We're all just stories in the end.
Я больше не буду делать вид, что соблюдаю собственный график выкладки)). Главное, если вдруг больше недели не будет обновлений, вы меня пинайте).
Название: Дочь Доктора
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона". Краткое содержание предыдущей серии: читать дальшеМастер убеждает Джона Смита открыть часы и превратиться обратно в Доктора. Но у Джона на Земле остались бывшая жена и дочь... И читайте предупреждения.
Рейтинг: PG-13, в отдельных главах до NC-17
Предупреждения:санта-барбара смена пола, беременность, детишки, непрерывное выяснение отношений)). WIP!
Главы 1-3
Главы 4-5
Глава 6
читать дальшеМастер ногой раздвинул жухлую траву. Почва под ней была сухой и потрескавшейся, а чуть дальше виднелось неровное отверстие, уходившее вглубь земли. Доктор тут же присел рядом с ним на корточки и поковырял пыль пальцем; затем понюхал его и лизнул с сосредоточенным видом.
- Тебе же сказали, что оно ядовитое, идиот! – возмутился Мастер, но Доктор уже сам поморщился и сплюнул:
- Соль.
- Соль? Всего-то? – удивилась Молли.
- Тем не менее, она убивает растения, - Доктор поднялся и отряхнул руки. – Видимо, под землей здесь находятся залежи солей, и вместе с водой они пробиваются на поверхность.
- Скукотища, - Мастер демонстративно зевнул. – Я не собираюсь заниматься мелиорацией, пойдем отсюда.
Он развернулся было, но Доктор поймал его за рукав:
- Эй, куда! Ты обещал своему народу помощь, божество безответственное. Мы должны что-то сделать для них.
- Вот ты и делай, - Мастер лениво поковырял землю носком ботинка. – На Тардис наверняка найдется энциклопедия по сельскому хозяйству.
Доктор в задумчивости постучал по губам указательным пальцем.
- Вряд ли мы сможем очистить почву здесь, концентрация соли уже слишком велика, и источники постоянно будут приносить новую. О! – он вскинул палец. - Знаю, мы найдем для них новые земли, а ты, - обратился он к Мастеру, - разрешишь им оставить твой драгоценный храм.
- Доктор, тебе обязательно надо вмешиваться? Мы прилетели сюда отдыхать и развлекаться, и ладно бы тут были твои любимые монстры, так ведь нет! Ничего интересного!
- Хочешь, чтобы я тебя поуговаривал?
Мастер надул губы.
- Предупреждаю: если ты и здесь найдешь смертельно опасные приключения на свою голову, я сам тебя убью.
Доктор огляделся и пожал плечами:
- Пока всё достаточно спокойно.
- Знаю я тебя, - проворчал Мастер.
- Будем стоять и препираться? – досадливо спросил Доктор. – Или делом займемся?
- Как хочешь, - Мастер отвернулся к жрецам и народу: - Дети мои! Я помогу вам в вашей беде, но для этого нам нужно вернуться к Небесному храму, в котором мы прибыли к вам.
* * *
Пока Мастер старательно делал вид, что ему всё равно, Доктор поковырялся в сканерах Тардис и выяснил, что плодородные земли лучше всего искать к северу от поселения. Он притащил из запасников самодельный, уродливого вида анализатор химического состава и гордо продемонстрировал его Молли. Та восхитилась, а Мастер сообщил ему, что паять тонкие инструменты из вилок и скрепок – дурной тон. Доктор с невинным видом напомнил ему о машине времени из обломков с ближайшей свалки.
- Это был не я, - сказал Мастер и насупился.
Доктор не ответил и, казалось, тут же забыл, что вообще обращался к Мастеру. Как только он нашел себе дело, его движения стали вдвое стремительнее и беспорядочнее, а от мрачного настроения, которое темной тучей висело над ним с самого эксперимента над Молли, не осталось и следа. Мастер мог бы быть доволен, что достиг своей цели – избавить себя от кислой физиономии Доктора, но радоваться у него почему-то не получалось. Может быть, дело было в том, что тоска Доктора была хоть косвенно связана с ним, а вот над его радостью Мастер никакой власти не имел. Или, может быть, причина заключалась в том, что он по натуре злораден, предпочел думать он про себя. Да, именно так.
Доктор рассуждал сам с собой и раздавал бессмысленные указания в пространство, уверенный, что говорит с Молли. Та кивала через равные промежутки времени, так что непонятно было, слушает ли она нескончаемую болтовню Доктора или занята своими мыслями.
- …итак, - Доктор быстро потер ладони, - мы приземлимся здесь, - он ткнул в точку на мониторе, - и произведем разведку местности. Кстати, там может обнаружиться любопытная местная фауна. Давно я не проверял свой химанализатор… - цепочка ассоциаций Доктора совершила привычный кульбит.
- Я не хочу туда лететь, - сказал Мастер неожиданно для самого себя.
- ...Надеюсь, пыль не повредила его контакты, это было бы крайне несвоевременно. Что ты сказал? – Доктор вынырнул из потока своей речи, которой явно наслаждался.
- Мы не полетим туда, - повторил Мастер. Его нежелание было скорее интуитивным, чем логическим; навязчивое липкое ощущение, что нужно оставаться на месте, не соваться в неизвестность. Ритм в голове перешел на мелкую частую дробь, как перед рискованным трюком циркового артиста. С некоторым запозданием он начал подгонять обоснование под свое ощущение: - Местная фауна, которую ты упомянул, может быть опасна. Я повторяю тебе в очередной раз, я не собираюсь рисковать Тардис.
Доктор ответил, делая вид, что занимается консолью, а на самом деле перекидывая туда-сюда два незначительных тумблера:
- Тардис практически неуязвима.
Это был пустой ответ, и Мастер знал, что Доктор об этом тоже знает. «Тардис» была в данном случае эвфемизмом, заменявшим истинную причину его беспокойства, но ни он, ни Доктор не хотели перешагивать через грань и называть эту причину вслух.
- Мы не будем усложнять себе жизнь ради кучки дикарей.
Доктор выпрямился и теперь поглядел в лицо Мастеру, куда-то между его носом и подбородком.
- Когда ты перестанешь думать только о себе? Ты назвался богом для этих людей – так отвечай за свои слова! У тебя нет никакого представления об ответственности!..
Мастер перебил его с точно просчитанным гневом:
- Хорошо, что ты упомянул об ответственности. Легко переживать за дикарей, которых ты видишь в первый и последний раз в жизни, да? Я именно что думаю не только о себе. Мне наплевать, что ты вечно хочешь кого-то спасать, теперь у меня есть свои обязательства, и пусть даже у меня появится малейшее дурное предчувствие, я не позволю тебе рисковать всем!
Последние слова были лишними, потому что Доктор зацепился за них и с чистой совестью разом отмел и остальные доводы Мастера:
- Не прикрывайся предчувствиями, когда ты всего лишь хочешь показать свой характер.
Он потянул на себя рычаг, и Тардис со скрежетом тронулась с места.
* * *
На экране отобразилась редкая рощица из невысоких, но кряжистых деревьев, покрытых буйной голубоватой листвой.
- Выглядит мирно, - прокомментировал Доктор, будто желая сгладить предыдущий выпад.
Пейзаж и в самом деле не предвещал опасности, и ощущение угрозы несколько поутихло.
- Мы пойдем наружу? – спросила Молли жизнерадостно. Она, кажется, решила не подавать виду, что замечает периодически вспыхивающие и гаснущие стычки; её замешательство выдавала разве что легкая напряженность в голосе.
- Конечно, - отозвался Доктор, - ради этого мы и прибыли!
Он подхватил неудобный полуметровый аппарат, к которому забыл приделать ручки, и первым ступил на незнакомые земли.
- …О, посмотри на этот мох! – восторженно позвал он Молли. – Он выбирает только самые благоприятные условия для произрастания, это хороший признак! Думаю, мы нашли то, что ищем!
Молли вежливо наклонилась посмотреть, уперев ладони в колени. Доктор чуть не уткнулся носом в землю в исследовательском азарте и делился с девочкой своими наблюдениями. Его болтовня мешала Мастеру сосредоточиться; вокруг что-то было не так, и он вот-вот готов был поймать деталь, выбивавшуюся из общей пасторальности пейзажа.
- Доктор. Доктор!
- А?
- Мы стоим на тропинке, - произнес он сдавленным голосом. - Здесь кто-то живет.
В этот момент на затылок Мастера обрушился точный удар, бурый мох стремительно ткнулся ему в лицо, и стало тихо.
* * *
Первым делом Мастер почувствовал пыльный болотный запах у себя в ноздрях и мелкие колючие крошки на губах. Он приоткрыл глаза: он всё ещё лежал на подушке из мха, только тот теперь был сухим и неприятно царапал кожу. Мастер сплюнул и машинально попытался согнуть локти, чтобы подняться. Запястья оказались скручены за спиной. По всей видимости, времени прошло немного, потому что руки почти не затекли; зато в голове шумело и плясало, а в затылке наливалась тяжесть.
- Я же говорил, - пробормотал Мастер в пространство. Можно было предположить, что Доктор где-то рядом и устыдится. Но вместо Доктора ответил другой голос, низкий и хриплый:
- Поверни ко мне лицо.
Мастер, изогнувшись, перевернулся на бок и сел, потому что говорить с незнакомцем, валяясь на затхлой подстилке, было некомильфо. Собеседником оказался здоровенный бородач с загорелым обветренным лицом, в куртке и коротких штанах из тонко выделанных шкур. Он возвышался в трех шагах от Мастера, головой почти достигая жердей, поддерживавших скаты просторного вигвама.
- Мои охотники правы, ты тот, кого пигмеи называют богом, - он подбросил на ладони золотой кругляшок – такие амулеты с изображением «Небесного прародителя» из дерева или металла носило всё племя. На самых изящных изделиях портретное сходство было поразительным. Мастер поднялся на ноги и выпрямил спину; с него посыпалась растительная труха. Бородач был на две головы выше и в два раза шире него; заодно Мастер заметил, что у входа в шатер дежурит ещё один дикарь с обнаженным ножом грубой работы, но очень остро наточенным.
- Как ты смеешь держать в плену меня, бога?.. – начал он было величественно, но здоровяк шикнул на него:
- Помолчи. Я знаю, что ты такой же человек из плоти и крови, как я. Я буду говорить с тобой, а в конце ты скажешь мне, согласен ты с моими словами или готов умереть.
Начало было не обнадеживающее. Мастер решил продолжать держать себя, как подобает богу – подобная тактика всегда играла ему на руку.
- Кто ты такой? – спросил он, словно снисходя до разговора с простым смертным. Бородача, казалось, его тон совершенно не затронул.
- Я вождь своего племени, именем Марн, - ответил он просто. – Тебя же пигмеи называют Великим, богом Небесного храма и Прародителем. Я не буду звать тебя Великим, потому что ты им не являешься. Как твое имя по рождению?
- Никому не положено знать имя бога, - гордо ответил Мастер.
- Тогда я буду звать тебя человеком, - решил вождь. – Слушай мои слова: пигмеи слабый, но упрямый народ. Они владеют секретами мастерства, - он показал между пальцами золотой кулон с рельефной чеканкой, - но в плену выбирают умереть, а не делиться ими, потому что секреты им завещал их бог. Ты.
Марн стоял перед Мастером, основательный, как вросший в землю дуб. Он почти не двигался, и выражение его лица оставалось неизменно спокойным под буйной черной бородой. Пока он говорил, Мастер украдкой осматривал помещение: очевидно, это был жилой шатер вождя - с постелью из шкур, очагом в центре и несколькими глиняными посудинами рядом. На шкуре, постеленной у очага, Мастер заметил аккуратно разложенные вещи из своих карманов, и среди них лазерную отвертку и ключ от Тардис. У него пересохло в горле: если дикари сложат два и два и догадаются, для чего служит ключ… Он усилием отвел от него взгляд, чтобы не выдать его важность.
Между тем, вождь продолжал:
- Мы отправимся в поход против пигмеев. Захватить их будет просто, это наша задача. Твоя задача – убедить их подчиниться нам. Нам нужны послушные и искусные рабы. Ты должен будешь сказать им, что твоя божественная воля - чтобы они выполняли наши приказы.
- Я не дам тебе ответ, пока ты не освободишь мои руки, - сказал Мастер.
- Нет, такого выбора у тебя нет. Либо ты согласишься, либо твои спутники умрут у тебя на глазах, а затем ты последуешь за ними.
Значит, они пока живы, сделал вывод Мастер и вслух произнес:
- Я отказываюсь. Я умру, и ты останешься без рабов.
К его удивлению, Марн кивнул:
- Что ж, так тому и быть. Вадд, вели подготовить казнь, - обратился он к воину, сторожившему вход, всё тем же бесстрастным голосом. Теперь Мастера от этой равнодушной интонации пробрал холод.
- Минуточку! – поспешно сказал он. – Тебе не нужны рабы?
- Я не торгуюсь с пленниками, - ответил вождь. Мастер слышал, как за его спиной был откинут полог шатра и воин обменялся несколькими короткими репликами с кем-то снаружи.
- Это очень неразумно с твоей стороны, - заговорил Мастер, глядя вождю прямо в глаза. – Всегда можно найти компромисс. Ты должен выслушать меня. Ты должен – выслушать – меня.
Марн молчал, не шевелясь и не меняя выражения лица, но, по крайней мере, и не прерывая пленника.
- Я готов сотрудничать на взаимовыгодных условиях. Ты меня раскусил, я простой человек, и я люблю комфорт. Обеспечь мне комфорт, и я сделаю то, что ты хочешь. Мне наплевать на пигмеев, будут они свободны или у тебя в рабстве, меня беспокоит только то, насколько вкусен мой обед, удобно жилище и красива одежда. Я буду нужен тебе, чтобы держать рабов в повиновении, так? Но я не хочу прожить всю свою жизнь пленником при тебе, я хочу быть свободным и сытым, а дальше ты можешь располагать мной, как хочешь. У тебя в руках мои спутники, можешь быть уверен, что я не сбегу.
Впервые на лице вождя отразилось что-то новое: он обдумывал предложение Мастера.
- Наши обычаи не велят идти на сделки с пленными, но твои слова неглупы. Знай, что если ты задумал обман, твои товарищи умрут у позорных столбов, как воры и лжецы, а ты будешь казнен после того, как насладишься зрелищем их крови.
- Договорились, - улыбнулся Мастер. – Когда поход? Я должен подготовить речь для своего народа. Кстати, можешь начать выполнять свою часть сделки с того, чтобы развязать мне руки.
- Повернись, - велел Марн, и когда Мастер обернулся к нему спиной, быстро распутал ремень, стягивавший его запястья. Мастер удовлетворенно встряхнул руками и сделал пару шагов туда-сюда, будто разминаясь. Марн ему не препятствовал.
- Я ужасно голоден, - сказал Мастер, небрежно направляясь в сторону очага. – Как насчет обеда? Я посмотрю, что тут есть, ты не против? – он склонился к глиняным горшкам и, прежде чем дикари успели что-то предпринять, схватил лазерную отвертку и ключ, столь легкомысленно оставленные на виду. Его манера тут же изменилась; он направил отвертку на вождя и проговорил жестко:
- Ни с места.
Марн склонил голову и сказал с интонацией, которая у него, видимо, заменяла сарказм:
- Чем ты пугаешь меня, человек?
Вместо ответа Мастер стремительно развернулся вполоборота и выстрелил в охранника. Тот рухнул на землю, и Марн чуть шарахнулся назад от неожиданности.
- Теперь видишь? – спросил Мастер насмешливо. – Не дергайся, я с тобой еще не закончил. Где мои спутники?
- Где положено быть ожидающим казни: у столбов, - спокойно ответил Марн.
- Прикажи отменить казнь, - велел Мастер. Он спрятал отвертку в рукав пиджака, так чтобы её не было видно со стороны, но чтобы ей можно было воспользоваться при необходимости. – Ты выйдешь из шатра первым, я буду прямо за тобой. Отдашь приказ своим ребятам. Одно лишнее слово или жест, и отправишься за ним, - он кивнул на труп охранника.
Вождь повернулся к Мастеру спиной, с достоинством перешагнул через тело у входа и откинул полог шатра. Сквозь небольшой проем было видно, что снаружи ждут два или три человека. Марн вышел на улицу, Мастер сразу за ним, держась непринужденно. Он не сводил оружия с вождя, следя, чтобы тот не подал своим людям незаметных сигналов. Но Марн и не думал подавать сигналы. Остановившись среди трех воинов, стороживших шатер, и, по своему обыкновению, основательно упершись ногами в землю, он сказал:
- Схватить его.
Не успел Мастер двинуть пальцем, как его сбил с ног новый удар по голове.
* * *
Мастеру очень хотелось потрогать горящий затылок, но руки опять оказались связаны за спиной. Он качнул головой из стороны в сторону, чтобы унять спазм в одеревеневшей шее. Его подняли за шкирку и встряхнули, заставляя стать смирно. Мастер поморгал, и зрение его прояснилось; он был на неширокой площади между вигвамов из шкур. Её кольцом окружало племя дикарей, состоявшее из крупных мужчин, по глаза заросших густыми бородами, и более низких, но ширококостных женщин; некоторые из них были с любопытно глядевшими детьми за плечами. В центре площади было вкопано три столба. К двум из них были привязаны Доктор и Молли. У Доктора во рту был кляп, а на лбу, повыше виска, красная ссадина от удара. Мастер невольно представил себе, как тот заработал её, пытаясь выболтать себе свободу. Доктор встретился с ним глазами и умоляющим взглядом показал на Молли. Девочка была без кляпа, но молчала, оглядывая толпу. По ней было незаметно, чтобы она боялась; скорее, была озадачена неожиданным оборотом дела.
Мастер повел плечами и принял самоуверенный вид. Марн был в трех метрах справа от него, непоколебимый и бесстрастный. Он вполголоса отдавал распоряжения двум воинам с луками.
- Марн! – позвал Мастер. – Я думал, мы достигли договоренности: вы оставляете меня в живых, а я взамен приношу вам рабов на блюдечке с голубой каемочкой.
- Ты один раз нарушил обещание, хитрая пигалица, - ответил вождь, коротко глянув на него из-под кустистых бровей. - Нам не нужна помощь человека, который только и ждет, как обвести вождя вокруг пальца. Приготовиться! – скомандовал он лучникам, и те натянули тетивы луков.
- Эй-эй-эй! – Мастер дернулся, и страж, державший его за ворот, выпустил его. Видимо, его задачей было удерживать пленника на ногах, а не сторожить его. – Я был неправ, я это признаю, - Мастер сделал несколько шагов в сторону вождя, становясь между воинами и местом казни. – Не будем портить наше сотрудничество, которое так хорошо начиналось! – он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, которая пропала втуне. Вождь смотрел на приговоренных, мимо Мастера. Мастер в последней попытке сделал еще один шаг вперед; лучники не изменили позы, продолжая целиться.
- Постойте, мы можем всё уладить! – воскликнул Мастер. Он был уверен, что пока говорит убедительно, Марн будет его слушать. – Вы же видели мое оружие? Хотите такое же? С ним вы сможете…
Вождь взмахнул рукой, лучники отпустили тетиву – и Мастера отбросило назад.
- Что?.. – он открыл рот, но не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. В ушах зазвенел визг Молли. Мастер опустил взгляд: из груди торчало две стрелы, вокруг расплывались красные кляксы. Как неаппетитно, с брезгливостью подумал он. У него подогнулись колени, и он неловко упал, не имея возможности удержать равновесие из-за пут на руках. «Не хочу регенерировать, слишком скоро, мне нравится это тело». Одно сердце остановилось сразу, пробитое стрелой, второе пропустило удар, затем ещё один, и Мастер почувствовал в кончиках пальцев знакомое ощущение. Оно растекалось по телу, всё мощнее и явственнее: он ощущал каждую клетку, как они наполняются энергией и начинают меняться.
Он запрокинул голову, ожидая момента, когда изменения достигнут критической величины и словно волной смоет старого Мастер и родится другой. Этот момент не наступал. Тело горело, его переполняла энергия и не находила выхода. Мастер хотел кричать, но воздух вокруг исчез. «Я умираю», - с холодным ужасом понял он. – «Я не могу сейчас, Тардис, Галлифрей, ребенок, вернуться». Последним усилием он толкнул себя через грань – и поток энергии вырвался на свободу, заканчивая свое дело.
Мастер упал на бок, хватая ртом воздух.
- Он бог! – раздался голос из толпы. – Он и правда бог!
Гул вокруг нарастал, дикари кричали, спорили и тыкали в него пальцами. Мастер заставил себя подняться сначала на колени, а затем на ноги – и пошатнулся, голова кружилась, и что-то было не так с равновесием в этом новом теле, или просто мешали связанные руки.
- Освободите их! – приказал он.
Наступила тишина, но затем вождь махнул рукой, и двое стражников бросились к столбам, к которым были привязаны пленники.
- Мы уйдем, - осипшим, не своим голосом сказал Мастер. – Не смейте следовать за нами.
Сзади его подхватили руки Доктора и в несколько движений сдернули кожаный ремень с запястий.
- Пока они не пришли в себя от удивления, - прошептал ему Мастер, – уходим с достоинством.
На первом же шаге он снова споткнулся: что-то определенно случилось с центром тяжести. Доктор поддержал его под локти и практически потащил с поляны, через селение и в сторону леса. Молли бежала следом и нервно всхлипывала на каждом шаге.
Они ввалились в Тардис, и Мастер в изнеможении сполз по стене на пол. Доктор и Молли ошарашенно разглядывали его. То, что девочка была поражена процессом регенерации, было неудивительно, но вот если Доктор беззвучно повторял "Что? Что?!", значит, пора было начать беспокоиться.
- Что со мной случилось? - спросил Мастер. – Что со мной случилось?
Ему никто не ответил.
Конец шестой главы и первой части
Глава 7
читать дальшеМолли зажала рот ладонями, тщетно пытаясь унять судорожные всхлипы.
- Что с ним случилось? – выдыхала она между ними. – Они его убили. Они его убили.
Доктор обнял её и погладил по голове. Девочка, как кукла, упала на его плечо.
- Ш-ш, посмотри, никто не умер, он в порядке.
- Это не он.
Молли зажмурилась, но тут же вновь распахнула глаза и уставилась на Мастера.
- Это всё ещё он, - сказал Доктор; Мастеру почудилось, что не слишком уверенно.
- Это не он.
Они говорили о нём в третьем лице, как о покойнике. Мастер не выдержал:
- Потрудитесь объяснить мне, что со мной произошло!
Голос был новый и, как всегда с новым голосом, нужно было привыкнуть к его звучанию. Мастер потер шею и повторил:
- Ну, Доктор, что ты смотришь на меня, как на восьмое чудо света?
Голос всё ещё звучал странно: слишком высоко.
- Ты… э, - Доктор осекся и окинул Мастера долгим изучающим взглядом.
- Что? – Мастер уперся ладонями в пол и сел удобнее, согнув колени. Ноги в ботинках скользнули вперед, как будто… нет, точно, ботинки стали велики на несколько размеров. Почему-то сейчас этот факт вызвал у Мастера особенное раздражение; он терпеть не мог, когда одежда или обувь не подходила ему, и был до мелочности щепетилен в её подборе. Подтянув правую ногу к себе, он принялся развязывать шнурки. Доктор и Молли наблюдали за ним, как завороженные. Мастер стащил с себя правый ботинок, аккуратно поставил его рядом и занялся левым. Только ближе к концу процесса он обратил внимание на свои тонкие, короткие пальцы на маленьких руках. Он бросил шнурки и поднес ладони почти к самым глазам.
- О нет, только не говорите мне, что я стал ребенком! – воскликнул он.
Доктор медленно помотал головой и вышел, наконец, из безмолвного ступора.
- Я никогда, никогда… - заговорил он, сначала с трудом, а затем всё быстрее и быстрее: - Я читал теории, но на практике никогда… уже много поколений… На лекциях нам всегда говорили, что это блажь, что трансгендерная регенерация невозможна!
- Трансгендерная что? – переспросила Молли.
- Какая-какая регенерация?!
Мастера будто подбросило на месте. Он вскочил и принялся лихорадочно ощупывать свое тело. Первым делом у тела обнаружилась грудь. Затем ощутимое отсутствие мужских половых признаков. И напоследок – рыжие кудри ниже плеч. Можно было уже ничего не уточнять, но Мастер всё равно спросил, ни на что не надеясь:
- Это женское тело? (Сказать про себя «Я женщина?» не получалось).
Доктор кивнул. Он бережно расцепил объятия вокруг Молли и поднялся на ноги. Теперь он стал ещё выше Мастера и, как назло, подошёл почти вплотную, так что тому пришлось запрокинуть голову.
- Это поразительно! – произнес он с придыханием в голосе, вызванным научным восторгом. – Потрясающе! Трансгендерная регенерация – феномен, который все считали мистификацией, чисто умозрительной концепцией! Помнишь, мы читали философский трактат о причинах и возможных психологических последствиях подобного процесса? Оказывается, это реальность!
Доктор разглядывал Мастера, как любопытный экспонат, да ещё и склонившись до его уровня. Мастер видел, как ему хочется потрогать объект своего научного интереса, но он не может выбрать приемлемое место на его теле. В конце концов Доктор неуверенно протянул руку и пропустил между пальцами прядь волос Мастера:
- Интересно, почему именно сейчас произошло…
Мастер резко отстранился:
- Хочешь написать про меня диссертацию?
Доктор замер в замешательстве. Затем на его лице отразился бурный мыслительный процесс, озарение и, в результате, он виновато опустил руку и произнес:
- О. Поговорим об этом позже?
- Лучше никогда.
- Понятно, - примирительно ответил Доктор. – Как ты себя чувствуешь?
Мастер задумался, мысленно проводя инвентаризацию ощущений в новом теле. Ничего особенного – то есть отличающегося от обычного пост-регенерационного состояния – он не чувствовал.
- Как после регенерации, - сказал он спустя несколько мгновений.
- Никаких изменений в самоощущении? – любознательно поинтересовался Доктор.
- Угу, - кивнул Мастер глубокомысленно. – У меня грудь четвертого размера, а так ничего.
Впрочем, одно изменение Мастер почувствовал: новый высокий голос начал страшно его раздражать тем, что любая фраза, произнесенная им, получала истерические нотки. Надо будет научиться владеть им, как следует.
Доктор не заметил сарказма в реплике Мастера и продолжал искренне:
- Это очень интересно! Значит, изменения произошли только на физическом уровне, но не на психологическом? Это опровергает одну из гипотез, основанную на том, что…
Раздался странный звук, и они оба обернулись на него. Молли стояла, по-детски размазывая слезы ладонями по лицу. Её трясло.
- Ты же умер, - проговорила она с трудом, задыхаясь от икоты. – Я видела, они тебя убили. Что ты теперь такое?
- Молли, зайка, - голос Доктора стал мягким и утешающим, - это называется регенерация, он не умер, просто его тело изменилось.
Он подошел к девочке и успокаивающе потрепал её по плечу; она будто и не заметила этого жеста.
- Ты умер, - повторила он, вытирая нос и глядя на Мастера стеклянными глазами. – Тебя убили. Кто ты такой?
- Это всё ещё я, - сказал Мастер бесцветным голосом. – Более или менее.
У него не было сил что-то доказывать сейчас Молли. Если она станет его бояться – пусть, он не будет переубеждать её, что он не зомби или порождения ада.
Молли сделала неуверенный шаг вперед, потом ещё один и ещё и боязливо коснулась ладони Мастера пальцем. Кожа у неё была обжигающе горячая, как тогда, во время эксперимента, и Мастер только сейчас заметил, что руки и ноги у него ледяные.
- Ты умер, - сказала она опять, и Мастер подумал, что сейчас его стошнит от извращенного внимания к его смерти и регенерации. – Я не хотела! – Молли зажала рот ладонью, всхлипнула, и вдруг бросилась Мастеру на шею. - Я не хотела, чтобы так получилось! Я честно-честно не хотела! Ты мне веришь? Прости меня, пожалуйста, Мастер, дорогой, хороший, хороший, прости меня.
Она уткнулась мокрым лицом ему в шею, всхлипывала там и причитала, а Мастер стоял, не зная, куда ему девать руки. Ещё никто никогда не плакал над его смертью – вернее, регенерацией – и он не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. Ему хотелось, чтобы Молли немедленно прекратила капать слезами ему за шиворот и хлюпать носом у него под ухом, и одновременно это было так правильно, что он удивлялся про себя, почему никто не делал этого раньше.
Он замер, боясь спугнуть её, и только разглядывал сосредоточенно и бесцельно пыльные полосы на плече её белой куртки и – краем глаза – ряд из восьми маленьких серебряных колечек в её правом ухе.
Наконец она отстранилась, с красным лицом и опухшим носом, и оглядела Мастера. Взгляд её остановился на двух дырах в его рубашке, вокруг которых расплылись красные пятна. Она поднесла было к ним палец, но не коснулась, а убрала руку.
- Больно было?
Мастер попытался вспомнить свои ощущения, когда в него выстрелили.
- Нет, не очень, - ответил он. – Мерзко.
Молли болезненно скривилась, очевидно, представив это на себе.
- А сейчас?.. – спросила она сдавленным голосом.
- Уже ничего нет, - Мастер бодро одернул рубашку и улыбнулся ей одними губами. Теперь его в самом деле стала тяготить жалость Молли – не оттого, что она была неуместна, а оттого, что представляла всё дело в более трагическом свете, чем Мастеру хотелось его видеть. Он обернулся к Доктору и сказал с нарочитой шутливостью:
- Ты никогда не плакал над моим телом.
- Ты всегда возвращался, - в тон ему ответил Доктор.
Ни одному из них не было смешно.
* * *
То, что Молли обратила внимание на кровь на его рубашке, напомнило Мастеру, что он до сих пор стоит в одном расшнурованном ботинке, в одежде, которая теперь была не по размеру, жала и топорщилась в неожиданных местах и была покрыта трухой и пылью оттого, что его бесчувственного таскали по земле. Он ощутил себя ужасно грязным и с гримасой отвращения стащил с себя левый ботинок, зацепив носком за пятку.
- Я пойду переоденусь, - сообщил он. Молли и Доктор синхронно двинулись за ним следом. Мастер обернулся и скептически сдвинул брови: - Вы что, со мной?
Они разом остановились и помотали головами.
- Кстати, Доктор, у нас на хвосте племя воинственных дикарей, которые жаждали нашей крови, - напомнил Мастер. – Сделай так, чтобы мы оказались как можно дальше отсюда.
- Мы обещали помочь… - промямлил Доктор. Мастер чуть не влепил ему затрещину.
- Как ты себе это представляешь? Я немножко изменился, если ты не заметил! Как я должен им объяснить, что я всё ещё их бог? Я не хочу и не буду никому помогать!
Он резко замолчал, когда новый голос сорвался на визг. Вместо того чтобы сделать вид, что ничего не произошло, Доктор ещё больше усилил его желание провалиться сквозь землю.
- Пожалуйста, не кричи, - сказал он с той фальшивой интонацией, какой Джон Смит успокаивал свою жену.
Мастер сжал кулаки и выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он был уверен, что не сдержится и врежет Доктору. Через несколько мгновений его немного отпустило.
- Доктор, Тардис – немедленно! – проговорил он отрывисто, ткнув в пальцем в консоль, развернулся на пятках и отправился в гардеробную.
* * *
Мастеру нравилось первое время после регенерации. Оно было наполнено ощущением открытий: знакомство с новым телом, познание его возможностей – и всегда удовлетворение. Обновленное тело каждый раз казалось сильнее, гармоничнее, лучше прежнего, изношенного и нуждающегося в замене. Первые движения, первый взгляд на свое лицо, первые изучающие прикосновения – это было похоже на первые знаки любви. Впрочем, что может быть лучше любви к самому себе?
В этот раз всё было иначе. Пока он не видел себя со стороны, у него в сознании не существовало нового образа самого себя – просто слепое пятно; «я», которое утратило старые физические признаки и не обрело новых.
Теперь же Мастер стоял перед зеркалом в полный рост и никак не мог совместить то, что в нем отражалось, с самим собой. Изображение словно ускользало из фокуса его внимания, и ему стоило больших усилий вновь концентрироваться на деталях. Он снял с себя грязную одежду и разглядывал свое тело так, словно оно было не его и он отбирал модель для картины. Оно было не плохо и не хорошо – именно что чужое. Всё какое-то округлое и мягкое, с большой грудью и бедрами, с круглыми линиями живота, завитками рыжих кудрей, которые падали на узкие плечи, покрытые россыпью веснушек. Глаза остались почти прежними, светло-карими, и вокруг них, на чуть курносом носу и щеках тоже были полупрозрачные веснушки, а в уголках, ближе к вискам – тонкие морщинки. Мастер не мог сказать, счел бы он это тело привлекательным, категории красоты и сексуальности вдруг потеряли всякий смысл. Зато он мог сказать, что никогда не выбрал бы подобную внешность по доброй воле, слишком она контрастировала с тем, что он называл «собой».
Позади раздался шорох, и Мастер обернулся. Доктор немедленно опустил глаза и пробормотал, оправдываясь:
- Тебя долго не было, я хотел проверить, всё ли в порядке…
- Ну и? – Мастер повернулся к нему всем телом.
- В смысле? - Доктор продолжал изучать пол под ногами.
- Со мной всё в порядке, как ты считаешь? – мстительно спросил Мастер. – Как я тебе?
Доктор на секунду вскинул взгляд и вновь уставился в пол.
- Хорошо, - сказал он.
- О, перестань изображать невинность! – протянул Мастер и крест-накрест прикрыл грудь руками. – Как будто ты никогда не видел меня обнаженным.
Доктор поднял голову, словно преодолевая сопротивление.
- Ты выглядишь… красиво, - сказал он, с трудом подыскивая простые слова. Он не был смущен, но ему явно было неуютно в присутствии Мастера. Тот почувствовал себя хоть немного в своей тарелке оттого, что делал то, что всегда делал – подначивал Доктора. – Ты выглядишь… женственно.
- Спасибо, это очень помогло, - скептически поджал губы Мастер.
- Э… - Доктор нервно переступил с ноги на ногу. - Мне нравятся твои волосы, всегда хотел быть рыжим.
Мастер криво усмехнулся:
- О да, красиво, правда?
Доктор ждал продолжения допроса, и было видно, как он жалеет, что пришел. Мастеру вдруг расхотелось его мучить; маленькое удовлетворение, испытанное от неловкости Доктора, прошло, и осталось только отвращение ко всему происходящему. Мастер заслонился руками, теперь уже без притворства.
- Иди, - велел он. Ему стало зябко босиком на холодном полу. Доктор стал спускаться по лестнице; Мастер дождался, пока за ним захлопнется дверь, и с размаху толкнул большее зеркало. Оно покачнулось и опрокинулось с грохотом, усиленным высокими сводами помещения. Осколки разлетелись по полу крупными треугольными кусками с острыми краями.
Мастер подобрал один из них. Он казался себе очень спокойным, и одновременно осознавал, что его колотит не от холода. Он поднес осколок к шее, накрутил волосы на ладонь и с силой провел по ним острым краем. Отрезать их оказалось тяжелее, чем он ожидал. Мастер закусил губу и снова принялся пилить волосы стеклом. В руке у него одна за одной оставались пряди, и когда, наконец, все они отделились и безжизненным пучком обвили его пальцы, он брезгливо бросил на пол сначала их, а сверху – осколок зеркала.
Он машинально заправил за ухо неровные рваные кудри, висевшие с одной стороны лица; с другой они были короткими, выше подбородка. Насилие над волосами не принесло ничего; он опустился на пол, там, где не было осколков, усталый и опустошенный. Просто надо отдохнуть после регенерации, подумал он. Просто отдохнуть.
* * *
За окном пасмурно, так что небо - грязно-бурого цвета с тянущимися по нему пепельными лентами облаков. Если подтянуться и перегнуться животом через подоконник, можно до отупения разглядывать противоположную стену учебного корпуса, гладкую и белую. Скучно. Вещи уже аккуратно разложены в шкафу, чистые тетради – стопкой на столе, и до завтрашнего начала занятий делать совершенно нечего. Девочка перевешивается через подоконник, так что рыжие пряди с затылка падают на лицо, и смотрит в пустынный, серый внутренний двор.
- Эй! – эхо отражается от стен и вторит ей. – Не хочу учиться! учиться, учиться!..
Эхо приносит откуда-то мальчишеский хохот:
- Я тоже не хочу! хочу, хочу!..
Она вертит головой, но мальчишки нигде не видно.
- Ты кто? кто, кто?..
Тот, невидимый, снова заливисто смеется.
«Ещё пять минут», - Мастер кутается в одеяло и любуется холодным сумрачным небом. Оно не выглядит тоскливым; наоборот, в груди от него распространяется тепло, как будто от чьего-то дыхания, как будто всё хорошо, как будто он вернулся домой.
Первая мысль, от которой мир дает трещину: «Я не был девочкой там». Мастер сопротивляется ей и накрывается одеялом с головой, но трещины ползут во все стороны: небо горит огнем, воздух вместо прохлады обжигает щеки, и всё падает в ослепляющий свет. Мастер цепляется за него пальцами, но между ними только скользкая пустота, извивающаяся в тошнотворном ритме. Он отдирает от неё ладони, но она липнет к ним и тащит за собой; он в отчаянии изворачивается и падает вниз. Через полметра его встречает мягкий ковер.
Одеяло зацепилось за ноги и за что-то на кровати, так что Мастеру стоило определенных усилий выпутаться на свободу. Сидеть голым на полу было неприятно, поэтому он сразу встал, потирая лицо, чтобы проснуться окончательно. Сегодня он чувствовал себя куда лучше: организм пришел в норму благодаря долгому сну. Мастер прикинул, сколько прошло времени: по ощущениям, не меньше 48 часов, но не больше 60-ти. Он всё ещё был несколько дезориентирован в пространстве и времени и не мог сказать точнее.
Зато тело уже не казалось чужим. До сих пор было странно иметь другой набор половых признаков, но когда Мастер прошелся по комнате туда-сюда, он обнаружил, что ему больше не приходится сознательно корректировать свое восприятие из-за разницы в росте и габаритах.
В душе он продолжил знакомство с обновленным собой. Наконец-то Мастеру удалось поймать то чувство гордости и удовлетворения, которое обычно сопровождало регенерацию. Сейчас оно было смешано с легким удивлением, но это не портило впечатления, а придавало ему остроты. Прикосновения к гладкой влажной коже казались смутно знакомыми; грудь тяжело ложилась в ладони; Мастер закрыл глаза и обнял себя за плечи, позволяя воде стекать по шее и спине, смывая мыльную пену. Он задумчиво перебирал пальцами там, где под кожей на плечах чувствовались выступающие косточки; воспоминание становилось всё отчетливее, словно обретая очертания в тумане, и наконец Мастер понял, что думает о Люси. Она была такой, в начале. К ней приятно было прикасаться, и она была красива. На неё смотрели, когда она входила в комнату, и много раз это было полезно. Ей не нужно было применять дополнительных трюков, чтобы рассеять внимание противника. Люси, она была хороша, пока что-то не сломалось в этом тонком механизме, и тогда перестали помогать даже платья, в которые он одевал её. Она больше не привлекала внимания, как тень, которая всегда рядом и никому не нужна. Но в начале – да, она была такой же мягкой под его руками, может быть, более тонкой и хрупкой; красивая полезная игрушка.
Мастер открыл глаза и тряхнул головой: ассоциация с самим собой теперешним становилась слишком сильной, слишком болезненной. Он ступил из душа на пол и завернулся в полотенце, придерживая его одной рукой. Другой стер влагу с запотевшего зеркала и отбросил назад намокшие на концах волосы. Отражение было мутным и белесым, и опустошенность, спрятавшаяся было под ворохом новых впечатлений, вернулась мощнее, чем прежде.
Глава 8
читать дальшеМастер понял, почему Доктор вечно одевался, как клоун: гардеробная Тардис отлично подходила для подготовки к маскараду, но никак не для того, чтобы подобрать костюм для уважающего себя таймлорда. Таймледи. Чем меньше Мастер хотел бы обращать внимания на изменения своего тела, тем больше оно напоминало о себе: нет, не тот размер; нет, мужская рубашка на тебе теперь не застегивается; нет, брюки теперь широки в талии и жмут в бедрах; да, и не забудь про белье; ничего, сам придумаешь, как эта конструкция застегивается на спине, ты же гений; и не пинай вешалку – так тебе и надо, что на палец теперь наступить нельзя. Конечно, больно, а чего ты хотел?
Наконец, после бесконечных мучений Мастер выбрал хоть что-то, что застегивалось, не жало и не висело. Осколки зеркала исчезли с пола, но нового в гардеробной не появилось, так что ему пришлось положиться на то, что джинсами и белой рубашкой ни одно гуманоидное существо испортить нельзя.
После мощного выброса энергии во время регенерации Мастеру зверски хотелось есть, но первым на очереди было другое. Он с излишней тщательностью проверил все системы инкубатора, осторожно протер стекло и остановился перед ним, опустив руки и не зная, чем ещё оправдать свое присутствие здесь. Эмбрион не нуждался в нем – по крайней мере, пока. Он висел посреди полуметрового цилиндра, еле различимый сквозь темное стекло и толщу питательной среды. О его существовании свидетельствовало только перемигивание приборов, но если сосредоточиться, Мастер мог уловить слабое присутствие другой жизни в своем сознании. Долгое время он ощущал только Доктора, и это сводило его с ума: «Доктор-Доктор» пульсировало у него в голове, как злая издевка. Когда живы были другие повелители времени, его голос тонул в фоновом шуме миллионов других голосов, а затем Мастер очнулся в теле профессора Яны, и в одночасье на него со всей мощью обрушился один только Доктор.
И вот теперь, наконец-то, его голос становился тише, ему приходилось делить место с новым существом, и Мастер начал чувствовать себя свободнее. Он коснулся лбом теплого стекла и стал думать о том, каким будет этот ребенок. Перед глазами возникала только смутная картинка, составленная из собственных детских впечатлений, когда он спрашивал что-то, а взрослые находили это забавным, смеялись и брали его на руки; и из впечатления о крошечной Молли на фоне бурой опавшей листвы, когда Джон Смит гулял с ней в парке и Гарри принес ему свою рукопись. Собственный ребенок представлялся ему такой же Молли, и от этого в животе возникало ощущение, как при падении, и Мастер не мог понять, отчего так.
Вместо этого он стал думать о том, как он всё устроит потом. Это было проще и понятнее и наполняло его гордостью: он возродит расу, и повелители времени уже не будут «вымирающим видом». Он даст им знания, он найдет им новый дом, он станет новым Рассилоном и Омегой в одном лице. Он восстановит величие Галлифрея, и тогда, тогда!.. Мастер довольно ухмыльнулся, и барабаны, будто в подтверждение, сыграли ему робкий, ласкающий слух аккорд.
Но – Мастер притормозил полет своих мечтаний – для возрождения расы мало будет одного ребенка. И тут только, в первый раз с момента регенерации, он вспомнил о главном преимуществе, которое давало новое тело, и удивился, почему не подумал о нем сразу же. Ему не нужно больше придумывать фокусы, чтобы обмануть природу! Теперь у него есть собственная репродуктивная система, с которой он может делать, что захочет. Можно построить еще инкубаторы… или можно родить ребенка. Мастер вздрогнул и отскочил от стекла, будто мысль пришла оттуда, а не возникла у него в голове. Он вновь прокрутил её в голове, будто рассматривая со всех сторон и пробуя на вкус. Родить. Самой. В своем собственном теле. Нового человека. Бесконечные девять месяцев. Всегда, без перерыва быть рядом. Самому, полностью самому. Мастер стоял, пораженный и озадаченный, и с трудом распутывал клубок эмоций, которые вызвала у него эта идея: ужас, отвращение, непонимание и любопытство. Ему никогда не приходило в голову задуматься о том, как это может быть – естественно, потому что нет смысла думать о том, для чего у тебя нет физической возможности. Но теперь, когда возможность возникла, её безумная реальность стала вдруг настолько близка, что Мастеру стало страшно. Слишком много всего сразу было в этой мысли, слишком сложно переварить её. Мастер глубоко вдохнул и выдохнул и постарался забыть на время дикую идею. Он подумает об этом когда-нибудь потом – когда этот ребенок будет готов, например.
- Так и знал, что найду тебя здесь!
Мастер соорудил на лице непроницаемое выражение и обернулся. Доктор сиял, будто был рад его видеть, и одно это было подозрительно.
- Что тебе нужно?
- О, я хотел тебя проведать, но тебя не оказалось в спальне. Хорошо отдохнул? – Доктор улыбался и держал подмышкой небольшую старую, но не зачитанную книгу.
- Что это у тебя? – указал на неё Мастер. Доктор небрежным жестом спрятал книгу за спину:
- Так, ничего особенного. Хочешь есть? Я приготовил завтрак.
- А в книге у тебя рецепты ядов? – спросил Мастер с каменным лицом.
Доктор не сразу распознал шутку, а затем чересчур громко рассмеялся. Он за спиной переложил книгу из одной руки в другую и сказал:
- Нет, нет. Это просто… читал на досуге.
Мастер кивнул и решил удвоить бдительность:
- Хорошо, значит, завтрак.
По дороге Доктор болтал преимущественно о своих кулинарных подвигах, и с каждой минутой Мастер всё больше убеждался, что тот нервничает. Беспокоящийся Доктор становился громким и демонстративно веселым, так что Мастеру всегда хотелось успокоить его кляпом. Иногда это ему даже удавалось.
- Садись. Так. Нет, вот сюда. Подожди, вот тебе тарелка, - Доктор суетился, книга в одной руке мешала ему, но он не хотел класть её. Кое-как зажав её подмышкой, он стряхнул со сковороды в тарелку Мастеру свой фирменный омлет с начинкой из всего, что попалось под руку, налил ему чаю и сам сел напротив, облокотившись о стол и подперев подбородок ладонями. Книга шлепнулась на пол. Доктор смутился, опять засуетился, поднял её и сунул себе на колени.
Мастер молча начал есть; Доктор умудрялся делать свои блюда вкусными, несмотря на мелкие недостатки вроде яичной скорлупы в омлете. Поскольку желудок у Мастера уже сворачивался от голода, он не стал обращать на них внимания, а только поглядывал на Доктора, который ерзал на стуле и вроде бы хотел завести разговор, но не решался.
- Где Молли? – спросил Мастер, когда справился с половиной омлета и отпил чаю. Доктор тут же радостно оживился.
- О, Молли, она пока дома. Я обещал ей вернуться, как только ты придешь в себя. Она о тебе очень беспокоилась.
- А ты? – вырвалось у Мастера. Из-за нервозности Доктора он сам пришел в такое настроение, что ему хотелось сделать что-то неприятное, чтобы тот или разозлился, или обиделся, или скрылся с глаз долой.
Доктора будто застал врасплох этот вопрос.
- Э-э… - его глаза метнулись по сторонам. – Ты нас напугал… с зеркалом. Зачем ты это сделал? – он взглядом указал на волосы Мастера.
- Они мне мешали, - сухо ответил тот. Ему не хотелось вдаваться в подробности, да он и сам бы сейчас не смог толком объяснить, чем ему двое суток назад не угодили кудри. К счастью, Доктор принял этот ответ и не стал расспрашивать дальше; может быть, ему и не было особенно интересно.
Мастер продолжил есть, а Доктор помолчал, дергая себя за челку, и сказал вдруг:
- Спасибо за Молли.
Они на мгновение встретились взглядами и тут же отвели их в разные стороны. Мастеру стало неуютно от предчувствия, что Доктор сейчас заведет обычную песнь о высоких материях, об искуплении и прощении, и приготовился схватить тарелку и чашку и скрыться с ними как можно быстрее в недрах Тардис.
- Ты ей нравишься, - продолжал Доктор, каким-то удивленным и сдавленным голосом. Мастер отпустил край тарелки.
«Как ты догадался?» - хотел съязвить он, но вместо этого отозвался глухим «Угу».
Доктор положил руки поперек стола и, сам не замечая, что делает, взял чашку Мастера с недопитым чаем и стал за ручку крутить её по блюдцу с противным скрежетом. Мастер отобрал у него чашку и спросил требовательно:
- Что?
- А-а, - протянул Доктор, собрался с силами и заговорил бодрым, жизнерадостным тоном: - Знаешь, пока ты спал, я размышлял о твоей регенерации. О том, почему так произошло. Я нашел тот самый трактат, о котором я тебе упоминал.
Доктор взял с колен книгу и положил на середину стола. Мастер внимательно посмотрел на неё, а затем на Доктора.
- И к каким выводам ты пришел?
Доктор, попав в привычную струю, немного расслабился и обрел непритворную живость:
- Я полагаю, что ты не намеревался регенерировать в женщину, поскольку результат тебя самого удивил? Так и думал. Ты хорошо умеешь контролировать регенерацию…
- В отличие от тебя, - злорадно вставил Мастер, но Доктора сбить с мысли не удалось.
- …поэтому случайности я тоже исключил. Значит, остается одно: вступили в ход какие-то неизвестные нам биологические законы.
Он довольно похлопал ладонью по книге и продолжал:
- Точных данных здесь нет, поскольку на практике проблемой никто не занимался. Но тут есть некоторые любопытные соображения. Основываясь на преданиях…
- То есть на недостоверных сказках? – перебил Мастер. Доктор сделал жест, будто одновременно кивнул и помотал головой:
- Это не столь важно. Все легенды имеют под собой реальные основания. В конце концов, ты живое доказательство! Итак, здесь делается вывод, что причинами трансгендерной регенерации могут быть, - Доктор начал загибать пальцы: - активное желание субъекта…
Мастер отрицательно покачал головой и сказал скептически.
- Всегда мечтал.
- …психологическая травма, связанная с изначальным полом, или биологическая необходимость! – последнее Доктор объявил торжественно, вскинув палец.
- Биологическая необходимость, - повторил Мастер осторожно. Нехорошее предчувствие усилилось.
Доктор кивнул, с горящими глазами, и принялся объяснять дальше, но на полуслове вдруг смутился:
- Это значит, что если вид находится под угрозой, начинают действовать защитные механизмы. Нас осталось двое, поэтому… э, чтобы мы могли продолжать род, одному из нас пришлось сменить пол, а ты просто регенерировал первым. Это мог бы быть я, - добавил Доктор, видимо, в знак солидарности.
Мастер невольно отодвинулся как можно дальше от Доктора, прижавшись к спинке стула. Тот ещё не договорил, но Мастер уже догадывался, к чему он клонит, и внутри у него холодело.
- Понимаешь? – спросил Доктор почти умоляюще, умудряясь глядеть в лицо Мастеру, но избегая его глаз. – Что я имею в виду? – он хотел, чтобы Мастер сам озвучил его идею, но тот упорно молчал. – Мы могли бы… раз так получилось… - Он вдохнул и сказал более деловым тоном: - Это было бы логично, как ты считаешь? Завести ребенка.
- Прямо сейчас? – попытался отшутиться Мастер, но вышло неестественно.
- Когда тебе будет удобно, - ответил Доктор. Он сцепил пальцы и положил руки перед собой; Мастер смотрел на них и чувствовал себя за столом переговоров и больше всего хотел уйти. Он постарался перенять деловой тон Доктора, чтобы его вопрос прозвучал как обсуждение одного из пунктов договора, а не крик утопающего:
- Ты мне вот что скажи: если бы на этом месте был не я, а любой другой повелитель времени, ты бы тоже захотел следовать биологической необходимости?
Доктор сжал ладони в замок.
- Я не знаю, - ответил он. – Всё равно остались только мы, к чему об этом говорить?
- Это плохой ответ, Доктор.
Доктор гипнотизировал свои пальцы немигающим взглядом, и было видно, что он кусает щеку изнутри. Мастер ждал, зная, что Доктор не сможет переступить через себя и произнести красивые и пустые слова.
- Я не стану рожать тебе ребенка, Доктор, - наконец сказал Мастер.
- Хорошо, - тоскливо согласился тот.
Они сидели, словно ожидая чего-то ещё друг от друга; потом Доктор поднялся и стал убирать со стола. Мастер переменил неудобную позу, в которой всё это время находился.
- Кстати, Доктор, ты обещал Молли вернуться.
- Ага. Она будет страшно рада, что с тобой всё в порядке! Мы возьмем её куда-нибудь ещё? Я бы столько хотел ей показать!
Доктор говорил в своей обычной судорожно-жизнерадостной манере, и на этот раз Мастер был ему благодарен, потому что он мог кивать и ничего не отвечать.
* * *
Находиться в одном помещении и избегать смотреть друг на друга было неудобно, но и Мастер, и Доктор упорно придерживались этой тактики. Поэтому облегчением стало, когда Тардис материализовалась в переулке за домом №4, и можно стало выйти за пределы замкнутого пространства.
Мастер первым сбежал на улицу и первым увидел, как отдернулась занавеска на втором этаже и Молли прижалась носом к стеклу, загородив лицо от света ладонями. Через пару секунд она исчезла, и свет в комнате погас.
Было холодно, мелкий снег острыми иголками покалывал кожу. Мастер потер плечи ладонями, и Доктор тут же спросил:
- Дать тебе пальто?
На разговоры мораторий не распространялся, потому что Доктор заполнял ими неуютную пустоту, как умел, а Мастер не возражал. Он принялся стягивать пальто, но Мастер остановил его:
- Не надо.
Доктор решил то ли вести себя по-джентльменски с дамой, то ли пытался задобрить Мастера – в любом случае, это было ненужно и неприятно.
С обратной стороны дома щелкнул дверной замок, и одновременно раздались приглушенные слова миссис Смит:
- Молли, ты куда собралась?
- Я на минуточку, ма! – пропела девочка ненатуральным высоким голом.
- Ты опять куришь? – голос миссис Смит угрожающе приблизился.
- Ну ма-ам! – Молли демонстративно обиделась. – Ну где ты видишь сигареты? Где я их спрячу?
Судя по всему, на пороге происходила проверка карманов. Затем Молли разрешили выйти «на минуточку». Она бегом показалась из-за угла:
- Быстрей, пока мама не увидела нас из окна!
Она затолкала обоих в Тардис и облегченно выдохнула. Она была в домашних мягких брюках и футболке с неизвестной Мастеру татуированной знаменитостью на ней. Сегодня Молли выглядела неуловимо иначе, и Мастер понял спустя пару мгновений, что в прошлый раз её глаза были сильно подведены. На самом деле у неё были светлые ресницы, лишь чуть темнее волос, и она была младше, чем ему казалось в начале.
Молли радостно обратилась к Мастеру:
- Тебе лучше, да? Я вся испереживалась! Что вы так долго? Целая неделя! Какой ты смешной стал. Что ты сделал с волосами? Было лучше, а теперь какой-то взрыв на макаронной фабрике. Доктор, скажи ему!
Доктор встрепенулся, но мягкая мечтательная улыбка не до конца исчезла с его лица. Он выглядел так, будто слушал звуки её голоса, но не уловил и половины из того, что она говорила.
- Да-да, - отозвался он. – Ты права.
- А! – Молли вдруг осенило. – Я теперь должна говорить про тебя «он» или «она»?
- Как хочешь, - ответил Мастер серьезно и добавил с усмешкой: - Я ещё не определился.
С появлением Молли тягостная атмосфера разрядилась, и ему хотелось как можно дольше оттянуть момент, когда придется остаться с Доктором наедине. Поэтому он сам предложил:
- Хочешь куда-нибудь полететь?
Молли расцвела и хлопнула в ладоши:
- Я думала, ты не захочешь! После… всего.
Доктор поддержал идею:
- Мы могли бы навестить тихое спокойное место. Например, на Земле…
- Да-да, давайте полетим в Америку, я никогда не была в Америке! Или нет, в джунгли! Или…
- Как насчет исторического момента в прошлом?
- А можно, да? – глаза у Молли сияли от открывавшихся возможностей. – Точно, как я не подумала, это же машина времени. Я хочу посмотреть на какого-нибудь короля!
- Отлично! – Доктор переместился к консоли и защелкал приборами. – Как насчет Людовика XIV? Ах, Франция! Помню, мы с мадам де Помпадур… - он осекся и закончил быстро: - …были знакомы в свое время.
Мастер старательно проигнорировал эту реплику.
- Allons-y!
Тардис заскрежетала, а когда стихла, Мастер открыл дверь на улицу.
- Не похоже на Версаль, - глубокомысленно сказал он, оглядывая местность.
P.S. Мне стало любопытно, есть ли кто-то, кто читает фик и не комментирует. Я вас не призываю комментить, если выпринципиально не хотите, хотя мне было бы приятно 
. Просто для статистики.
Название: Дочь Доктора
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона". Краткое содержание предыдущей серии: читать дальшеМастер убеждает Джона Смита открыть часы и превратиться обратно в Доктора. Но у Джона на Земле остались бывшая жена и дочь... И читайте предупреждения.
Рейтинг: PG-13, в отдельных главах до NC-17
Предупреждения:
Главы 1-3
Главы 4-5
Глава 6
читать дальшеМастер ногой раздвинул жухлую траву. Почва под ней была сухой и потрескавшейся, а чуть дальше виднелось неровное отверстие, уходившее вглубь земли. Доктор тут же присел рядом с ним на корточки и поковырял пыль пальцем; затем понюхал его и лизнул с сосредоточенным видом.
- Тебе же сказали, что оно ядовитое, идиот! – возмутился Мастер, но Доктор уже сам поморщился и сплюнул:
- Соль.
- Соль? Всего-то? – удивилась Молли.
- Тем не менее, она убивает растения, - Доктор поднялся и отряхнул руки. – Видимо, под землей здесь находятся залежи солей, и вместе с водой они пробиваются на поверхность.
- Скукотища, - Мастер демонстративно зевнул. – Я не собираюсь заниматься мелиорацией, пойдем отсюда.
Он развернулся было, но Доктор поймал его за рукав:
- Эй, куда! Ты обещал своему народу помощь, божество безответственное. Мы должны что-то сделать для них.
- Вот ты и делай, - Мастер лениво поковырял землю носком ботинка. – На Тардис наверняка найдется энциклопедия по сельскому хозяйству.
Доктор в задумчивости постучал по губам указательным пальцем.
- Вряд ли мы сможем очистить почву здесь, концентрация соли уже слишком велика, и источники постоянно будут приносить новую. О! – он вскинул палец. - Знаю, мы найдем для них новые земли, а ты, - обратился он к Мастеру, - разрешишь им оставить твой драгоценный храм.
- Доктор, тебе обязательно надо вмешиваться? Мы прилетели сюда отдыхать и развлекаться, и ладно бы тут были твои любимые монстры, так ведь нет! Ничего интересного!
- Хочешь, чтобы я тебя поуговаривал?
Мастер надул губы.
- Предупреждаю: если ты и здесь найдешь смертельно опасные приключения на свою голову, я сам тебя убью.
Доктор огляделся и пожал плечами:
- Пока всё достаточно спокойно.
- Знаю я тебя, - проворчал Мастер.
- Будем стоять и препираться? – досадливо спросил Доктор. – Или делом займемся?
- Как хочешь, - Мастер отвернулся к жрецам и народу: - Дети мои! Я помогу вам в вашей беде, но для этого нам нужно вернуться к Небесному храму, в котором мы прибыли к вам.
* * *
Пока Мастер старательно делал вид, что ему всё равно, Доктор поковырялся в сканерах Тардис и выяснил, что плодородные земли лучше всего искать к северу от поселения. Он притащил из запасников самодельный, уродливого вида анализатор химического состава и гордо продемонстрировал его Молли. Та восхитилась, а Мастер сообщил ему, что паять тонкие инструменты из вилок и скрепок – дурной тон. Доктор с невинным видом напомнил ему о машине времени из обломков с ближайшей свалки.
- Это был не я, - сказал Мастер и насупился.
Доктор не ответил и, казалось, тут же забыл, что вообще обращался к Мастеру. Как только он нашел себе дело, его движения стали вдвое стремительнее и беспорядочнее, а от мрачного настроения, которое темной тучей висело над ним с самого эксперимента над Молли, не осталось и следа. Мастер мог бы быть доволен, что достиг своей цели – избавить себя от кислой физиономии Доктора, но радоваться у него почему-то не получалось. Может быть, дело было в том, что тоска Доктора была хоть косвенно связана с ним, а вот над его радостью Мастер никакой власти не имел. Или, может быть, причина заключалась в том, что он по натуре злораден, предпочел думать он про себя. Да, именно так.
Доктор рассуждал сам с собой и раздавал бессмысленные указания в пространство, уверенный, что говорит с Молли. Та кивала через равные промежутки времени, так что непонятно было, слушает ли она нескончаемую болтовню Доктора или занята своими мыслями.
- …итак, - Доктор быстро потер ладони, - мы приземлимся здесь, - он ткнул в точку на мониторе, - и произведем разведку местности. Кстати, там может обнаружиться любопытная местная фауна. Давно я не проверял свой химанализатор… - цепочка ассоциаций Доктора совершила привычный кульбит.
- Я не хочу туда лететь, - сказал Мастер неожиданно для самого себя.
- ...Надеюсь, пыль не повредила его контакты, это было бы крайне несвоевременно. Что ты сказал? – Доктор вынырнул из потока своей речи, которой явно наслаждался.
- Мы не полетим туда, - повторил Мастер. Его нежелание было скорее интуитивным, чем логическим; навязчивое липкое ощущение, что нужно оставаться на месте, не соваться в неизвестность. Ритм в голове перешел на мелкую частую дробь, как перед рискованным трюком циркового артиста. С некоторым запозданием он начал подгонять обоснование под свое ощущение: - Местная фауна, которую ты упомянул, может быть опасна. Я повторяю тебе в очередной раз, я не собираюсь рисковать Тардис.
Доктор ответил, делая вид, что занимается консолью, а на самом деле перекидывая туда-сюда два незначительных тумблера:
- Тардис практически неуязвима.
Это был пустой ответ, и Мастер знал, что Доктор об этом тоже знает. «Тардис» была в данном случае эвфемизмом, заменявшим истинную причину его беспокойства, но ни он, ни Доктор не хотели перешагивать через грань и называть эту причину вслух.
- Мы не будем усложнять себе жизнь ради кучки дикарей.
Доктор выпрямился и теперь поглядел в лицо Мастеру, куда-то между его носом и подбородком.
- Когда ты перестанешь думать только о себе? Ты назвался богом для этих людей – так отвечай за свои слова! У тебя нет никакого представления об ответственности!..
Мастер перебил его с точно просчитанным гневом:
- Хорошо, что ты упомянул об ответственности. Легко переживать за дикарей, которых ты видишь в первый и последний раз в жизни, да? Я именно что думаю не только о себе. Мне наплевать, что ты вечно хочешь кого-то спасать, теперь у меня есть свои обязательства, и пусть даже у меня появится малейшее дурное предчувствие, я не позволю тебе рисковать всем!
Последние слова были лишними, потому что Доктор зацепился за них и с чистой совестью разом отмел и остальные доводы Мастера:
- Не прикрывайся предчувствиями, когда ты всего лишь хочешь показать свой характер.
Он потянул на себя рычаг, и Тардис со скрежетом тронулась с места.
* * *
На экране отобразилась редкая рощица из невысоких, но кряжистых деревьев, покрытых буйной голубоватой листвой.
- Выглядит мирно, - прокомментировал Доктор, будто желая сгладить предыдущий выпад.
Пейзаж и в самом деле не предвещал опасности, и ощущение угрозы несколько поутихло.
- Мы пойдем наружу? – спросила Молли жизнерадостно. Она, кажется, решила не подавать виду, что замечает периодически вспыхивающие и гаснущие стычки; её замешательство выдавала разве что легкая напряженность в голосе.
- Конечно, - отозвался Доктор, - ради этого мы и прибыли!
Он подхватил неудобный полуметровый аппарат, к которому забыл приделать ручки, и первым ступил на незнакомые земли.
- …О, посмотри на этот мох! – восторженно позвал он Молли. – Он выбирает только самые благоприятные условия для произрастания, это хороший признак! Думаю, мы нашли то, что ищем!
Молли вежливо наклонилась посмотреть, уперев ладони в колени. Доктор чуть не уткнулся носом в землю в исследовательском азарте и делился с девочкой своими наблюдениями. Его болтовня мешала Мастеру сосредоточиться; вокруг что-то было не так, и он вот-вот готов был поймать деталь, выбивавшуюся из общей пасторальности пейзажа.
- Доктор. Доктор!
- А?
- Мы стоим на тропинке, - произнес он сдавленным голосом. - Здесь кто-то живет.
В этот момент на затылок Мастера обрушился точный удар, бурый мох стремительно ткнулся ему в лицо, и стало тихо.
* * *
Первым делом Мастер почувствовал пыльный болотный запах у себя в ноздрях и мелкие колючие крошки на губах. Он приоткрыл глаза: он всё ещё лежал на подушке из мха, только тот теперь был сухим и неприятно царапал кожу. Мастер сплюнул и машинально попытался согнуть локти, чтобы подняться. Запястья оказались скручены за спиной. По всей видимости, времени прошло немного, потому что руки почти не затекли; зато в голове шумело и плясало, а в затылке наливалась тяжесть.
- Я же говорил, - пробормотал Мастер в пространство. Можно было предположить, что Доктор где-то рядом и устыдится. Но вместо Доктора ответил другой голос, низкий и хриплый:
- Поверни ко мне лицо.
Мастер, изогнувшись, перевернулся на бок и сел, потому что говорить с незнакомцем, валяясь на затхлой подстилке, было некомильфо. Собеседником оказался здоровенный бородач с загорелым обветренным лицом, в куртке и коротких штанах из тонко выделанных шкур. Он возвышался в трех шагах от Мастера, головой почти достигая жердей, поддерживавших скаты просторного вигвама.
- Мои охотники правы, ты тот, кого пигмеи называют богом, - он подбросил на ладони золотой кругляшок – такие амулеты с изображением «Небесного прародителя» из дерева или металла носило всё племя. На самых изящных изделиях портретное сходство было поразительным. Мастер поднялся на ноги и выпрямил спину; с него посыпалась растительная труха. Бородач был на две головы выше и в два раза шире него; заодно Мастер заметил, что у входа в шатер дежурит ещё один дикарь с обнаженным ножом грубой работы, но очень остро наточенным.
- Как ты смеешь держать в плену меня, бога?.. – начал он было величественно, но здоровяк шикнул на него:
- Помолчи. Я знаю, что ты такой же человек из плоти и крови, как я. Я буду говорить с тобой, а в конце ты скажешь мне, согласен ты с моими словами или готов умереть.
Начало было не обнадеживающее. Мастер решил продолжать держать себя, как подобает богу – подобная тактика всегда играла ему на руку.
- Кто ты такой? – спросил он, словно снисходя до разговора с простым смертным. Бородача, казалось, его тон совершенно не затронул.
- Я вождь своего племени, именем Марн, - ответил он просто. – Тебя же пигмеи называют Великим, богом Небесного храма и Прародителем. Я не буду звать тебя Великим, потому что ты им не являешься. Как твое имя по рождению?
- Никому не положено знать имя бога, - гордо ответил Мастер.
- Тогда я буду звать тебя человеком, - решил вождь. – Слушай мои слова: пигмеи слабый, но упрямый народ. Они владеют секретами мастерства, - он показал между пальцами золотой кулон с рельефной чеканкой, - но в плену выбирают умереть, а не делиться ими, потому что секреты им завещал их бог. Ты.
Марн стоял перед Мастером, основательный, как вросший в землю дуб. Он почти не двигался, и выражение его лица оставалось неизменно спокойным под буйной черной бородой. Пока он говорил, Мастер украдкой осматривал помещение: очевидно, это был жилой шатер вождя - с постелью из шкур, очагом в центре и несколькими глиняными посудинами рядом. На шкуре, постеленной у очага, Мастер заметил аккуратно разложенные вещи из своих карманов, и среди них лазерную отвертку и ключ от Тардис. У него пересохло в горле: если дикари сложат два и два и догадаются, для чего служит ключ… Он усилием отвел от него взгляд, чтобы не выдать его важность.
Между тем, вождь продолжал:
- Мы отправимся в поход против пигмеев. Захватить их будет просто, это наша задача. Твоя задача – убедить их подчиниться нам. Нам нужны послушные и искусные рабы. Ты должен будешь сказать им, что твоя божественная воля - чтобы они выполняли наши приказы.
- Я не дам тебе ответ, пока ты не освободишь мои руки, - сказал Мастер.
- Нет, такого выбора у тебя нет. Либо ты согласишься, либо твои спутники умрут у тебя на глазах, а затем ты последуешь за ними.
Значит, они пока живы, сделал вывод Мастер и вслух произнес:
- Я отказываюсь. Я умру, и ты останешься без рабов.
К его удивлению, Марн кивнул:
- Что ж, так тому и быть. Вадд, вели подготовить казнь, - обратился он к воину, сторожившему вход, всё тем же бесстрастным голосом. Теперь Мастера от этой равнодушной интонации пробрал холод.
- Минуточку! – поспешно сказал он. – Тебе не нужны рабы?
- Я не торгуюсь с пленниками, - ответил вождь. Мастер слышал, как за его спиной был откинут полог шатра и воин обменялся несколькими короткими репликами с кем-то снаружи.
- Это очень неразумно с твоей стороны, - заговорил Мастер, глядя вождю прямо в глаза. – Всегда можно найти компромисс. Ты должен выслушать меня. Ты должен – выслушать – меня.
Марн молчал, не шевелясь и не меняя выражения лица, но, по крайней мере, и не прерывая пленника.
- Я готов сотрудничать на взаимовыгодных условиях. Ты меня раскусил, я простой человек, и я люблю комфорт. Обеспечь мне комфорт, и я сделаю то, что ты хочешь. Мне наплевать на пигмеев, будут они свободны или у тебя в рабстве, меня беспокоит только то, насколько вкусен мой обед, удобно жилище и красива одежда. Я буду нужен тебе, чтобы держать рабов в повиновении, так? Но я не хочу прожить всю свою жизнь пленником при тебе, я хочу быть свободным и сытым, а дальше ты можешь располагать мной, как хочешь. У тебя в руках мои спутники, можешь быть уверен, что я не сбегу.
Впервые на лице вождя отразилось что-то новое: он обдумывал предложение Мастера.
- Наши обычаи не велят идти на сделки с пленными, но твои слова неглупы. Знай, что если ты задумал обман, твои товарищи умрут у позорных столбов, как воры и лжецы, а ты будешь казнен после того, как насладишься зрелищем их крови.
- Договорились, - улыбнулся Мастер. – Когда поход? Я должен подготовить речь для своего народа. Кстати, можешь начать выполнять свою часть сделки с того, чтобы развязать мне руки.
- Повернись, - велел Марн, и когда Мастер обернулся к нему спиной, быстро распутал ремень, стягивавший его запястья. Мастер удовлетворенно встряхнул руками и сделал пару шагов туда-сюда, будто разминаясь. Марн ему не препятствовал.
- Я ужасно голоден, - сказал Мастер, небрежно направляясь в сторону очага. – Как насчет обеда? Я посмотрю, что тут есть, ты не против? – он склонился к глиняным горшкам и, прежде чем дикари успели что-то предпринять, схватил лазерную отвертку и ключ, столь легкомысленно оставленные на виду. Его манера тут же изменилась; он направил отвертку на вождя и проговорил жестко:
- Ни с места.
Марн склонил голову и сказал с интонацией, которая у него, видимо, заменяла сарказм:
- Чем ты пугаешь меня, человек?
Вместо ответа Мастер стремительно развернулся вполоборота и выстрелил в охранника. Тот рухнул на землю, и Марн чуть шарахнулся назад от неожиданности.
- Теперь видишь? – спросил Мастер насмешливо. – Не дергайся, я с тобой еще не закончил. Где мои спутники?
- Где положено быть ожидающим казни: у столбов, - спокойно ответил Марн.
- Прикажи отменить казнь, - велел Мастер. Он спрятал отвертку в рукав пиджака, так чтобы её не было видно со стороны, но чтобы ей можно было воспользоваться при необходимости. – Ты выйдешь из шатра первым, я буду прямо за тобой. Отдашь приказ своим ребятам. Одно лишнее слово или жест, и отправишься за ним, - он кивнул на труп охранника.
Вождь повернулся к Мастеру спиной, с достоинством перешагнул через тело у входа и откинул полог шатра. Сквозь небольшой проем было видно, что снаружи ждут два или три человека. Марн вышел на улицу, Мастер сразу за ним, держась непринужденно. Он не сводил оружия с вождя, следя, чтобы тот не подал своим людям незаметных сигналов. Но Марн и не думал подавать сигналы. Остановившись среди трех воинов, стороживших шатер, и, по своему обыкновению, основательно упершись ногами в землю, он сказал:
- Схватить его.
Не успел Мастер двинуть пальцем, как его сбил с ног новый удар по голове.
* * *
Мастеру очень хотелось потрогать горящий затылок, но руки опять оказались связаны за спиной. Он качнул головой из стороны в сторону, чтобы унять спазм в одеревеневшей шее. Его подняли за шкирку и встряхнули, заставляя стать смирно. Мастер поморгал, и зрение его прояснилось; он был на неширокой площади между вигвамов из шкур. Её кольцом окружало племя дикарей, состоявшее из крупных мужчин, по глаза заросших густыми бородами, и более низких, но ширококостных женщин; некоторые из них были с любопытно глядевшими детьми за плечами. В центре площади было вкопано три столба. К двум из них были привязаны Доктор и Молли. У Доктора во рту был кляп, а на лбу, повыше виска, красная ссадина от удара. Мастер невольно представил себе, как тот заработал её, пытаясь выболтать себе свободу. Доктор встретился с ним глазами и умоляющим взглядом показал на Молли. Девочка была без кляпа, но молчала, оглядывая толпу. По ней было незаметно, чтобы она боялась; скорее, была озадачена неожиданным оборотом дела.
Мастер повел плечами и принял самоуверенный вид. Марн был в трех метрах справа от него, непоколебимый и бесстрастный. Он вполголоса отдавал распоряжения двум воинам с луками.
- Марн! – позвал Мастер. – Я думал, мы достигли договоренности: вы оставляете меня в живых, а я взамен приношу вам рабов на блюдечке с голубой каемочкой.
- Ты один раз нарушил обещание, хитрая пигалица, - ответил вождь, коротко глянув на него из-под кустистых бровей. - Нам не нужна помощь человека, который только и ждет, как обвести вождя вокруг пальца. Приготовиться! – скомандовал он лучникам, и те натянули тетивы луков.
- Эй-эй-эй! – Мастер дернулся, и страж, державший его за ворот, выпустил его. Видимо, его задачей было удерживать пленника на ногах, а не сторожить его. – Я был неправ, я это признаю, - Мастер сделал несколько шагов в сторону вождя, становясь между воинами и местом казни. – Не будем портить наше сотрудничество, которое так хорошо начиналось! – он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, которая пропала втуне. Вождь смотрел на приговоренных, мимо Мастера. Мастер в последней попытке сделал еще один шаг вперед; лучники не изменили позы, продолжая целиться.
- Постойте, мы можем всё уладить! – воскликнул Мастер. Он был уверен, что пока говорит убедительно, Марн будет его слушать. – Вы же видели мое оружие? Хотите такое же? С ним вы сможете…
Вождь взмахнул рукой, лучники отпустили тетиву – и Мастера отбросило назад.
- Что?.. – он открыл рот, но не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. В ушах зазвенел визг Молли. Мастер опустил взгляд: из груди торчало две стрелы, вокруг расплывались красные кляксы. Как неаппетитно, с брезгливостью подумал он. У него подогнулись колени, и он неловко упал, не имея возможности удержать равновесие из-за пут на руках. «Не хочу регенерировать, слишком скоро, мне нравится это тело». Одно сердце остановилось сразу, пробитое стрелой, второе пропустило удар, затем ещё один, и Мастер почувствовал в кончиках пальцев знакомое ощущение. Оно растекалось по телу, всё мощнее и явственнее: он ощущал каждую клетку, как они наполняются энергией и начинают меняться.
Он запрокинул голову, ожидая момента, когда изменения достигнут критической величины и словно волной смоет старого Мастер и родится другой. Этот момент не наступал. Тело горело, его переполняла энергия и не находила выхода. Мастер хотел кричать, но воздух вокруг исчез. «Я умираю», - с холодным ужасом понял он. – «Я не могу сейчас, Тардис, Галлифрей, ребенок, вернуться». Последним усилием он толкнул себя через грань – и поток энергии вырвался на свободу, заканчивая свое дело.
Мастер упал на бок, хватая ртом воздух.
- Он бог! – раздался голос из толпы. – Он и правда бог!
Гул вокруг нарастал, дикари кричали, спорили и тыкали в него пальцами. Мастер заставил себя подняться сначала на колени, а затем на ноги – и пошатнулся, голова кружилась, и что-то было не так с равновесием в этом новом теле, или просто мешали связанные руки.
- Освободите их! – приказал он.
Наступила тишина, но затем вождь махнул рукой, и двое стражников бросились к столбам, к которым были привязаны пленники.
- Мы уйдем, - осипшим, не своим голосом сказал Мастер. – Не смейте следовать за нами.
Сзади его подхватили руки Доктора и в несколько движений сдернули кожаный ремень с запястий.
- Пока они не пришли в себя от удивления, - прошептал ему Мастер, – уходим с достоинством.
На первом же шаге он снова споткнулся: что-то определенно случилось с центром тяжести. Доктор поддержал его под локти и практически потащил с поляны, через селение и в сторону леса. Молли бежала следом и нервно всхлипывала на каждом шаге.
Они ввалились в Тардис, и Мастер в изнеможении сполз по стене на пол. Доктор и Молли ошарашенно разглядывали его. То, что девочка была поражена процессом регенерации, было неудивительно, но вот если Доктор беззвучно повторял "Что? Что?!", значит, пора было начать беспокоиться.
- Что со мной случилось? - спросил Мастер. – Что со мной случилось?
Ему никто не ответил.
Конец шестой главы и первой части
Часть вторая
Глава 7
читать дальшеМолли зажала рот ладонями, тщетно пытаясь унять судорожные всхлипы.
- Что с ним случилось? – выдыхала она между ними. – Они его убили. Они его убили.
Доктор обнял её и погладил по голове. Девочка, как кукла, упала на его плечо.
- Ш-ш, посмотри, никто не умер, он в порядке.
- Это не он.
Молли зажмурилась, но тут же вновь распахнула глаза и уставилась на Мастера.
- Это всё ещё он, - сказал Доктор; Мастеру почудилось, что не слишком уверенно.
- Это не он.
Они говорили о нём в третьем лице, как о покойнике. Мастер не выдержал:
- Потрудитесь объяснить мне, что со мной произошло!
Голос был новый и, как всегда с новым голосом, нужно было привыкнуть к его звучанию. Мастер потер шею и повторил:
- Ну, Доктор, что ты смотришь на меня, как на восьмое чудо света?
Голос всё ещё звучал странно: слишком высоко.
- Ты… э, - Доктор осекся и окинул Мастера долгим изучающим взглядом.
- Что? – Мастер уперся ладонями в пол и сел удобнее, согнув колени. Ноги в ботинках скользнули вперед, как будто… нет, точно, ботинки стали велики на несколько размеров. Почему-то сейчас этот факт вызвал у Мастера особенное раздражение; он терпеть не мог, когда одежда или обувь не подходила ему, и был до мелочности щепетилен в её подборе. Подтянув правую ногу к себе, он принялся развязывать шнурки. Доктор и Молли наблюдали за ним, как завороженные. Мастер стащил с себя правый ботинок, аккуратно поставил его рядом и занялся левым. Только ближе к концу процесса он обратил внимание на свои тонкие, короткие пальцы на маленьких руках. Он бросил шнурки и поднес ладони почти к самым глазам.
- О нет, только не говорите мне, что я стал ребенком! – воскликнул он.
Доктор медленно помотал головой и вышел, наконец, из безмолвного ступора.
- Я никогда, никогда… - заговорил он, сначала с трудом, а затем всё быстрее и быстрее: - Я читал теории, но на практике никогда… уже много поколений… На лекциях нам всегда говорили, что это блажь, что трансгендерная регенерация невозможна!
- Трансгендерная что? – переспросила Молли.
- Какая-какая регенерация?!
Мастера будто подбросило на месте. Он вскочил и принялся лихорадочно ощупывать свое тело. Первым делом у тела обнаружилась грудь. Затем ощутимое отсутствие мужских половых признаков. И напоследок – рыжие кудри ниже плеч. Можно было уже ничего не уточнять, но Мастер всё равно спросил, ни на что не надеясь:
- Это женское тело? (Сказать про себя «Я женщина?» не получалось).
Доктор кивнул. Он бережно расцепил объятия вокруг Молли и поднялся на ноги. Теперь он стал ещё выше Мастера и, как назло, подошёл почти вплотную, так что тому пришлось запрокинуть голову.
- Это поразительно! – произнес он с придыханием в голосе, вызванным научным восторгом. – Потрясающе! Трансгендерная регенерация – феномен, который все считали мистификацией, чисто умозрительной концепцией! Помнишь, мы читали философский трактат о причинах и возможных психологических последствиях подобного процесса? Оказывается, это реальность!
Доктор разглядывал Мастера, как любопытный экспонат, да ещё и склонившись до его уровня. Мастер видел, как ему хочется потрогать объект своего научного интереса, но он не может выбрать приемлемое место на его теле. В конце концов Доктор неуверенно протянул руку и пропустил между пальцами прядь волос Мастера:
- Интересно, почему именно сейчас произошло…
Мастер резко отстранился:
- Хочешь написать про меня диссертацию?
Доктор замер в замешательстве. Затем на его лице отразился бурный мыслительный процесс, озарение и, в результате, он виновато опустил руку и произнес:
- О. Поговорим об этом позже?
- Лучше никогда.
- Понятно, - примирительно ответил Доктор. – Как ты себя чувствуешь?
Мастер задумался, мысленно проводя инвентаризацию ощущений в новом теле. Ничего особенного – то есть отличающегося от обычного пост-регенерационного состояния – он не чувствовал.
- Как после регенерации, - сказал он спустя несколько мгновений.
- Никаких изменений в самоощущении? – любознательно поинтересовался Доктор.
- Угу, - кивнул Мастер глубокомысленно. – У меня грудь четвертого размера, а так ничего.
Впрочем, одно изменение Мастер почувствовал: новый высокий голос начал страшно его раздражать тем, что любая фраза, произнесенная им, получала истерические нотки. Надо будет научиться владеть им, как следует.
Доктор не заметил сарказма в реплике Мастера и продолжал искренне:
- Это очень интересно! Значит, изменения произошли только на физическом уровне, но не на психологическом? Это опровергает одну из гипотез, основанную на том, что…
Раздался странный звук, и они оба обернулись на него. Молли стояла, по-детски размазывая слезы ладонями по лицу. Её трясло.
- Ты же умер, - проговорила она с трудом, задыхаясь от икоты. – Я видела, они тебя убили. Что ты теперь такое?
- Молли, зайка, - голос Доктора стал мягким и утешающим, - это называется регенерация, он не умер, просто его тело изменилось.
Он подошел к девочке и успокаивающе потрепал её по плечу; она будто и не заметила этого жеста.
- Ты умер, - повторила он, вытирая нос и глядя на Мастера стеклянными глазами. – Тебя убили. Кто ты такой?
- Это всё ещё я, - сказал Мастер бесцветным голосом. – Более или менее.
У него не было сил что-то доказывать сейчас Молли. Если она станет его бояться – пусть, он не будет переубеждать её, что он не зомби или порождения ада.
Молли сделала неуверенный шаг вперед, потом ещё один и ещё и боязливо коснулась ладони Мастера пальцем. Кожа у неё была обжигающе горячая, как тогда, во время эксперимента, и Мастер только сейчас заметил, что руки и ноги у него ледяные.
- Ты умер, - сказала она опять, и Мастер подумал, что сейчас его стошнит от извращенного внимания к его смерти и регенерации. – Я не хотела! – Молли зажала рот ладонью, всхлипнула, и вдруг бросилась Мастеру на шею. - Я не хотела, чтобы так получилось! Я честно-честно не хотела! Ты мне веришь? Прости меня, пожалуйста, Мастер, дорогой, хороший, хороший, прости меня.
Она уткнулась мокрым лицом ему в шею, всхлипывала там и причитала, а Мастер стоял, не зная, куда ему девать руки. Ещё никто никогда не плакал над его смертью – вернее, регенерацией – и он не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. Ему хотелось, чтобы Молли немедленно прекратила капать слезами ему за шиворот и хлюпать носом у него под ухом, и одновременно это было так правильно, что он удивлялся про себя, почему никто не делал этого раньше.
Он замер, боясь спугнуть её, и только разглядывал сосредоточенно и бесцельно пыльные полосы на плече её белой куртки и – краем глаза – ряд из восьми маленьких серебряных колечек в её правом ухе.
Наконец она отстранилась, с красным лицом и опухшим носом, и оглядела Мастера. Взгляд её остановился на двух дырах в его рубашке, вокруг которых расплылись красные пятна. Она поднесла было к ним палец, но не коснулась, а убрала руку.
- Больно было?
Мастер попытался вспомнить свои ощущения, когда в него выстрелили.
- Нет, не очень, - ответил он. – Мерзко.
Молли болезненно скривилась, очевидно, представив это на себе.
- А сейчас?.. – спросила она сдавленным голосом.
- Уже ничего нет, - Мастер бодро одернул рубашку и улыбнулся ей одними губами. Теперь его в самом деле стала тяготить жалость Молли – не оттого, что она была неуместна, а оттого, что представляла всё дело в более трагическом свете, чем Мастеру хотелось его видеть. Он обернулся к Доктору и сказал с нарочитой шутливостью:
- Ты никогда не плакал над моим телом.
- Ты всегда возвращался, - в тон ему ответил Доктор.
Ни одному из них не было смешно.
* * *
То, что Молли обратила внимание на кровь на его рубашке, напомнило Мастеру, что он до сих пор стоит в одном расшнурованном ботинке, в одежде, которая теперь была не по размеру, жала и топорщилась в неожиданных местах и была покрыта трухой и пылью оттого, что его бесчувственного таскали по земле. Он ощутил себя ужасно грязным и с гримасой отвращения стащил с себя левый ботинок, зацепив носком за пятку.
- Я пойду переоденусь, - сообщил он. Молли и Доктор синхронно двинулись за ним следом. Мастер обернулся и скептически сдвинул брови: - Вы что, со мной?
Они разом остановились и помотали головами.
- Кстати, Доктор, у нас на хвосте племя воинственных дикарей, которые жаждали нашей крови, - напомнил Мастер. – Сделай так, чтобы мы оказались как можно дальше отсюда.
- Мы обещали помочь… - промямлил Доктор. Мастер чуть не влепил ему затрещину.
- Как ты себе это представляешь? Я немножко изменился, если ты не заметил! Как я должен им объяснить, что я всё ещё их бог? Я не хочу и не буду никому помогать!
Он резко замолчал, когда новый голос сорвался на визг. Вместо того чтобы сделать вид, что ничего не произошло, Доктор ещё больше усилил его желание провалиться сквозь землю.
- Пожалуйста, не кричи, - сказал он с той фальшивой интонацией, какой Джон Смит успокаивал свою жену.
Мастер сжал кулаки и выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он был уверен, что не сдержится и врежет Доктору. Через несколько мгновений его немного отпустило.
- Доктор, Тардис – немедленно! – проговорил он отрывисто, ткнув в пальцем в консоль, развернулся на пятках и отправился в гардеробную.
* * *
Мастеру нравилось первое время после регенерации. Оно было наполнено ощущением открытий: знакомство с новым телом, познание его возможностей – и всегда удовлетворение. Обновленное тело каждый раз казалось сильнее, гармоничнее, лучше прежнего, изношенного и нуждающегося в замене. Первые движения, первый взгляд на свое лицо, первые изучающие прикосновения – это было похоже на первые знаки любви. Впрочем, что может быть лучше любви к самому себе?
В этот раз всё было иначе. Пока он не видел себя со стороны, у него в сознании не существовало нового образа самого себя – просто слепое пятно; «я», которое утратило старые физические признаки и не обрело новых.
Теперь же Мастер стоял перед зеркалом в полный рост и никак не мог совместить то, что в нем отражалось, с самим собой. Изображение словно ускользало из фокуса его внимания, и ему стоило больших усилий вновь концентрироваться на деталях. Он снял с себя грязную одежду и разглядывал свое тело так, словно оно было не его и он отбирал модель для картины. Оно было не плохо и не хорошо – именно что чужое. Всё какое-то округлое и мягкое, с большой грудью и бедрами, с круглыми линиями живота, завитками рыжих кудрей, которые падали на узкие плечи, покрытые россыпью веснушек. Глаза остались почти прежними, светло-карими, и вокруг них, на чуть курносом носу и щеках тоже были полупрозрачные веснушки, а в уголках, ближе к вискам – тонкие морщинки. Мастер не мог сказать, счел бы он это тело привлекательным, категории красоты и сексуальности вдруг потеряли всякий смысл. Зато он мог сказать, что никогда не выбрал бы подобную внешность по доброй воле, слишком она контрастировала с тем, что он называл «собой».
Позади раздался шорох, и Мастер обернулся. Доктор немедленно опустил глаза и пробормотал, оправдываясь:
- Тебя долго не было, я хотел проверить, всё ли в порядке…
- Ну и? – Мастер повернулся к нему всем телом.
- В смысле? - Доктор продолжал изучать пол под ногами.
- Со мной всё в порядке, как ты считаешь? – мстительно спросил Мастер. – Как я тебе?
Доктор на секунду вскинул взгляд и вновь уставился в пол.
- Хорошо, - сказал он.
- О, перестань изображать невинность! – протянул Мастер и крест-накрест прикрыл грудь руками. – Как будто ты никогда не видел меня обнаженным.
Доктор поднял голову, словно преодолевая сопротивление.
- Ты выглядишь… красиво, - сказал он, с трудом подыскивая простые слова. Он не был смущен, но ему явно было неуютно в присутствии Мастера. Тот почувствовал себя хоть немного в своей тарелке оттого, что делал то, что всегда делал – подначивал Доктора. – Ты выглядишь… женственно.
- Спасибо, это очень помогло, - скептически поджал губы Мастер.
- Э… - Доктор нервно переступил с ноги на ногу. - Мне нравятся твои волосы, всегда хотел быть рыжим.
Мастер криво усмехнулся:
- О да, красиво, правда?
Доктор ждал продолжения допроса, и было видно, как он жалеет, что пришел. Мастеру вдруг расхотелось его мучить; маленькое удовлетворение, испытанное от неловкости Доктора, прошло, и осталось только отвращение ко всему происходящему. Мастер заслонился руками, теперь уже без притворства.
- Иди, - велел он. Ему стало зябко босиком на холодном полу. Доктор стал спускаться по лестнице; Мастер дождался, пока за ним захлопнется дверь, и с размаху толкнул большее зеркало. Оно покачнулось и опрокинулось с грохотом, усиленным высокими сводами помещения. Осколки разлетелись по полу крупными треугольными кусками с острыми краями.
Мастер подобрал один из них. Он казался себе очень спокойным, и одновременно осознавал, что его колотит не от холода. Он поднес осколок к шее, накрутил волосы на ладонь и с силой провел по ним острым краем. Отрезать их оказалось тяжелее, чем он ожидал. Мастер закусил губу и снова принялся пилить волосы стеклом. В руке у него одна за одной оставались пряди, и когда, наконец, все они отделились и безжизненным пучком обвили его пальцы, он брезгливо бросил на пол сначала их, а сверху – осколок зеркала.
Он машинально заправил за ухо неровные рваные кудри, висевшие с одной стороны лица; с другой они были короткими, выше подбородка. Насилие над волосами не принесло ничего; он опустился на пол, там, где не было осколков, усталый и опустошенный. Просто надо отдохнуть после регенерации, подумал он. Просто отдохнуть.
* * *
За окном пасмурно, так что небо - грязно-бурого цвета с тянущимися по нему пепельными лентами облаков. Если подтянуться и перегнуться животом через подоконник, можно до отупения разглядывать противоположную стену учебного корпуса, гладкую и белую. Скучно. Вещи уже аккуратно разложены в шкафу, чистые тетради – стопкой на столе, и до завтрашнего начала занятий делать совершенно нечего. Девочка перевешивается через подоконник, так что рыжие пряди с затылка падают на лицо, и смотрит в пустынный, серый внутренний двор.
- Эй! – эхо отражается от стен и вторит ей. – Не хочу учиться! учиться, учиться!..
Эхо приносит откуда-то мальчишеский хохот:
- Я тоже не хочу! хочу, хочу!..
Она вертит головой, но мальчишки нигде не видно.
- Ты кто? кто, кто?..
Тот, невидимый, снова заливисто смеется.
«Ещё пять минут», - Мастер кутается в одеяло и любуется холодным сумрачным небом. Оно не выглядит тоскливым; наоборот, в груди от него распространяется тепло, как будто от чьего-то дыхания, как будто всё хорошо, как будто он вернулся домой.
Первая мысль, от которой мир дает трещину: «Я не был девочкой там». Мастер сопротивляется ей и накрывается одеялом с головой, но трещины ползут во все стороны: небо горит огнем, воздух вместо прохлады обжигает щеки, и всё падает в ослепляющий свет. Мастер цепляется за него пальцами, но между ними только скользкая пустота, извивающаяся в тошнотворном ритме. Он отдирает от неё ладони, но она липнет к ним и тащит за собой; он в отчаянии изворачивается и падает вниз. Через полметра его встречает мягкий ковер.
Одеяло зацепилось за ноги и за что-то на кровати, так что Мастеру стоило определенных усилий выпутаться на свободу. Сидеть голым на полу было неприятно, поэтому он сразу встал, потирая лицо, чтобы проснуться окончательно. Сегодня он чувствовал себя куда лучше: организм пришел в норму благодаря долгому сну. Мастер прикинул, сколько прошло времени: по ощущениям, не меньше 48 часов, но не больше 60-ти. Он всё ещё был несколько дезориентирован в пространстве и времени и не мог сказать точнее.
Зато тело уже не казалось чужим. До сих пор было странно иметь другой набор половых признаков, но когда Мастер прошелся по комнате туда-сюда, он обнаружил, что ему больше не приходится сознательно корректировать свое восприятие из-за разницы в росте и габаритах.
В душе он продолжил знакомство с обновленным собой. Наконец-то Мастеру удалось поймать то чувство гордости и удовлетворения, которое обычно сопровождало регенерацию. Сейчас оно было смешано с легким удивлением, но это не портило впечатления, а придавало ему остроты. Прикосновения к гладкой влажной коже казались смутно знакомыми; грудь тяжело ложилась в ладони; Мастер закрыл глаза и обнял себя за плечи, позволяя воде стекать по шее и спине, смывая мыльную пену. Он задумчиво перебирал пальцами там, где под кожей на плечах чувствовались выступающие косточки; воспоминание становилось всё отчетливее, словно обретая очертания в тумане, и наконец Мастер понял, что думает о Люси. Она была такой, в начале. К ней приятно было прикасаться, и она была красива. На неё смотрели, когда она входила в комнату, и много раз это было полезно. Ей не нужно было применять дополнительных трюков, чтобы рассеять внимание противника. Люси, она была хороша, пока что-то не сломалось в этом тонком механизме, и тогда перестали помогать даже платья, в которые он одевал её. Она больше не привлекала внимания, как тень, которая всегда рядом и никому не нужна. Но в начале – да, она была такой же мягкой под его руками, может быть, более тонкой и хрупкой; красивая полезная игрушка.
Мастер открыл глаза и тряхнул головой: ассоциация с самим собой теперешним становилась слишком сильной, слишком болезненной. Он ступил из душа на пол и завернулся в полотенце, придерживая его одной рукой. Другой стер влагу с запотевшего зеркала и отбросил назад намокшие на концах волосы. Отражение было мутным и белесым, и опустошенность, спрятавшаяся было под ворохом новых впечатлений, вернулась мощнее, чем прежде.
Глава 8
читать дальшеМастер понял, почему Доктор вечно одевался, как клоун: гардеробная Тардис отлично подходила для подготовки к маскараду, но никак не для того, чтобы подобрать костюм для уважающего себя таймлорда. Таймледи. Чем меньше Мастер хотел бы обращать внимания на изменения своего тела, тем больше оно напоминало о себе: нет, не тот размер; нет, мужская рубашка на тебе теперь не застегивается; нет, брюки теперь широки в талии и жмут в бедрах; да, и не забудь про белье; ничего, сам придумаешь, как эта конструкция застегивается на спине, ты же гений; и не пинай вешалку – так тебе и надо, что на палец теперь наступить нельзя. Конечно, больно, а чего ты хотел?
Наконец, после бесконечных мучений Мастер выбрал хоть что-то, что застегивалось, не жало и не висело. Осколки зеркала исчезли с пола, но нового в гардеробной не появилось, так что ему пришлось положиться на то, что джинсами и белой рубашкой ни одно гуманоидное существо испортить нельзя.
После мощного выброса энергии во время регенерации Мастеру зверски хотелось есть, но первым на очереди было другое. Он с излишней тщательностью проверил все системы инкубатора, осторожно протер стекло и остановился перед ним, опустив руки и не зная, чем ещё оправдать свое присутствие здесь. Эмбрион не нуждался в нем – по крайней мере, пока. Он висел посреди полуметрового цилиндра, еле различимый сквозь темное стекло и толщу питательной среды. О его существовании свидетельствовало только перемигивание приборов, но если сосредоточиться, Мастер мог уловить слабое присутствие другой жизни в своем сознании. Долгое время он ощущал только Доктора, и это сводило его с ума: «Доктор-Доктор» пульсировало у него в голове, как злая издевка. Когда живы были другие повелители времени, его голос тонул в фоновом шуме миллионов других голосов, а затем Мастер очнулся в теле профессора Яны, и в одночасье на него со всей мощью обрушился один только Доктор.
И вот теперь, наконец-то, его голос становился тише, ему приходилось делить место с новым существом, и Мастер начал чувствовать себя свободнее. Он коснулся лбом теплого стекла и стал думать о том, каким будет этот ребенок. Перед глазами возникала только смутная картинка, составленная из собственных детских впечатлений, когда он спрашивал что-то, а взрослые находили это забавным, смеялись и брали его на руки; и из впечатления о крошечной Молли на фоне бурой опавшей листвы, когда Джон Смит гулял с ней в парке и Гарри принес ему свою рукопись. Собственный ребенок представлялся ему такой же Молли, и от этого в животе возникало ощущение, как при падении, и Мастер не мог понять, отчего так.
Вместо этого он стал думать о том, как он всё устроит потом. Это было проще и понятнее и наполняло его гордостью: он возродит расу, и повелители времени уже не будут «вымирающим видом». Он даст им знания, он найдет им новый дом, он станет новым Рассилоном и Омегой в одном лице. Он восстановит величие Галлифрея, и тогда, тогда!.. Мастер довольно ухмыльнулся, и барабаны, будто в подтверждение, сыграли ему робкий, ласкающий слух аккорд.
Но – Мастер притормозил полет своих мечтаний – для возрождения расы мало будет одного ребенка. И тут только, в первый раз с момента регенерации, он вспомнил о главном преимуществе, которое давало новое тело, и удивился, почему не подумал о нем сразу же. Ему не нужно больше придумывать фокусы, чтобы обмануть природу! Теперь у него есть собственная репродуктивная система, с которой он может делать, что захочет. Можно построить еще инкубаторы… или можно родить ребенка. Мастер вздрогнул и отскочил от стекла, будто мысль пришла оттуда, а не возникла у него в голове. Он вновь прокрутил её в голове, будто рассматривая со всех сторон и пробуя на вкус. Родить. Самой. В своем собственном теле. Нового человека. Бесконечные девять месяцев. Всегда, без перерыва быть рядом. Самому, полностью самому. Мастер стоял, пораженный и озадаченный, и с трудом распутывал клубок эмоций, которые вызвала у него эта идея: ужас, отвращение, непонимание и любопытство. Ему никогда не приходило в голову задуматься о том, как это может быть – естественно, потому что нет смысла думать о том, для чего у тебя нет физической возможности. Но теперь, когда возможность возникла, её безумная реальность стала вдруг настолько близка, что Мастеру стало страшно. Слишком много всего сразу было в этой мысли, слишком сложно переварить её. Мастер глубоко вдохнул и выдохнул и постарался забыть на время дикую идею. Он подумает об этом когда-нибудь потом – когда этот ребенок будет готов, например.
- Так и знал, что найду тебя здесь!
Мастер соорудил на лице непроницаемое выражение и обернулся. Доктор сиял, будто был рад его видеть, и одно это было подозрительно.
- Что тебе нужно?
- О, я хотел тебя проведать, но тебя не оказалось в спальне. Хорошо отдохнул? – Доктор улыбался и держал подмышкой небольшую старую, но не зачитанную книгу.
- Что это у тебя? – указал на неё Мастер. Доктор небрежным жестом спрятал книгу за спину:
- Так, ничего особенного. Хочешь есть? Я приготовил завтрак.
- А в книге у тебя рецепты ядов? – спросил Мастер с каменным лицом.
Доктор не сразу распознал шутку, а затем чересчур громко рассмеялся. Он за спиной переложил книгу из одной руки в другую и сказал:
- Нет, нет. Это просто… читал на досуге.
Мастер кивнул и решил удвоить бдительность:
- Хорошо, значит, завтрак.
По дороге Доктор болтал преимущественно о своих кулинарных подвигах, и с каждой минутой Мастер всё больше убеждался, что тот нервничает. Беспокоящийся Доктор становился громким и демонстративно веселым, так что Мастеру всегда хотелось успокоить его кляпом. Иногда это ему даже удавалось.
- Садись. Так. Нет, вот сюда. Подожди, вот тебе тарелка, - Доктор суетился, книга в одной руке мешала ему, но он не хотел класть её. Кое-как зажав её подмышкой, он стряхнул со сковороды в тарелку Мастеру свой фирменный омлет с начинкой из всего, что попалось под руку, налил ему чаю и сам сел напротив, облокотившись о стол и подперев подбородок ладонями. Книга шлепнулась на пол. Доктор смутился, опять засуетился, поднял её и сунул себе на колени.
Мастер молча начал есть; Доктор умудрялся делать свои блюда вкусными, несмотря на мелкие недостатки вроде яичной скорлупы в омлете. Поскольку желудок у Мастера уже сворачивался от голода, он не стал обращать на них внимания, а только поглядывал на Доктора, который ерзал на стуле и вроде бы хотел завести разговор, но не решался.
- Где Молли? – спросил Мастер, когда справился с половиной омлета и отпил чаю. Доктор тут же радостно оживился.
- О, Молли, она пока дома. Я обещал ей вернуться, как только ты придешь в себя. Она о тебе очень беспокоилась.
- А ты? – вырвалось у Мастера. Из-за нервозности Доктора он сам пришел в такое настроение, что ему хотелось сделать что-то неприятное, чтобы тот или разозлился, или обиделся, или скрылся с глаз долой.
Доктора будто застал врасплох этот вопрос.
- Э-э… - его глаза метнулись по сторонам. – Ты нас напугал… с зеркалом. Зачем ты это сделал? – он взглядом указал на волосы Мастера.
- Они мне мешали, - сухо ответил тот. Ему не хотелось вдаваться в подробности, да он и сам бы сейчас не смог толком объяснить, чем ему двое суток назад не угодили кудри. К счастью, Доктор принял этот ответ и не стал расспрашивать дальше; может быть, ему и не было особенно интересно.
Мастер продолжил есть, а Доктор помолчал, дергая себя за челку, и сказал вдруг:
- Спасибо за Молли.
Они на мгновение встретились взглядами и тут же отвели их в разные стороны. Мастеру стало неуютно от предчувствия, что Доктор сейчас заведет обычную песнь о высоких материях, об искуплении и прощении, и приготовился схватить тарелку и чашку и скрыться с ними как можно быстрее в недрах Тардис.
- Ты ей нравишься, - продолжал Доктор, каким-то удивленным и сдавленным голосом. Мастер отпустил край тарелки.
«Как ты догадался?» - хотел съязвить он, но вместо этого отозвался глухим «Угу».
Доктор положил руки поперек стола и, сам не замечая, что делает, взял чашку Мастера с недопитым чаем и стал за ручку крутить её по блюдцу с противным скрежетом. Мастер отобрал у него чашку и спросил требовательно:
- Что?
- А-а, - протянул Доктор, собрался с силами и заговорил бодрым, жизнерадостным тоном: - Знаешь, пока ты спал, я размышлял о твоей регенерации. О том, почему так произошло. Я нашел тот самый трактат, о котором я тебе упоминал.
Доктор взял с колен книгу и положил на середину стола. Мастер внимательно посмотрел на неё, а затем на Доктора.
- И к каким выводам ты пришел?
Доктор, попав в привычную струю, немного расслабился и обрел непритворную живость:
- Я полагаю, что ты не намеревался регенерировать в женщину, поскольку результат тебя самого удивил? Так и думал. Ты хорошо умеешь контролировать регенерацию…
- В отличие от тебя, - злорадно вставил Мастер, но Доктора сбить с мысли не удалось.
- …поэтому случайности я тоже исключил. Значит, остается одно: вступили в ход какие-то неизвестные нам биологические законы.
Он довольно похлопал ладонью по книге и продолжал:
- Точных данных здесь нет, поскольку на практике проблемой никто не занимался. Но тут есть некоторые любопытные соображения. Основываясь на преданиях…
- То есть на недостоверных сказках? – перебил Мастер. Доктор сделал жест, будто одновременно кивнул и помотал головой:
- Это не столь важно. Все легенды имеют под собой реальные основания. В конце концов, ты живое доказательство! Итак, здесь делается вывод, что причинами трансгендерной регенерации могут быть, - Доктор начал загибать пальцы: - активное желание субъекта…
Мастер отрицательно покачал головой и сказал скептически.
- Всегда мечтал.
- …психологическая травма, связанная с изначальным полом, или биологическая необходимость! – последнее Доктор объявил торжественно, вскинув палец.
- Биологическая необходимость, - повторил Мастер осторожно. Нехорошее предчувствие усилилось.
Доктор кивнул, с горящими глазами, и принялся объяснять дальше, но на полуслове вдруг смутился:
- Это значит, что если вид находится под угрозой, начинают действовать защитные механизмы. Нас осталось двое, поэтому… э, чтобы мы могли продолжать род, одному из нас пришлось сменить пол, а ты просто регенерировал первым. Это мог бы быть я, - добавил Доктор, видимо, в знак солидарности.
Мастер невольно отодвинулся как можно дальше от Доктора, прижавшись к спинке стула. Тот ещё не договорил, но Мастер уже догадывался, к чему он клонит, и внутри у него холодело.
- Понимаешь? – спросил Доктор почти умоляюще, умудряясь глядеть в лицо Мастеру, но избегая его глаз. – Что я имею в виду? – он хотел, чтобы Мастер сам озвучил его идею, но тот упорно молчал. – Мы могли бы… раз так получилось… - Он вдохнул и сказал более деловым тоном: - Это было бы логично, как ты считаешь? Завести ребенка.
- Прямо сейчас? – попытался отшутиться Мастер, но вышло неестественно.
- Когда тебе будет удобно, - ответил Доктор. Он сцепил пальцы и положил руки перед собой; Мастер смотрел на них и чувствовал себя за столом переговоров и больше всего хотел уйти. Он постарался перенять деловой тон Доктора, чтобы его вопрос прозвучал как обсуждение одного из пунктов договора, а не крик утопающего:
- Ты мне вот что скажи: если бы на этом месте был не я, а любой другой повелитель времени, ты бы тоже захотел следовать биологической необходимости?
Доктор сжал ладони в замок.
- Я не знаю, - ответил он. – Всё равно остались только мы, к чему об этом говорить?
- Это плохой ответ, Доктор.
Доктор гипнотизировал свои пальцы немигающим взглядом, и было видно, что он кусает щеку изнутри. Мастер ждал, зная, что Доктор не сможет переступить через себя и произнести красивые и пустые слова.
- Я не стану рожать тебе ребенка, Доктор, - наконец сказал Мастер.
- Хорошо, - тоскливо согласился тот.
Они сидели, словно ожидая чего-то ещё друг от друга; потом Доктор поднялся и стал убирать со стола. Мастер переменил неудобную позу, в которой всё это время находился.
- Кстати, Доктор, ты обещал Молли вернуться.
- Ага. Она будет страшно рада, что с тобой всё в порядке! Мы возьмем её куда-нибудь ещё? Я бы столько хотел ей показать!
Доктор говорил в своей обычной судорожно-жизнерадостной манере, и на этот раз Мастер был ему благодарен, потому что он мог кивать и ничего не отвечать.
* * *
Находиться в одном помещении и избегать смотреть друг на друга было неудобно, но и Мастер, и Доктор упорно придерживались этой тактики. Поэтому облегчением стало, когда Тардис материализовалась в переулке за домом №4, и можно стало выйти за пределы замкнутого пространства.
Мастер первым сбежал на улицу и первым увидел, как отдернулась занавеска на втором этаже и Молли прижалась носом к стеклу, загородив лицо от света ладонями. Через пару секунд она исчезла, и свет в комнате погас.
Было холодно, мелкий снег острыми иголками покалывал кожу. Мастер потер плечи ладонями, и Доктор тут же спросил:
- Дать тебе пальто?
На разговоры мораторий не распространялся, потому что Доктор заполнял ими неуютную пустоту, как умел, а Мастер не возражал. Он принялся стягивать пальто, но Мастер остановил его:
- Не надо.
Доктор решил то ли вести себя по-джентльменски с дамой, то ли пытался задобрить Мастера – в любом случае, это было ненужно и неприятно.
С обратной стороны дома щелкнул дверной замок, и одновременно раздались приглушенные слова миссис Смит:
- Молли, ты куда собралась?
- Я на минуточку, ма! – пропела девочка ненатуральным высоким голом.
- Ты опять куришь? – голос миссис Смит угрожающе приблизился.
- Ну ма-ам! – Молли демонстративно обиделась. – Ну где ты видишь сигареты? Где я их спрячу?
Судя по всему, на пороге происходила проверка карманов. Затем Молли разрешили выйти «на минуточку». Она бегом показалась из-за угла:
- Быстрей, пока мама не увидела нас из окна!
Она затолкала обоих в Тардис и облегченно выдохнула. Она была в домашних мягких брюках и футболке с неизвестной Мастеру татуированной знаменитостью на ней. Сегодня Молли выглядела неуловимо иначе, и Мастер понял спустя пару мгновений, что в прошлый раз её глаза были сильно подведены. На самом деле у неё были светлые ресницы, лишь чуть темнее волос, и она была младше, чем ему казалось в начале.
Молли радостно обратилась к Мастеру:
- Тебе лучше, да? Я вся испереживалась! Что вы так долго? Целая неделя! Какой ты смешной стал. Что ты сделал с волосами? Было лучше, а теперь какой-то взрыв на макаронной фабрике. Доктор, скажи ему!
Доктор встрепенулся, но мягкая мечтательная улыбка не до конца исчезла с его лица. Он выглядел так, будто слушал звуки её голоса, но не уловил и половины из того, что она говорила.
- Да-да, - отозвался он. – Ты права.
- А! – Молли вдруг осенило. – Я теперь должна говорить про тебя «он» или «она»?
- Как хочешь, - ответил Мастер серьезно и добавил с усмешкой: - Я ещё не определился.
С появлением Молли тягостная атмосфера разрядилась, и ему хотелось как можно дольше оттянуть момент, когда придется остаться с Доктором наедине. Поэтому он сам предложил:
- Хочешь куда-нибудь полететь?
Молли расцвела и хлопнула в ладоши:
- Я думала, ты не захочешь! После… всего.
Доктор поддержал идею:
- Мы могли бы навестить тихое спокойное место. Например, на Земле…
- Да-да, давайте полетим в Америку, я никогда не была в Америке! Или нет, в джунгли! Или…
- Как насчет исторического момента в прошлом?
- А можно, да? – глаза у Молли сияли от открывавшихся возможностей. – Точно, как я не подумала, это же машина времени. Я хочу посмотреть на какого-нибудь короля!
- Отлично! – Доктор переместился к консоли и защелкал приборами. – Как насчет Людовика XIV? Ах, Франция! Помню, мы с мадам де Помпадур… - он осекся и закончил быстро: - …были знакомы в свое время.
Мастер старательно проигнорировал эту реплику.
- Allons-y!
Тардис заскрежетала, а когда стихла, Мастер открыл дверь на улицу.
- Не похоже на Версаль, - глубокомысленно сказал он, оглядывая местность.
P.S. Мне стало любопытно, есть ли кто-то, кто читает фик и не комментирует. Я вас не призываю комментить, если вы
. Просто для статистики.
Вопрос: ау?
| 1. Читаю | 52 | (76.47%) | |
| 2. Не читаю, но собираюсь | 9 | (13.24%) | |
| 3. Мимо пробегал | 7 | (10.29%) | |
| Всего: | 68 | ||
@темы: Моё, Сериалы - Doctor Who, John Simm/The Master, Высокие, высокие агрессорско-виктимские отношения!, Слэш, Фанфики
сообщила, что в трамвае есть и другие свободные места). И мой поклонник, который ужасно танцует, опять объявился. Я так и представляю, как он 2,5 месяца каникул обо мне думал, аж "Как дела?" по-русски выучил. Если б он хоть танцевать умел, а то ведь приглашает, а сам даже ноги переставлять не может, вы даже не представляете себе масштабы катастрофы. В следующий раз откажусь наотрез.
Простите, я тут сама с собой 
Самое начало и конец были ппц жуткие. И то, как нагнетали атмосферу с самолетом. А самое страшное было то, что ты знаешь, что все это было на самом деле...
