это ни разу не кончалось ничем хорошим. Тебя уже понесло: грандиозные планы, захват власти.
- Ничего подобного. Кстати, Доктор, на завтра у меня запланирована инспекция лабораторий, я не могу взять Шешу с собой, сам понимаешь.
Шешу повернул голову на свое имя. Ты про меня сейчас сказала?
- Опять?.. Погоди, Мастер, завтра ты обещала помочь мне с Тардис!
- Хорошо, Доктор, я помогу. Что тебе объяснить в чертежах?
- Ничего мне не надо объяснять! Мне надо, чтобы ты взяла отвертку в руки и помогла мне закрутить оставшиеся 1623 гайки – и это только в консольной комнате!
- Мне некогда заниматься рутиной. У меня важное дело.
- У меня тоже! В который раз ты находишь отговорки. Или ты передумала возвращаться на Землю? Неудивительно, когда тебе об этом думать. Весело проводишь время со своими политиканами, со своим Рассилоном, пока я делаю всю работу!
Папа, не кричи. Мама, не злись.
- Интересно, а откуда взялась эта мастерская? Материалы? Думаешь, я в лабораториях буду вести светские беседы о погоде? Или буду заговаривать зубы очередным третьесортным сотрудникам, чтобы они дали нам двадцать гаек без накладной и лишних вопросов? Я и так по уши занята тем, что отвлекаю всеобщее внимание от твоей подозрительной машины! Мне пришлось пустить слух, что ты строишь революционную модель аппарата для поп-корна.
- Почему для поп-корна?
- Потому что пока они будут выяснять, что это такое, мы выиграем время. А когда выяснят, он никому не будет интересен. После этого подумай, Доктор, откуда у нас взялся дом, еда на столе и вещи для ребенка – уж не от твоих дипломатических талантов! Я всё для тебя делаю – чтобы ты мог здесь спокойно сидеть и закручивать гайки и не думать, откуда они берутся, а вокруг не шныряли бы шпионы!
Мама, не кричи! Мама, мне страшно! Мама, сделай хорошо! Мама, не молчи!
- …И я хочу вернуться, Доктор. Я думаю о Таяни. Каждую минуту. Просто это не то, о чем стоит говорить.
Мама, я здесь. Я хороший. Возьми меня! Папа, покажи маме штучку, чтоб смеяться. С ухом. Мама, смотри у меня штучка! Блестит! Гладкая если в рот. На! Мама, возьми меня! Пахнешь как кушать. У тебя есть. Давай кушать? Завязочки развяжи. Тут у тебя, где пахнешь. Открой, я сам, у меня вот – руки. Мама, дай! Вот так, хорошо, всё.
Вот теперь - КОНЕЦ!
Правда, я сейчас вся в сомнениях насчет продолжения после фика. Есть ли желающие читать дальше про эту вселенную: Доктора, фем!Мастера и детишек? Мне очень хочется написать про Мастера с подросшими детьми, потому что она будет... интересной матерью))). Да и у Доктора с Мастером отношения только вернулись к началу, там ещё развивать и развивать.
Тут у меня пока два варианта: с одной стороны, у меня есть идея полноценного фика, но он будет беспросветно-ангстовым, со смертью персонажа, и я не уверена, что хочу так издеваться над своими зайками. Я вообще-то люблю аняня-флафф, но как ни возьмусь его писать, всякие ужасы выходят)). С другой стороны, можно не замахиваться на макси-сиквел, а услаждать себя мини-зарисовками из их будущей жизни. Которые, я надеюсь, наконец-то выйдут флаффными!
А с третьей стороны, я уже пообещала написать любовный роман, и у меня руки чешутся к нему приступить. И у меня есть 20 страниц ещё одного макси про Доктора с Мастером, никак не связанного с вселенной ДД. Короче, я в раздрае)).
P.S. Скажите мне, если чего неясно с технической точки зрения с Оком гармонии и пр. А то у меня-то в голове схема есть, но я могла забыть озвучить какие-то важные ее части)).
Вопрос: М?
| 1. Прочитал. Погладить автора. | 33 | (66%) | |
| 2. Буду читать. | 17 | (34%) | |
| Всего: | 50 | ||
@темы: Моё, Гет, Сериалы - Doctor Who, John Simm/The Master, Высокие, высокие агрессорско-виктимские отношения!, Слэш, Фанфики
-
-
12.12.2011 в 14:34как всегда, очень жду продолжения.
-
-
12.12.2011 в 15:04-
-
12.12.2011 в 16:39спасибо)
Артеника,
а?
-
-
12.12.2011 в 16:51-
-
12.12.2011 в 17:28-
-
12.12.2011 в 20:15-
-
12.12.2011 в 23:12-
-
12.12.2011 в 23:28в моем тоже))
Артеника,
ааа, и кто из них Федор?))
KaterinaAvg,
Мэлис Крэш,
это хорошо))
-
-
13.12.2011 в 10:32-
-
13.12.2011 в 12:30не надо, я смотрела пару фильмов в гоблинском переводе))) 1ый ВК точно смотрела))
я поняла идею))
-
-
13.12.2011 в 20:51Что-то попахивает батхертом и действительно дли-и-инным повествованием. )) Впрочем, с Доктором не проще. ))
Малыш и движения/отношения Мастера и Доктора с ним - ми! ми!
-
-
13.12.2011 в 22:05думаешь, Мастер настолько заблуждается насчет реального мира?))
-
-
13.12.2011 в 22:06-
-
15.12.2011 в 21:14секс на консолиbbgon как жалко, что закончилось)))
-
-
15.12.2011 в 22:13-
-
15.12.2011 в 22:29ну, ещё не совсем закончилось, эпилог остался))
Мэлис Крэш,
ок, я учту))
-
-
15.12.2011 в 23:05-
-
16.12.2011 в 06:11Скажите мне, если чего неясно с технической точки зрения с Оком гармонии и пр. А то у меня-то в голове схема есть, но я могла забыть озвучить какие-то важные ее части)).
честно говоря, не отказалась бы от пояснений. не гений я резвости мысли, что уж
-
-
16.12.2011 в 12:44Эти двое как обычно - вначале один Галлифрей уничтожил, затем второй, теперь вот вперед Рассилона собрались ТАРДИС собирать...
По поводу дальнейшего - лично я бы не отказался от флаффных зарисовок, потому что смерть персонажа - оно, конечно, не так и плохо, если красиво, но у них же дети
-
-
16.12.2011 в 14:13честно говоря, не отказалась бы от пояснений.
в чем именно неясности? я могу и в комментариях объяснить, но если что-то упустила в тексте, то лучше в тексте это исправить)
Татиана ака Тэн,
любовь к родине такая любовь... злая))
Смерть не Доктора с Мастером, если что, этих не убьешь. Я сама уже склоняюсь к флаффу. В крайнем случае, можно сначала флафф, потом ангст) Для ангста по сюжету время должно пройти)
-
-
16.12.2011 в 15:14Во-вторых - как-то он быстро закончился, хочется ещё
Мастер с младенцем - это очаровательно, а уж появившийся под конец Рассилон!
Очень хочется про Мастера-маму, но лучше, конечно флафф, чем смерть персонажа ))
Спасибо за замечательный фик!
-
-
16.12.2011 в 15:16-
-
16.12.2011 в 15:28спасибо)) будет ещё))
Мэлис Крэш,
Мастер от Доктора к Рассилону не уйдет, надеюсь?
это мне в голову не приходило, но я рассмотрю такой вариант
-
-
16.12.2011 в 15:45Фух, не их. ..А чья тогда? *подозрительно*
Но флафф - это все равно лучше, все-таки флафф с Мастером и детьми... Арр.))
-
-
16.12.2011 в 15:51учитывая, куда Доктора с Мастером завела любовь друг к другу, неудивительно, что любовь к родине тоже закончилась... неудачно)))
.А чья тогда?
так я и рассказала главную интригу!
-
-
16.12.2011 в 16:02так я и рассказала главную интригу!
А как еще решить, впадать в панику от будущего сюжета или нет?)
-
-
16.12.2011 в 16:04-
-
16.12.2011 в 18:53мне, если можно, всю схему) я как-то вся в эмоциях читала, и именно причинно-следственные в истории с оком гармонии от меня ускользнули.
-
-
16.12.2011 в 21:46-
-
16.12.2011 в 23:46кажется, им пора сменить тактику))
можно не впадать, я его ещё не пишу)))
Мэлис Крэш,
так ведь он умер. то, что отмотали назад историю Галлифрея, на это никак не повлияло, он умер не на Галлифрее.
yisandra,
История такова: Мастер высказала верную гипотезу, что Око гармонии является машиной парадоксов. Но она думала, что Око удерживает только парадоксы, накопившиеся во Временной войне. Если разрушить машину парадоксов (как сделали с Тардис в конце 3 сезона), то события отмотаются к исходной точке. Мастер считала, что если она взорвет Око, то Галлифрей вернется в довоенное состояние, и всё будет здорово. Но не тут-то было: Око гармонии (по задумке Рассилона) удерживало всю галлифрейскую историю с момента создания Ока. Именно оно позволяло таймлордам манипулировать со временем в тех грандиозных масштабах, как они это делали, вмешиваться в историю других планет и творить прочие сомнительные вещи. Когда Тардис взорвалась внутри Ока, она сама и присоединившиеся Доктор и Мастер оказались пойманы в эпицентре взрыва, в "глазу бури". Поэтому их не стерло из истории (хотя на новом старом Галлифрее они даже не родились). Поэтому с ними творились всякие интересные вещи. Если ещё запутаннее: они оказались словно в сингулярности, где спрессовалась вся история Галлифрея, и они с помощью своего разума невольно извлекали из неё разные куски и составляли из них фантазийную реальность. Как Омега создавал реальность в центре черной дыры с помощью своего разума в олдскуле.
Dva-Stula,
не скажу)