We're all just stories in the end.
Название: Дочь Доктора
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона".
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:санта-барбара смена пола, беременность, детишки, непрерывное выяснение отношений)). WIP!
Предыдущие главы:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
Глава 10
Главы 11-13
Главы 14-15
Главы 16-17
Главы 18-19
Глава 20
Глава 21
Главы 22-24
Глава 25
Глава 26
читать дальшеДоктор шагнул в комнату, и Мастер застыла. Стоит ему отвести взгляд в сторону, и он заметит её девочку на кровати. Нельзя ему этого позволить.
- Доктор, - выдохнула она и подняла протянутые руки – как Люси делала, когда хотела, чтобы Мастер обнял её и пожалел. Пару секунд она думала, что Доктор не распознает этот жест, такое удивленное у него стало лицо. Но затем он осторожно прижал её к себе, и Мастер положила руки вокруг его шеи. Она сделала два незаметных шага в сторону, развернув Доктора спиной к кровати. Всё, теперь её девочка в безопасности.
- Мастер, хочешь, я побуду с тобой? – прошептал Доктор. - Мы могли бы… ну, ты знаешь? Поговорить.
Мастер помотала головой и стала отстраняться от него. Доктор удержал её за поясницу.
- Я могу, конечно, попробовать угадать, что случилось, но боюсь, это займет у меня всю ночь и весь день и ещё одну ночь, а в конце ты опять захочешь убить меня. Мы можем сыграть в вопрос-ответ, как тебе такая идея? – он улыбнулся. Мастер поджала губы. – Ну, не такая уж и плохая была идея. Или мы можем пойти послушать двигатель! Ты в последние пару часов точно не слышала ничего необычного? Как будто тихий стук, - Доктор побарабанил пальцами ей по спине: - Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Мастер вздрогнула.
- Не слышала, - сказала она. – Спасибо, Доктор, ты мне очень помог, - она потрепала его по затылку и выпустила из объятий.
- Правда? – радостно переспросил он.
- Не навязывайся. – Она подтолкнула его к выходу. В дверях он задержался, прижавшись щекой к косяку.
- Мастер, разве это не здорово? – с мечтательной улыбкой сказал он. – Мы можем не быть врагами. Мы даже можем быть… друзьями. Если ты хочешь. Потому что я хочу. Потому что…
- Я подумаю. И ты иди и подумай об этом, - она подтолкнула его в плечо. – Помечтай. - Она захлопнула дверь за ним и заперла её на замок.
Когда Мастер вернулась к кровати, то обнаружила, что её девочка спит. Она аккуратно расправила одеяло вокруг неё, чтобы не разбудить, и легла рядом, устроив голову на сгибе локтя.
- Правильно, зачем нам Доктор? – проговорила она вслед за своими мыслями. – Нам не нужен никакой Доктор. Он даже не узнает, что ты уже здесь. – Мастер положила руку кольцом вокруг младенца. В профиль та выглядела ещё более незнакомой, с коротким курносым носом и пухлыми губами, и совсем не была похожа на Мастера. – Помнишь, я тебя сделала, - прошептала она. – С самого начала. Тебя не было, а теперь ты есть.
Мастер придвинулась ближе к ней и задела носом её щёку. Девочка во сне повернула голову, засопела и открыла рот.
- Я тебя создала. Ты моя. – Это было удивительно захватывающее и тоскливое чувство: знать, что её девочка ещё долгие годы или никогда не поймет, каким чудом творения она была. Первая из повелителей времени после Войны, начало новой эры. И Доктор не поймет – не так, как Мастер. Это будет её большой маленький секрет, который она спрячет глубоко-глубоко, чтобы даже при слиянии разумов нельзя было найти его: что она может не только уничтожать, но и создавать жизнь.
* * *
- Молоко.
Мастер открыла деревянную дверцу, за которой репликатор маскировался под старинный кухонный буфет. У него даже были шершавые, выщербленные полки с облупившимся лаком. На полке обнаружилась стеклянная бутылка с водой.
Мастер раздраженно выдохнула, захлопнула дверцу и пожелала снова: «Молоко». Пока Тардис играет с ней в «угадай, что я окажется в шкафу в следующий раз», её девочка в спальне одна. Мастер перепроверила датчик в лазерной отвертке: он показывал, что в спальне всё тихо. Мастер открыла буфет: жидкость к бутылке вспенилась и полезла из горлышка густыми лимонными хлопьями.
- Молоко, - повторила она, теряя терпение. Датчик молчал. Её девочка тоже молчала – всю ночь и всё утро. Как Мастер должна узнать, чего ей не хватает? Может, она ещё не успела понять, что уже родилась, что уже не плещется в банке с жидкостью, что уже можно заявлять о своих желаниях? Или это хорошо, что она не плачет? Или, наоборот, с ней что-то настолько серьёзно не в порядке, что она не может даже кричать? Нет, не может быть. Мастер не могла сделать неправильного ребенка, она столько раз всё перепроверяла. Это было бы нечестно!
Мастер открыла дверцу: в бутылке был ультрамариновый порошок. Она ударила ладонью по боковой стенке, так что загудели подушечки в основаниях пальцев.
- Молоко. Молоко! Глупая ты развалина.
Если девочка уже умерла там, датчик в отвертке так и будет продолжать молчать. Младенцы не регенерируют, для этого нужно сознательное усилие. Мастер обеими руками тяжело оперлась о нижнюю тумбу.
- Тардис, будь хорошей, послушной машиной и дай мне то, что я прошу.
- Что ты у неё просишь? – Доктор подошёл незаметно и прислонился к буфету рядом с Мастером. Сегодня он даже выглядел неуловимо иначе и сиял, как начищенный кибермен. – Она до сих пор сама определяет твою диету? Прости, она и насчет меня уверена, что я люблю груши, а я терпеть не могу груши! Собственно, я потому и ненавижу груши, что Тардис считает, что меня нужно ими кормить хотя бы через день. Никак не пойму, откуда она берет свои диетические рекомендации. Может, кто-то из моих предыдущих спутников скормил ей журнал по здоровому питанию? Точно! Наверняка это была Мэл. Ты ведь встречалась с Мэл? Такая маленькая, с рыжими кудрями. – Доктор показал её рост на Мастере и смутился: - Неважно. Очень милая, только слишком любила морковный сок и физкультуру. Я ничего не имею против пробежек, но только если следом гонится армия…
- Доктор, пусть Тардис сгенерирует мне молоко.
- Да. Конечно! – Доктор постучался в дверцу, заглянул внутрь шкафчика, двумя руками осторожно вынул бутылку и принюхался к горлышку. – Хм, действительно, молоко. Я думал, ты не любишь молоко?
- Теперь люблю. Дай сюда! Кальций, микроэлементы, полезно для костей. Видишь, я проявляю сознательность.
Мастер обогнула его и направилась к выходу. Доктор увязался следом.
- Мастер, у тебя всё хорошо?
Она оторвала взгляд от датчика на отвертке и ускорила шаг.
- Ты в этом сомневаешься?
- Нет, что ты. У тебя всегда всё хорошо. Особенно когда я не вмешиваюсь. Я уверен, что ты прекрасно справишься сама – я имею в виду отключение инкубатора и прочую подготовку. У тебя будет занятая неделя, правда? Я просто решил из вежливости предложить свою помощь. Я знаю, ты сейчас откажешься…
- Тогда зачем спрашивать? – они завернули за угол, и Мастер остановилась у своей спальни. Доктор пожал плечами:
- Успокоить совесть. Ничего, забудь. – Он развернулся и сделал пару шагов прочь. Ничего не подозревает, с облегчением решила Мастер. Она отперла дверь, когда Доктор вдруг обернулся: - Кстати, я только что проходил мимо медотсека. Ты заблокировала вход?
Тон Доктора был небрежным. Догадался или не догадался? Мастер замерла, стиснув дверную ручку. Рука у неё подрагивала от нетерпения. Если заскочить внутрь и запереться изнутри, Доктор не сможет войти – ровно до того момента, когда ей вновь понадобится выйти из комнаты. Она расслабила ладонь и посмотрела на него:
- Да. Ей нужен покой перед появлением на свет. Будет лучше, если ты не станешь её беспокоить.
Доктор понимающе кивнул и подошёл ближе. Он покосился на бутылку у неё в руках и улыбнулся уголком рта:
- Ты никогда не пьешь молоко, Мастер.
- Мне нужно идти, - она приоткрыла дверь.
- Можно мне войти?
Мастер неподвижным взглядом уставилась на щель между дверью и косяком, в который видна была часть стены и камин:
- Мне нужно идти.
Проем стал плавно расширяться: Доктор надавил на дверь над её плечом.
- Покажешь мне её?
- Нет.
- Хоть немного? Хоть краем глаза? Хоть на секунду? Мастер, я не верю, что тебе не хочется похвастать!
- Нечем хвастать.
Она быстро, вперед Доктора, прошла в комнату и остановилась у люльки. В эти пару секунд она была уверена, что не найдет девочку живой, и в этой мысли был ужас и облегчение: что стоит пережить первое потрясение, и всё закончится. Ещё долгие годы отворачиваться от колыбели и думать, что в эту самую секунду её девочка перестала дышать, - это слишком много, слишком тяжело, Мастер на это не подписывалась. Но та была жива и хлопала круглыми серыми глазами.
- О, Мастер, - выдохнул Доктор. Он присел у изножья люльки и положил ладони на её край. – Она прекрасна. Она похожа на тебя. У неё глаза, как у тебя были в детстве! Правда, Мастер, посмотри. Почему ты ничего мне не сказала? Она чудесна. Здравствуй, маленькое чудо, - Доктор потянулся к ней своими длинными руками, и Мастер стремительно оттолкнула его. Он упал на одно колено. Мастер перехватила лазерную отвертку в правую руку и направила на него:
- Не трогай её.
- Что? Почему? – Доктор посмотрел на неё снизу вверх.
- Просто… не трогай. – Мастер отбросила отвертку на стол и вытерла с запястья расплескавшееся молоко. Она вручила бутылку Доктору и склонилась над люлькой. – Она правда тебе нравится? – с сомнением спросила она.
- Конечно. – Он поднялся с пола. – Тебе разве нет?
Мастер пощекотала ей ладошку. Касаться её до сих пор было непривычно. Девочка отдернула руку, и Мастер поспешно убрала свою. Как Доктор делает это так легко? Говорит с ней, не боится трогать, восхищается достоинствами, которых Мастер не видит. Она пересилила свое нежелание и взяла её. Девочка повернула горячий затылок с мягкими волосами в её ладони. Она сморщилась и хныкнула – в первый раз с тех пор, как Мастер вынула её из инкубатора. Мастер чуть не разжала руки.
- Возьми её, - она протянула её Доктору. – Ей не нравится, возьми!
- Хорошо, хорошо, - растерянный, он подставил ладони. – Ничего страшного не случилось.
- Возьми, покорми её. – Мастер убедилась, что Доктор держит шевелящееся тельце и отдернула руки из-под него. – Сделай, как надо, ты знаешь.
- Мастер, не волнуйся, - он улыбнулся. Она отступила и выставила перед собой ладони.
- Нет-нет-нет, не надо. Я не могу. Дела. Галлифрей.
* * *
Мастер беспрерывно прислушивалась к происходящему в глубине Тардис, но никаких звуков до неё не доносилось. Очевидно, Доктор и сам прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Как всегда: что бы ни сделала Мастер, Доктор всегда сделает это лучше. И родителем для её девочки он будет лучшим, чем она сама. Пусть так: Мастер не виновата, что он во всем успел набраться опыта без неё. Он исследовал новые звёзды без неё, он спасал планеты без неё, он воспитывал детей – без неё. Для всего есть первый раз: когда ты, затаив дыхание от восторга и неизвестности, открываешь для себя новый, незнакомый отрезок жизни. Доктор мог бы сейчас трепетать от того, что в первый раз берет на руки младенца. Он бы был неуклюжим и неумелым, а Мастер бы объясняла ему, что волноваться не о чем. Вместо этого он всё знает и всё умеет; слишком поздно делить с ним первый раз хоть в чём-то. Мастер опоздала к его открытиям, безнадежно опоздала на многие сотни лет.
Если теперь она сама открыла инкубатор, если ни слова не говорит Доктору о том, как ощущается его ребенок у неё внутри, если она в одиночку вернёт Галлифрей – это всего лишь восстановление справедливости. Он отказался разделить с ней свою жизнь – и она не станет тоже. Пусть он знает, что такое слишком поздно.
Мастер достала из ящика с инструментами под консолью временной манипулятор Джека и села с ним в кресло, откинувшись на спинку. Она крутила его в руках, как четки; он помогал сосредоточиться на действительно важном – на временных законах, управляющих ловушкой; не отвлекаться поминутно на то, отчего её девочка странно ведёт себя. Церебровор мог повредить ей. Она оставалась наедине с неизвестной тварью, что, если она никогда не оправится? Воспоминания о психиатрической больнице вспыхнули небывало ярко: в первые дни Гарри Саксон бродил по коридорам, придерживаясь ладонью за стены, мучительно вспоминал своё имя и везде натыкался на враждебные, отчужденные лица. Его не запирали, пока он не попытался сбежать, и он мог видеть вокруг себя слабоумных, агрессивных, буйных, патологически вялых, неживых пациентов. Он пытался понять, почему кто-то решил, что его место здесь. И пока он не осознал, что запершие его в это гнетущее заведение ошиблись, он раскапывал в себе признаки помешательства и находил их, и терял рассудок, и так пустой без воспоминаний о прошлом.
Тардис вздохнула, и Мастер встрепенулась от своих размышлений. Шум двигателя стал выше по сравнению с обычным ровным гулом, а затем, как по синусоиде, скатился к низким, утробным нотам. Потом он вновь выровнялся, взлетел и упал – это звучало как дыхание большого простуженного животного. Мастер соскользнула на край сиденья и подалась вперед, прищурясь и повернувшись ухом к консоли. Вдохи – что бы это ни было – повторялись, Мастер насчитала шесть за минуту.
- Что ты делаешь? – спросила она. Будто в ушах у неё восстановилось давление после падения с высоты, звук резко переменился: гул вернулся к привычной ноте. Мастер постучала себя по ушным раковинам. Тардис шумела еле слышно, умиротворяюще. Мастер зажала уши пальцами и вслушалась в то, что происходило у неё в голове: тихий перестук барабанов и гудение крови в сосудах. Шорох морского прибоя накатывал и отступал. Мастер опустила руки.
Доктор говорил про стук в двигателе, но сейчас было что-то другое. Перепад давления в кровеносной системе; в последнее время в организме происходит столько всего, что она не успевает следить за внезапными приступами слабости, сердцебиения и цветных пятен перед глазами. Вот и сейчас оно: Мастер вцепилась в боковины сиденья и закрыла глаза. Окружающая действительность на несколько мгновений потеряла фокус.
- А кто это у нас такой красивый? А кто это у нас такой хороший? Вот мы и нашли маму. Будем надеяться, что мама уже закончила все свои невероятно срочные дела и нас с тобой заживо есть не станет.
Мастер обернулась. Доктор присел на соседнее кресло. Девочка головой лежала у него на плече, и вместе они смотрелись так, словно руки Доктора были идеально подогнаны под изгибы маленького тела. Мастер поджала губы и стала разглядывать, как девочка бессмысленно дергает свободной ручкой. Взгляд у неё был сонный, ничего не выражающий, как у апатичных пациентов, и Мастер содрогнулась от мысли, что её подозрения не беспочвенны.
- Она всё ещё такая? – спросила она.
- Какая?
- Никакая. Как кукла.
Доктор погладил девочку по спине и улыбнулся:
- Я тебя разочарую, но бегать и говорить они начинают немного позже.
- Я знаю! Я изучала элементарные основы биологии. Она не должна быть такая… неживая.
- Она поела и хочет спать. Не сомневайся, когда я пытался её переодеть, она была вполне живая. Возьмешь её?
Мастер отшатнулась.
- Ей и у тебя комфортно. Она плакала?
Доктор с сомнением наморщил нос:
- Не очень.
- Не очень или совсем нет? – уточнила Мастер.
- Совсем нет.
- Вот видишь! – Мастер ткнула ему в лицо указательным пальцем. – Она ненормальная! Я же знаю, я же чувствую, она не в порядке!
- Ш-ш, не кричи, - прошептал Доктор. Он коснулся губами макушки девочки; она распахнула глаза и наморщила брови. – Вот в чем дело: мама нас боится, - он насмешливо посмотрел на Мастера.
- Ты надо мной издеваешься?
- Чем именно?
- Отвратительным сюсюкающим тоном, тем, что я якобы боюсь, и этим словом. Прекрати называть меня этим словом.
Доктор молча приподнял бровь; Мастер насторожилась: с таким лицом он обычно задумывал нечто опасное.
- Возьми её, - он придвинулся к Мастеру и сделал жест, будто насильно хотел всучить ей младенца.
- С ней что-то не так, - она исподлобья посмотрела на него. – Как ты не видишь?
Доктор согласно кивнул:
- Значит, она нам не подходит. Ничего, у нас скоро будет ещё один, - он взглядом указал на Мастера. – И у тебя наверняка остались замороженные эмбрионы, сделаем другого. Естественный отбор. Выживает сильнейший. В нашей новой расе повелителей времени нам не нужны заведомо слабые особи.
Мастер слушала, как он произносит всё то, что Мастер сама могла сказать в подобной ситуации кому-то другому, и не могла возразить.
- …А эту я выброшу из Тардис, так, Мастер?
- Не выбросишь, - Мастер впилась ногтями в край сиденья. Доктор так бережно баюкает девочку в руках, он никогда не сделает ей больно.
- Я не выброшу, ты меня знаешь. Сделай это сама. – Доктор склонился к ней, и Мастер машинально подставила руки. – Прости, маленькая, мне так жаль, но мама тебя не хочет. Мама боится, что ты опасна.
- Не смей так говорить ей! Она тебя слышит, она всё понимает. - Мастер прижала девочку к груди и закрыла ей ухо ладонью. – Не смей даже пальцем её касаться. Она моя.
Глава 27
читать дальше- Папочка! – Молли с размаха прыгнула Доктору на шею и едва не свалила его с крыльца. – Па! Ты обещал, что через день за мной вернешься, а вас сколько не было? Целую вечность! Две недели, я нарочно считала! Я думала, с вами что-то случилось в этих ваших… путешествиях. Я думала, вы не вернетесь, вы забыли – ты же не мог про меня забыть?
Бумажная корона слетела с её головы, пока она тискала Доктора в объятиях. Мастер поймала её и протянула Молли. Та оторвалась от него.
- Ой.
Мастер приготовилась и плотно сложила руки на груди: и от холода, и в тщетном желании скрыть свои нынешние формы.
- Это сколько же вас не было, по вашему времени? – спросила Молли ошарашенно.
- Видишь ли, у нас были небольшие проблемы с Тардис – вернее, мы её потеряли и долго искали, а потом произошло кое-что ещё, это длинная история, - заговорил Доктор. Он машинально смахивал соринки с плеча Молли и облизывал губы.
Мастер нахлобучила розовую корону ей на голову и нервно отряхнула руки.
- Да, это то, что ты думаешь. Полагаю, бесполезно просить тебя не обсуждать эту тему, потому что ты всё равно не успокоишься.
- У вас будет маленький повелитель времени?
Мастер сдержанно кивнула. Молли открыла рот и замолчала.
- Э-м, – Доктор почесал лоб, потрепал её по спине и сказал: - Ты только не… Это ничуть не значит, что я тебя не… Ты не обижаешься?
- Мастер! – с придыханием воскликнула Молли. – Как же здорово! Я не сделаю тебе больно? – и она полезла обниматься с такой осторожностью, будто под её руками был воздушный шар.
- Я не лопну, - сообщила ей Мастер. Она отвернулась от Доктора и уставилась на ворот серебристой блузки Молли, который стала поправлять у неё на шее свободной рукой.
- Какая ты мягкая! Когда он родится? Ты не боишься? Это будет он или она? А у вас всё прямо как у людей проходит или по-другому? – Молли понизила голос и прошептала Мастеру на ухо: - Значит, вы помирились, да? Можно я потрогаю? Ой, - она без разрешения приложила ладонь к животу и удивленно хихикнула. Мастер вздрогнула от того, как неожиданно она вторглась в интимное пространство – как если бы бесцеремонно залезла под одежду. Помедлив пару секунд, она оттолкнула руку:
- Хватит. Не делай так больше.
- Почему? – обиженно спросила Молли. – Все так делают.
Доктор смущенно опустил глаза и потер переносицу. Мастер только отмахнулась.
- Ну, заходите, что ли, - мрачно сказала Молли, глядя исподлобья. Она отступила в сторону и сделала приглашающий жест внутрь дома. Доктор испуганно приподнял брови:
- Зачем?
- Вы же на Рождество прилетели. Так проходите. – Молли с трудом удавалось сохранять нарочито похоронный тон: - Мама будет рада. И Фред. И бабушка с дедушкой тоже. Быстрее, а то мама опять скажет, что я на улицу курить ходила.
Мастер в первый раз улыбнулась и покосилась на Доктора. Конечно, у них была договоренность насчет того, как именно будет проходить разговор с Молли, но по такому случаю не грех скорректировать план.
- Так у вас там целая компания? – живо спросила она. – Чудесно, Доктор. Ты ведь не против пообщаться с родственниками? – Она сделала вид, что хочет войти, подтолкнула его вперед себя в дом и шумно захлопнула за ним дверь. По ту сторону Доктор два раза ударил в неё кулаком, вполголоса выкрикнул что-то умоляюще, но Мастер крепко удержала дверную ручку. Затем его голос вдруг стих, и она повернулась к Молли и потерла руки: - А теперь пойдем, я хочу тебе кое-что показать. Папа без нас не соскучится.
- Это ты зря, - с сомнением сказала Молли, когда они спускались с крыльца. – С тех пор как все узнали, что папа вернулся, они только и обсуждают, кто он на самом деле: преступник и террорист или просто мелкий мошенник и алкоголик. И в кого я такая уродилась.
Мастер взяла её под руку, чтобы Молли не вздумала повернуть обратно:
- Зато теперь он получил прекрасную возможность их переубедить.
Молли посмотрела на неё и печально заключила:
- Вы так и не помирились, да?
Мастер скорчила неопределенную гримасу.
- Как же тогда всё это – ребенок?.. Или это случайно вышло?
- У меня никогда ничего не «выходит случайно», - отрезала Мастер. – Забудь о нем, у нас есть другое важное дело. – Она ускорила шаг и потащила Молли за собой в Тардис.
Звук шагов эхом отражался от стен коридора.
- За нами кто-то идет, - прошептала Молли.
- Не глупи.
- Правда же! – она ущипнула Мастера за руку. – Стой!
Они остановились. Теперь в тишине, не нарушаемой их собственным движением, ритмичный скрип резиновых подошв настойчиво приближался к ним.
- Доктор всё-таки выбрался, - пробормотала Мастер. Молли обняла её руку и прижалась к ней:
- Папа не так ходит, - выдохнула она.
- Так, так. У него на кедах резиновые подошвы. – Мастер досадливо цокнула языком. – Доктор! – позвала она громко. Шаги остановились. Она покосилась на встревоженную девочку и приподняла бровь: - Вот видишь. Он дальше не пойдет, у нас с ним пакт.
- Пакт? – переспросила та. Она положила подбородок на плечо Мастеру и её руку не отпустила.
- Договор, - пояснила она. – Что он нам не помешает. Идем.
Перед своей спальней Мастер остановилась и приложила палец к губам. Она медлила. Не потому, что Молли могло не понравиться увиденное: она бездумно радовалась всему, как и Доктор. Как и Доктор, она будет издавать невнятные восторженные восклицания и тянуть руки к девочке. Вот только Доктора Мастеру удавалось все эти дни держать на расстоянии, а с Молли поступить так будет нельзя.
- Веди себя тихо, - сказала Мастер, приоткрывая дверь. Она щелкнула пальцами, и над люлькой зажегся матовый светильник. Молли ахнула. Она позабыла о тишине и бросилась вперед, всплеснув руками. Театральным шепотом она повторяла:
- Это она? Правда, это она? – она упала на колени рядом с люлькой и облокотилась о её край. – Спи-ит. Какая хоро-ошенькая, Мастер! – Молли обернулась и жестом подозвала её. – Прямо как маленький человечек.
- Всё ещё ждешь у нас рогов и копыт? – Мастер остановилась над ней. Молли сдавленно фыркнула:
- Нет, что ты. Вы как люди, я запомнила. – Она осторожно погладила девочку по животу поверх одеяльца.
- Мы выглядим как люди, - серьезно поправила её Мастер. – На самом деле мы совсем другие. Молли, это важно.
Та коротко оглянулась и кивнула: «Угу». Потом она снова принялась гладить девочку указательным пальцем, стараясь не разбудить её. Мастер сжала зубы. От этого зрелища между ребрами у неё переворачивалось ревнивое и горькое чувство.
- Молли, она не человек, - с нажимом сказала она. – Никогда об этом не забывай. Она спит меньше и ест меньше, чем человеческий младенец, я изучила этот вопрос. У неё другой обмен веществ. Ей нужны намного большие интеллектуальные нагрузки, иначе она не будет развиваться. Новые впечатления, книги, энциклопедии, возможность самостоятельно исследовать мир. Примерно до семи-восьми лет она будет расти, как человек. После у неё появится способность к регенерации, но расти она станет намного медленнее. К её пятидесяти годам она будет выглядеть, как ты сейчас.
- Зачем ты мне это рассказываешь? – Молли снова посмотрела на Мастера и наморщила лоб.
- Может пригодиться. Ты меня внимательно слушаешь?
- Ну, - кивнула Молли, как на скучное объяснение учителя. – Смотри, у неё волосы темные, а реснички светлые. Интересно, в кого так? Вот вы регенерируете и тело меняете – а дети потом на кого похожи?
- На Рассилона! – Мастер потерла висок. – Никакого толку от тебя. Молли, оставь её в покое, у меня для тебя подарок.
Та немедленно заинтересовалась. Как звереныш, с тоской подумала Мастер. Все люди такие: глупые, наивные, ластятся к тебе, когда чувствуют силу. Приятно, когда приходишь домой, а у порога тебя встречает преданное и не задающее лишних вопросов существо. У Мастера была Люси Саксон, а Доктор на каждую регенерацию заводил себе по дюжине питомцев. Их нельзя любить, только снисходить. Молли сидела у её ног, и Мастер не удержалась – потрепала её по светлой макушке и провела пальцами у неё за ухом. Молли хихикнула.
- Жаль, что ты не повелитель времени, – Мастер похлопала её по щеке. Затем она отошла к столу и взяла с него временной манипулятор – тот самый, что когда-то сняла с запястья Джека Харкнесса. Она издали показала его Молли:
- Никто не должен знать, что у тебя есть эта вещь. Кроме неё, - она взглядом указала на спящую девочку. – От неё вообще никогда ничего не скрывай, она будет умнее тебя, она разберётся. Особенно твой папа не должен узнать об этой вещи.
Молли вскочила и с горящими от любопытства глазами приблизилась к Мастеру. Она протянула руку за манипулятором, но Мастер спрятала его за спину.
- Ты мне обещаешь её беречь?
Молли с готовностью закивала. Мастер вновь показала ей браслет.
- Что это?
- Не скажу. Очень опасный инструмент, если им неправильно пользоваться, но совершенно безопасный, если ты положишь его в надежное место и не будешь жать ни на какие кнопки.
- Фр-р, - Молли надула губы. – Ничего себе подарочек: никому не показывай, ничего не трогай, а то он взорвется или ещё что-то там сделает. Ты бы мне ещё ядерную боеголовку подарила.
- На совершеннолетие, - пообещала Мастер. – Могу даже с конвертерами черных дыр, если будешь себя хорошо вести. Я тебе ещё главного не сказала: за этой штукой может придти человек: высокий, статный, улыбка в 32 зуба, в анахроничном наряде.
- Каком-каком?
- Старинном. По моде 80-летней давности. Он не опасен. Для тебя не опасен – если не будешь позволять ему лишнего. Ему несколько сотен лет, так что для тебя он всё равно слишком стар.
- А-а. Ещё и старикан какой-то на мою голову. Спасибо, Мастер, это очень мило с твоей стороны, но я, наверное, откажусь.
- Бери! – Мастер сунула браслет ей в руку. – Спрячь куда-нибудь и Доктору не показывай, запомнила?
Молли оглядела себя, потом принялась запихивать развернутый браслет за пояс брюк.
- Хорошо запомнила? – ещё раз уточнила Мастер. С Молли никогда нельзя было понять, что из сказанного она уловила. Та скривила губы и кивнула. Она прикрыла верхнюю часть браслета просторной блузкой и спросила недовольно:
- Ещё подарки?
Мастер улыбнулась одними губами:
- Можешь взять её на руки. – Она поймала рванувшуюся прочь Молли за запястье: - Не так быстро. Лучше я сначала сама.
* * *
- Мастер, куда ты меня тащишь? Постой, мы же не можем просто так оставить её!..
- Можем, - отрезала Мастер, захлопнула за Доктором дверь Тардис и занялась панелью управления. Машина заскрежетала и дематериализовалась. На экране высветился символ временной воронки. – Если нам повезет, они даже не заметят, что нас не было дольше пяти минут.
За короткий путь от крыльца до Тардис у Мастера промокли ноги: выпавший снег раскис в серое месиво. На Галлифрее никогда не шел снег, на Галлифрее всегда светило солнце над горячего медного цвета просторами. На Галлифрее не было столько грязи, как на Земле: везде пыль клочьями, комья глины, сажа и копоть, и сырость, и плесень.
- Что? В чем повезет? Я уже ничего не понимаю. Мастер! – воззвал Доктор. Она не могла перемещаться по консольной комнате так же проворно, как и он, так что ему удалось догнать её и схватить за запястье. Пришлось остановиться. Доктор всегда всё усложняет, особенно когда Мастеру и так сложно. Почему он сам не видит очевидных вещей: что Мастер делает только необходимое? Она залезла свободной рукой во внутренний карман пиджака, который на ней уже не сходился, и пояснила:
- Галлифрей, Доктор. Забыл? – она хотела достать из кармана последний убедительный аргумент, который должен был стать сюрпризом для Доктора, но остановилась, заметив выражение его лица. – О-о, - холодно протянула она. – Понимаю. Ты не хочешь. Тебе наплевать на страдания нашего народа, пока у тебя есть своя уютная норка, куда ты можешь спрятаться от проблем.
- Я не…
- Тебя накормили индейкой и спели тебе пару рождественских гимнов – и готов новоиспеченный землянин! Да здравствует Джон Смит и его семья!
Мастер ожидала, что бывшие родственники примут Доктора неблагосклонно: должно же в моральном кодексе землян быть предусмотрено порицание легкомысленных инопланетян, причинивших вред одному из их клана. Но нет: когда Мастер появилась на пороге с дочерью на руках и Молли на буксире, Доктор сидел во главе стола, уплетал за обе щеки праздничный пирог и наслаждался почтительным вниманием гомо сапиенсов. Их было четверо: бывшая миссис Смит, её новый ручной человечек – Фрэнк, или Фред, или как там его – Мастер не прислушивалась, когда их представляли, и двое чопорных стариков в клетчатом твиде, демонстрировавших поразительное сходство с Джоан. Завоевать их уважение было просто: Доктор показал им простенький фокус со звуковой отверткой, отремонтировав одним движением сгоревшую рождественскую гирлянду, и этого хватило, чтобы они целый вечер гадали, кто он на самом деле.
Мастера они приняли не столь доброжелательно, но это было неважно. Гомо сапиенсы – стайные животные, а вожаком их маленькой стаи была Джоан Редферн, и именно её признание было нужно Мастеру. Она мысленно перебрала несколько возможных тактик и остановилась на новой, ни разу целенаправленно не опробованной, под названием «женская солидарность». Молли стала больше доверять Мастеру после трансгендерной регенерации. Завоевать расположение Люси в женском теле тоже было проще. Если экстраполировать результаты на отношения с Джоан, то заставить её признать Мастера своей должно быть несложно.
Так и случилось: хватило нескольких вздохов, косых взглядов на Доктора и намеков на его несносный нрав, как бывшая его супруга прониклась к Мастеру сочувствием. Она даже сдержанно похлопала её по руке, и на этом негласное перемирие между сторонами было заключено.
Мастер вынула ладонь из кармана и угрожающе сложила руки на груди. Доктор выдохнул, и мышцы у него в лице дернулись едва заметной судорогой.
- Ты же не собираешься открывать временную ловушку прямо сейчас? – сказал он.
- Собираюсь.
Доктор недоверчиво поморщился:
- Но… это же абсурд!
- Почему? – с ледяной вежливостью уточнила Мастер: без помощи Доктора она вряд ли справится, так что придется выслушать его несущественное мнение.
- Ты… - он невольно посмотрел на её живот, затем поднял взгляд на лицо: - Открыв ловушку, мы попадем в самую гущу Временной войны. Мастер, ты же не хочешь… - умоляюще начал он, но она его прервала:
- Хочу. И могу. И сделаю. Ещё возражения?
- Да! – воскликнул Доктор. Последовала долгая пауза, во время которой он их придумывал. – Давай подождем.
Мастер знала, что он скажет:
- Подождем, пока я рожу? Или пока дети вырастут? Или пока я не передумаю возвращать Галлифрей?
У Доктора на лице сменялись печаль, досада и решимость. Затем он проиграл выражения лица в обратном порядке и сказал тихо:
- Давай вернемся за ней, Мастер. Пожалуйста. Ты не позволяла мне даже прикасаться к своей ненаглядной девочке, ты её сторожила день и ночь – как ты можешь теперь бросить её на произвол судьбы?
- Я оставила её Молли, - возразила Мастер сквозь сжатые зубы. Она дала Молли подробные инструкции, и Молли послушно кивала после каждой фразы о том, как растет и развивается повелитель времени. Молли держала младенца, как хрустальную вазу, не решаясь даже поменять её положение после того, как Мастер вложила ребенка ей в руки. Молли провалила школьные экзамены – главная тема для сетований за семейным столом. Молли не может позаботиться даже о человеческом детеныше, не говоря о потомке высшей расы. Она не может позаботиться о себе!
Всё это ясно отразилось в скептическом взгляде Доктора: я же сказал, «на произвол судьбы».
- Мы вернемся за ней, когда выполним свою задачу, - твердо сказала Мастер. – Для людей на Земле пройдет всего лишь несколько минут.
- …если мы не вернемся? – осторожно предположил Доктор. У ограждения консольной комнаты стояли свернутые в рулоны карты Цитадели. Доктор живо обогнул Мастера, схватил первую попавшуюся карту с планом сражения и развернул перед ней на полу. Бумага скручивалась обратно, так что Доктор прижал её коленями и ладонями по углам. – Это война, Мастер! Даже если мы откроем ловушку – хотя я до сих пор не вижу, как ты собираешься это сделать – там будут далеки! обезумевшие повелители времени! временные парадоксы! спорадические выбросы энергии! Мы можем погибнуть сразу после материализации! Я не могу позволить, чтобы ты…
Доктор говорил всё лихорадочнее. Мастер остановилась над ним, пока он на коленях ползал по карте, ловя её непослушные скручивающиеся углы, и искоса взглядывал на Мастера через плечо.
- Ты боишься? – спросила она. Доктор замолк и запрокинул голову. Зрачки его карих глаз были расширены, так что взгляд был неестественно стеклянным. – Если ты боишься, возвращайся. Мне не надо, чтобы ты ныл у меня над ухом, пока я буду спасать Галлифрей.
Доктор помотал головой. Волосы у него растрепались больше обычного, и челка нелепыми прядями упала к вискам.
- Я говорил не об этом! Послушай, - он бросил карту, сел на пятки и потер лоб, ладонью загладив волосы назад. – Может быть, ты не заметила, но у тебя здесь, - он пальцем указал на её живот, - другое живое существо. И может быть, это глупо с моей стороны, но я хочу, чтобы вы оба продолжали жить.
- Жить? – невесело хмыкнула Мастер. – Существовать. Я не хочу жить на Земле! – она топнула ногой, вдруг разозлившись. – Я не хочу жить в Тардис! Я хочу спасти Галлифрей из временной ловушки, уничтожить Око гармонии, чтобы всё стало как до войны, и жить на Галлифрее! У меня там есть дом, огромное поместье моей семьи, оно перешло мне по наследству, а я им так и не воспользовалась. Там есть всё, что нужно! Мои дети будут жить на Галлифрее, и рожать я буду на Галлифрее, и я отправляюсь туда немедленно, а ты можешь покинуть транспортное средство, если ты не согласен с политикой капитана!
Под её подошвой карта Цитадели с хрустом смялась, а Доктор отпрянул и машинально заслонился рукой, будто Мастер хотела пнуть его. Пожалуй, она хотела.
- Поднимайся, - велела она. Сама она вернулась к панели приборов и настроила Тардис на Землю, дом Молли, сочельник. На Галлифрее не было богов, на Галлифрее верили лишь в мощь разума. Кому пришло бы в голову праздновать две тысячи лет спустя рождение какого-то третьесортного человечка, который даже не изобрел ионного двигателя или гибкой матрицы? Да, на Галлифрее отмечали день, посвященный Рассилону, но Рассилон был столпом науки, культуры и всего общества повелителей времени. Без Рассилона не было бы ничего: он был больше чем пророком или философом, его деяния пронизывали время и пространство, и они были весомыми и ощутимыми, в отличие от деяний человеческих божеств.
- О, Рассилон, - пробормотала Мастер себе под нос. – Ты готов, Доктор? Твоя остановка, высаживайся.
Тардис замерла у калитки, ведущей к дому с мигающей гирляндой на окне, - той самой, что Доктор починил час назад.
- Пошевеливайся! – прикрикнула Мастер, когда Доктор не тронулся с места. Он помотал головой, и рот его приоткрылся, будто он потерял дар речи. Глаза его уставились в одну точку.
- Не может быть! – воскликнул он завороженно.
- Может. Избавь меня от своего присутствия, - ответила Мастер.
- Это ты? Это ты! Это точно ты, - проговорил он, захлебнувшись словами.
- Я? – с сомнением переспросила Мастер. Доктор продолжал смотреть не мигая – но не на Мастера, а на кого-то за её спиной.
- Привет, - по его лицу растеклась неудержимая улыбка. Дело плохо, решила Мастер. Она медленно, чтобы не спровоцировать неизвестное существо, обернулась. Перед ней стояла блондинка в джинсах и розовой футболке.
- П-п-привет, - проговорила она, странно запинаясь.
Мастер вспомнила, где видела эту девушку: в путевом журнале Тардис. Заметок про неё было много, и напоследок машина с особым тщанием продемонстрировала Мастеру, как землянка сгинула в параллельной вселенной. «Я люблю тебя», сказала девушка на прощание, и Доктор согласился. После этого в аудиозаписи были одни помехи, похожие на рыдания, и Мастер стерла её без остатка.
- Э, познакомься, Мастер, - протянул Доктор, - это…
- Роза Тайлер, - кивнула она. – Я знаю.
Глава 28
читать дальшеРоза Тайлер стояла неподвижно. Мастер ожидала от неё другого поведения: что землянка бросится Доктору на шею или вытворит что-то не менее бесцеремонное. Её скромность была неуместна и потому подозрительна.
Доктор сделал шаг к ней и поднял руку – не до конца, остерегаясь взгляда Мастера:
- Привет!
- Привет! – повторила девушка с почти той же интонацией.
- Как тебе это удалось? Прорваться из параллельной вселенной? О, я всегда в тебя верил, Роза Тайлер!
«Я всегда в тебя верил, Мастер!», - мысленно сказала себе Мастер полным восхищения голосом Доктора – для пробы. В нем звенело искреннее чувство, а не притворное, которое он вымучивал из себя, чтобы держать Мастера в узде. Все его «Я хочу помочь» и «Всё будет хорошо» - натужные, лживые слова дрессировщика, волею случая запертого в клетке с тигром. Зачем она слушает их? Позволяет им вползать в уши вместе с неуверенностью и страхом Доктора: «Ты не вернешь Галлифрей, Мастер. Ты погибнешь. Ты не сможешь. Ты обречешь детей на страдания и смерть. И не говори потом, что я не предупреждал!» Мастер криво улыбнулась самой себе, когда неловкое молчание стало затягиваться, и на лице Доктора всё явственнее прорисовывалось чувство вины. Его глаза, брови, складки у губ и носа с готовностью складывались в затравленное выражение, и Мастер увидела вдруг, насколько оно привычно для него. О, как всё просто! Доктор не беспокоится о ней или детях, он хочет просто оградить себя от ещё одного груза вины – за их жизни. Если Мастер отправится на Галлифрей против его воли и погибнет, он сможет сказать себе, что хотя бы сделал всё, чтобы предотвратить это. Он не хочет брать на себя ответственность за всё то, что принесет с собой вернувшийся в нормальное течение времени Галлифрей. Доктор счастлив был быть Джоном Смитом, пока Мастер не вырвала его силой из его затхлого мирка. Он счастлив и теперь хоть на минуту вернуться туда и притвориться, что он незаметный, незначительный человечек, от которого ничто не зависит. Так пусть же вернется!
Мастер чувствовала себя могущественной, как никогда. Ей казалось, что она смотрит на Доктора, замершего перед человеческой девушкой, и видит насквозь, как тикает внутри его душа: тик-так, тик-так, четырехтактных ритм двух сердец. Доктор растерял себя за свою жизнь, он стал маленьким и слабым, и теперь во власти Мастера дать ему то, чего он хочет: земную жизнь.
Землянка может забрать его себе и утешать его, когда Мастер последует зову и либо падет, либо взлетит так высоко, как никогда раньше. Мастеру будет принадлежать Галлифрей!.. А Доктор – Доктор всего лишь обуза.
Решение она приняла в считанные секунды. Вот только… Мастер оглядела девушку с головы до ног.
- Обними её, Доктор, - сказала она. – Я же вижу, как тебе хочется.
Доктор покосился на Мастера и шагнул вперед, коснувшись пальцами руки девушки. Они скользнули внутрь того, что выглядело телом из плоти и крови. Доктор быстро сжал пальцы в кулак и отдернул руку, словно и не было этого неудачного движения.
- Какая любопытная голограмма, - констатировала Мастер и указала пальцем на её ступни: они парили в паре миллиметров над полом. – Если бы не это, я бы ни за что не догадалась.
- Роза? – спросил Доктор. Он сделал ещё одно движение, будто хотел встряхнуть её за плечи, но остановил себя. – Ты меня слышишь? – он выхватил звуковую отвертку и начал сканировать её лицо.
Мастер вдруг почувствовала себя очень уставшей. Ноги едва держали увеличившийся вес, и спина ныла от того, как долго она простояла на одном месте, препираясь с Доктором.
- Хм, не могу понять, откуда исходит сигнал, - почесал затылок тот. – Судя по всему, он прервался. Но откуда тогда картинка? – он поводил ладонью сквозь плотную на вид, невесомую фигуру.
Мастер опустилась на верхнюю ступеньку, ведшую на возвышение консольной комнаты, и одной рукой обняла перила, прислонившись к ним плечом. От нескольких земных сладостей, съеденных за праздничным столом, её подташнивало: никто не предупредил, что в них столько сахара.
- Я должен вернуть сигнал! – воскликнул Доктор. Он суетился всё сильнее; теперь у консоли, где он пытался настроить приемник на след утраченного сигнала. Сев вполоборота, Мастер могла видеть его: лихорадочно двигающиеся длинные пальцы, наморщенный лоб, закушенную нижнюю губу.
- Знаешь, ты прав, - сказала она. – Я не буду освобождать Галлифрей из ловушки.
- Угу, - машинально кивнул он. Мастер беззвучно фыркнула: как это в духе Доктора – мгновенно забыть об одной глобальной проблеме, переключившись на другую.
- Наша главная обязанность сейчас – дети.
- А! – Доктор решительно ударил по клавише и уставился на экран. Ничего не изменилось, так что через мгновение он продолжил свое занятие.
- Доктор! – резко окликнула его Мастер. Он вздрогнул и обернулся к ней. – Этот сигнал… - она покрутила в воздухе рукой, - он вернется, не дергайся.
Доктор отступил от консоли.
- Откуда ты знаешь? – спросил он с недоверием и надеждой. Мастер не знала, но надо же было отвлечь Доктора от занятия, которое не приносило в данную минуту никакой пользы.
- Доверься мне, - сказала она проникновенно, и Доктор сделал ещё один шаг к ней, будто загипнотизированный. Он коротко глянул на то место, где только что парила голограмма: там никого не было. Мастер похлопала по ступеньке рядом с собой, и Доктор сел, продолжая поминутно крутить головой и взглядывать в пустоту.
- Ты прав, - Мастер взяла его руку и положила себе на колени. Это привлекло внимание Доктора. – Мы не можем оставить её – нашу дочь. - Мастер нарочно подчеркнула слово «нашу». Доктор отреагировал так, как надо: сжал пальцы Мастера и придвинулся ближе. – Я поразмыслила над твоими словами: Молли не справится с её воспитанием, если мы… если с нами что-то случится. Её просто нельзя доверить людям! Они обязательно отравят её своими ненужными лекарствами или прививками, они не смогут научить её всему, что должен знать повелитель времени, они будут считать её сумасшедшей…
- Именно! – Доктор порывисто схватил вторую ладонь Мастера. – Я ведь рассказывал тебе, сколько неприятностей у нас было, пока Сьюзан училась в школе? Учителя на что только ни жаловались! Ну, не все, конечно, некоторые были довольно приятными – но всё равно, если бы Сьюзан не знала о своем происхождении, не представляю, как бы она справилась. Хорошо, что ты это понимаешь! Мы ещё вернем Галлифрей – позже, непременно, Мастер!
Она слушала его, поджав губы в подобии улыбки, и едва заметно кивала.
- Земля – тоже неплохая планета, - вручила она Доктору очередную тему, которую он мог бы с энтузиазмом развить.
- Конечно! Я знал, что тебе тут нравится – иначе ты бы не стала её захватывать, правда? А сколького ты ещё не видела! Водопады, каньоны, коралловые рифы, северное сияние – здесь очень, очень красиво. Я обещаю, ты не пожалеешь ни о единой минуте!
Он был так счастлив – заранее счастлив – что тема Галлифрея будет обходить его стороной в ближайшие годы, что Мастер удивлялась, как ей вообще пришло в голову просить его о помощи. Что бы она теперь ни предприняла – ей придется делать это в одиночку. И с кристальной ясностью она увидела, что её ждет: Мастер отправится спасать Галлифрей, и Мастер умрет.
Внутри у неё стало пусто и холодно, будто студеный ветер гулял по влажной коже. Ещё одно незаконченное дело осталось завершить, и можно будет отправляться. Настырная землянка восстановит сигнал и пробьется к Доктору; пусть. Это даже хорошо. Нужно только дать ей стимул, чтобы она не разорила то, что Мастер оставит Доктору.
Мастер решила сказать правду:
- Ты много раз спрашивал меня, почему я не даю имя своей – нашей, - исправилась она вымученно, - девочке. Я думала всё время с её рождения, я думала и думала, но какое бы имя ни вспоминала, оно принадлежало кому-то, кто погиб на Галлифрее. Я не могу назвать её именем мертвеца.
- Мастер… - Доктор сделал утешающий жест. Мастер подняла палец:
- Нет, я не о Галлифрее. Твоя… подруга, - она качнула головой в сторону консоли, где изначально появилась голограмма, - она жива?
- Да. Она просто… границы между параллельными вселенными становятся всё более непроницаемыми, она просто…
- Отлично. Роза, - задумчиво произнесла Мастер по-английски. На Галлифрее не растут розы; самым близким эквивалентом было бы: - Тая́ни, - сказала она на родном языке.
Слишком просто это произошло; Доктор, по всей видимости, тоже не осознал судьбоносности момента. Он смотрел на Мастера озадаченно и не отвечал.
- Таяни, - повторила Мастер. – Это будет её имя. Доктор, ты запомнишь?
Он покачал головой, кивнул, снова отрицательно покачал головой, будто не мог определиться.
- Ты не шутишь?
- Я никогда не шучу. – Она похлопала его по плечу и задержала руку на лацкане его пиджака. Что-то ещё надо было сказать перед тем, как Мастер отправится умирать, но без горячки боя, без угроз и оскорблений, в голову не шло ничего подобающего случаю. Мастер бездумно разглядывала галстук Доктора; он был темно-синий, и на нем было пятно от красного соуса. Галстук приподнимался и опускался от дыхания Доктора. – Что ж, - наконец вскинула голову Мастер. – Сходи за ней. Таяни. Я не горю желанием вновь встречаться с твоими родственниками.
- Конечно, - Доктор немного помедлил, потом вскочил и только после этого выпустил ладонь Мастера. Он широко улыбнулся. – О, Мастер! Я обещаю… я обещаю… подожди, я скоро! – он так и не придумал, что обещает ей на этот раз, и сорвался с места.
Мастер посмотрела ему вслед, а затем тяжело поднялась, опершись о перила. Икры болезненно свело, и она втянула воздух сквозь зубы.
Она поднялась на одну ступеньку к консоли, но затем спустилась вниз и вышла из Тардис. Гирлянда на окне вновь погасла, и между соседними расцвеченными домами дом бывшей – и будущей – семьи Доктора выглядел тускло. Мастер скоро умрет, а Таяни будет жить в мрачном доме в невзрачной стране всю свою жизнь.
Мастер нащупала во внутреннем кармане пиджака теплый камень с острыми, режущими гранями. Галлифрей не может ждать.
Съеденные за столом сладости тоже. В последний раз Мастера тошнило, когда её отравили верноподданные на одной феодальной планете. Во рту остался кислый нечистый вкус, а горло саднило. Она сплюнула, наскребла на деревянной изгороди комок сероватого снега и сунула его в рот.
Доктор не торопился с Таяни. Мастер отступила к Тардис и прислонилась спиной к её шершавой мокрой двери. Он выйдет на крыльцо, и тогда она взглянет на неё один раз и запрет дверь изнутри.
Мастер нащупала за собой ручку. Доктор был прав: они не имеют права погибнуть оба. Только один из них.
Мастер толкнула дверь и оказалась внутри Тардис. Она повернула замок под навязчивый ритм – и теперь только поняла, что повторяет одними губами: «Таяни. Таяни».
Она обернулась. Прямо перед ней стояла Роза Тайлер.
- П-п-пауза, - сказала та запинающимся голосом. – Н-нет. Не так. Стоп!
UPD. Прошу прощения за короткие главы, но автору охота покосплеить Моффата с клиффхенгерами))).
Серьезный вопрос: понятно ли вообще, что произошло в Тардис? Объяснение в любом случае будет в тексте, просто хочу узнать, насколько мои намеки прозрачны или, наоборот, понятны только мне, потому что я и так всё знаю)).
Глава 29
читать дальшеМастер с нетерпеливым любопытством оглядела невыразительное лицо Розы Тайлер. Она представляла её несколько по-другому: судя по записям в бортовом журнале Тардис, та обладала живой мимикой и временами могла переболтать Доктора.
- Я представляла тебя по-другому, - сказала Мастер. – Впрочем, неважно. Доктор находится по ту сторону двери, я готова открыть её на несколько секунд, если ты обещаешь меня не задерживать. У меня важное дело. О, прости! – воскликнула Мастер после паузы. – Ты не можешь выйти, ты голограмма. Будь добра перенаправить сигнал на пять метров южнее. – Они вновь помолчали. Мастер прислонилась к стене: после минуты на ногах поясница немела и начинала ныть. – Хм, - она склонила голову набок. – Ты меня знаешь?
Девушка сделала то же; на её лице отобразилось задумчивое выражение, неестественно смотревшееся с её чертами лица, будто она собезьянничала его у кого-то другого.
- М… механик, - с усилием произнесла голограмма. Мастера озарило. Она приоткрыла рот в улыбке и выдохнула:
- Потрясающе.
Это было настолько очевидно, что стыдно было не догадаться сразу. Разум Мастера затягивало туманом, в котором увязали мысли. Чтобы довести мысль до конца, приходилось заставлять себя, будто с усилием вытягивая ноги из болота. Но и чтобы до конца осознать это неприятное ощущение, Мастер не могла достаточно сосредоточиться. Её отвлекала мерцающая голограмма, её отвлекал шум на улице – шум стал громче и отчетливее. Мастера звали: и издалека, и совсем рядом; зов искажался в тумане, но она уверена была, что различает в нем голоса Галлифрея.
Она достала из кармана предмет в зажатом кулаке и раскрыла ладонь перед девушкой.
- Мастер, открой! – дверь содрогнулась под ударом, и сразу за голосом Доктора раздался свист звуковой отвертки.
Мастер машинально оглянулась на звук и отвернулась к голограмме.
- Ты хочешь его спасти? – быстро спросила она. Протянутую руку она держала на уровне глаз девушки. – Я знаю, ты хочешь. Ты его любишь – ценишь, заботишься, оберегаешь – как бы ты это про себя не называла.
- Мастер, открой! Что ты задумала? – теперь скрежет раздался от замочной скважины.
- Помоги мне, - прошептала Мастер, глядя голограмме прямо в глаза. Точно так же можно было смотреть в любое другое место консольной комнаты, но ей сложнее было убеждать нечто нематериальное. – Он будет жить. Мы все будем жить. Ты согласна?
Голограмма не отвечала, но по ней пошла рябь, будто корабль незаметно содрогался всем своим существом, пуская круги по воде.
- Что, - проговорила она тяжело.
- Проблемы с речевым центром, понимаю, - посочувствовала Мастер. – Вся в Доктора.
- Что? – с неуверенной вопросительной интонацией повторила девушка.
- Что ты должна сделать? Я дам тебе координаты. – Мастер перехватила камень, который держала в руке, двумя пальцами. Он блеснул алмазными гранями. – Белоконечная звезда. Помнишь этнографический музей? О, я не просто из сентиментальных чувств летала ещё раз посмотреть на чучело Рассилона. Я не знаю, где человеческие ученые раскопали этот камень, но он должен сейчас быть на Галлифрее, он погиб вместе с Галлифреем – а он здесь, у меня в руках, - Мастер радостно рассмеялась, и предчувствие скорой смерти ужалило её. Оно было приятно болезненным, как обещание, что скоро она избавится от долгого бремени. – Невозможная вещь, - прошептала она сквозь зубы, завороженная радужным отблеском. – Невозможно попасть внутрь временной ловушки – если только у тебя нет того, что уже внутри неё.
- Что. – Жестко сказала голограмма. – Я. Получу?
Мастер зажала камень в кулаке и отдернула руку. Как можно было так опасно ошибиться?
- О, от меня ты тоже кое-чему научилась! – улыбнулась она в качестве отвлекающего маневра. – Чего ты хочешь?
- Больше.
- Больше чего? – уточнила Мастер. Она сделала шаг вправо, переместившись к двери, и взялась за замок. Он подрагивал; отделенный тонким деревом, Доктор возился по ту сторону.
- Больше! – голос голограммы угрожающе взлетел. Мастер холодными пальцами повернула защелку – та свободно провернулась; Мастер продолжала крутить её, ожидая, что механизм вот-вот привычно сцепится.
- Я могу дать тебе то, что ты хочешь, - наудачу пообещала она. – Просто выполни мое поручение. Ничего сложного: исчезнуть здесь, материализоваться там. На Галлифрее есть всё.
Возня снаружи прекратилась.
- Мастер, с тобой всё в порядке? – осторожно спросил Доктор сквозь дверную щель в дюжине сантиметров от уха Мастера. Она сглотнула. Звать на помощь?
- Да! – крикнула она. – Доктор, из-за тебя замок опять заклинило, оставь его в покое! – Потом заговорила с голограммой. Пока Мастер отвлеклась, та нависла почти над самым её лицом. Её глаза были по-прежнему пусты, и со столь близкого расстояния видны были мерцающие пиксели изображения в их неподвижной радужке. Мастер облизнула губы.
- У тебя почти получилось, - сказала она доверительно. – Голос, внешность – ты настоящий шедевр. Должно быть, это очень сложно: собрать всю нужную информацию. Я знаю, чего тебе не хватает, чтобы сложить мозаику. Тебе нужна жизнь. – Голос Мастера оборвался. Ей не хватало кислорода. Она вдохнула полной грудью. – Жизнь, самостоятельный организм, чтобы тебе не нужно было паразитировать на других. Я знаю, где её взять.
- Галлифрей, - произнесла голограмма исказившимся голосом, и Мастер с удивлением узнала свой.
- Галлифрей, - подтвердила она. – Око гармонии. Оно способно дать повелителю времени новый цикл регенераций, и в его власти подарить тебе настоящую жизнь. – Мастер сделала торжественную паузу и спросила: - Договорились?
Голограмму отбросило назад – она скользнула к консоли, как на пружине, и остановилась. Мастер облокотилась о стену позади себя и выпрямилась. Голова у неё кружилась, и туман становился всё гуще: скоро, скоро, скоро она будет на Галлифрее!
Одна из панелей под консолью стала медленно опускаться, и над ней пробилась сначала тонкая полоса света, которая расширялась, пока Мастеру не пришлось прищуриться и опустить глаза от нестерпимого сияния. Она зажала Белоконечную звезду между ладонями. Её острые грани чуть не вспарывали кожу, и Мастер стиснула её, вкладывая в камень всё своё нетерпение.
- Я задам координаты, - предупредила она, приблизившись к консоли мимо голографической фигуры. Мастер не была уверена, насколько существо контролирует Тардис, но проявлять осторожность было поздно. Она отложила запуск временного ротора на минуту и зациклила алгоритм таким образом, чтобы перегрузка двигателя спустя ещё минуту работы достигла критической величины. «Бам», - одними губами проговорила Мастер.
Она вновь спустилась по ступеням к выходу, пряча за пазуху временной манипулятор, который взяла с консоли; тот самый, что когда-то отвоевала у агента Джона в 51 веке. Её било крупной дрожью, и ком в солнечном сплетении не давал ни дышать, ни говорить. Свет из Сердца Тардис заливал комнату ровным белым сиянием.
- Удачи, - выдавила из себя Мастер, Белоконечная звезда взлетела в воздух и, описав дугу, растаяла в слепящих лучах. После этого Мастер бросилась к выходу, и на этот раз замок поддался с первого раза.
Она вывалилась из Тардис на руки Доктору, и за её спиной машина исчезла.
* * *
- Что слу?.. – Доктор поперхнулся словами. – Что? Тардис! Куда ты отправила Тардис?
Мастер похлопала его по лацкану пальто одной рукой, другой уцепившись за него, чтобы не упасть. Рот её улыбался.
- Сегодня никто не умрет, мой дорогой Доктор. – Мастер восстановила вертикальное положение. – Я всё уладила. Начинай репетировать фразу «Мастер, ты гений!»
Она рассмеялась. Волна страха – не настоящего страха, а непонимания на границе с ним, когда ты попал в западню, но ещё не до конца поверил в это – окатила её. Страх был словно чужой, он врезался в её собственный настрой тупым лезвием и застрял в нем.
- Скоро всё закончится, - пообещала она, прыснув от смеха, и зажала рот ладонью. – Мне пора.
- Куда? – переспросила Молли. Мастер не замечала её, пока смотрела только на Доктора. Она стояла рядом, с младенцем на руках. Улыбка спала с лица Мастера.
Повелитель времени может видеть сквозь ткань пространства и времени. Он не может знать, что ожидает его в будущем – это нарушило бы сам ход времени. Молли выглядела побитой жизнью, хотя совсем ещё не старой. Как Люси после тюрьмы: будто она высохла и поблекла, а её былые краски разъело непроходящей усталостью. Как выглядели люди на обочине земной жизни: в пригородных электричках, на дешевых распродажах, в забегаловках. Не опустившиеся, но и не могущие подняться. Таяни держала её за руку: бледная девочка с тусклым взглядом. Взгляд пациента психиатрической больницы, которого лечат от него самого. Как лечили Гарри Саксона, как ярко помнила и никогда не могла забыть Мастер. Повелитель времени не может знать собственного будущего – только если оно ему больше не принадлежит.
Мастер взяла Молли за плечи и склонилась к ней: ванильные девчачьи духи и запах глинтвейна с апельсином. От Таяни теперь пахло так же, и страх вернулся – нет, не страх, а тяжелая, ровная обреченность, когда ты знаешь, что теперь – точно всё, и после точки невозврата можно идти только вперед до конца.
- Не отпускай его, - прошептала Мастер на ухо Молли. – Что бы ни случилось, никуда Доктора не отпускай. Что бы он ни говорил.
Она отстранилась, не дождавшись ответа. Галлифрей! вспыхнуло ослепительным взрывом у неё в сознании. Око гармонии распадалось на части и пожирало само себя в беснующемся вихре. Галлифрей! пора домой, по-ра, по-ра, ударили фанфары, и Мастер попятилась от Доктора, Молли и Таяни.
Галлифрей! Доктор вскинул голову. Ему тоже должно было выстрелить по венам веселящей пеной. Галлифрей! Мастер выхватила из-за пазухи временной манипулятор. Домой! Земля свернулась в точку, затем Мастера бросило на что-то мягкое, а перед глазами у неё заплясали красные круги.
Автор: bbgon
О ком: Доктор/Мастер, Молли
О чем: продолжение "Истории про Гарри и Джона".
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:
Предыдущие главы:
Главы 1-3
Главы 4-5
Главы 6-8
Глава 9
Глава 10
Главы 11-13
Главы 14-15
Главы 16-17
Главы 18-19
Глава 20
Глава 21
Главы 22-24
Глава 25
Глава 26
читать дальшеДоктор шагнул в комнату, и Мастер застыла. Стоит ему отвести взгляд в сторону, и он заметит её девочку на кровати. Нельзя ему этого позволить.
- Доктор, - выдохнула она и подняла протянутые руки – как Люси делала, когда хотела, чтобы Мастер обнял её и пожалел. Пару секунд она думала, что Доктор не распознает этот жест, такое удивленное у него стало лицо. Но затем он осторожно прижал её к себе, и Мастер положила руки вокруг его шеи. Она сделала два незаметных шага в сторону, развернув Доктора спиной к кровати. Всё, теперь её девочка в безопасности.
- Мастер, хочешь, я побуду с тобой? – прошептал Доктор. - Мы могли бы… ну, ты знаешь? Поговорить.
Мастер помотала головой и стала отстраняться от него. Доктор удержал её за поясницу.
- Я могу, конечно, попробовать угадать, что случилось, но боюсь, это займет у меня всю ночь и весь день и ещё одну ночь, а в конце ты опять захочешь убить меня. Мы можем сыграть в вопрос-ответ, как тебе такая идея? – он улыбнулся. Мастер поджала губы. – Ну, не такая уж и плохая была идея. Или мы можем пойти послушать двигатель! Ты в последние пару часов точно не слышала ничего необычного? Как будто тихий стук, - Доктор побарабанил пальцами ей по спине: - Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Мастер вздрогнула.
- Не слышала, - сказала она. – Спасибо, Доктор, ты мне очень помог, - она потрепала его по затылку и выпустила из объятий.
- Правда? – радостно переспросил он.
- Не навязывайся. – Она подтолкнула его к выходу. В дверях он задержался, прижавшись щекой к косяку.
- Мастер, разве это не здорово? – с мечтательной улыбкой сказал он. – Мы можем не быть врагами. Мы даже можем быть… друзьями. Если ты хочешь. Потому что я хочу. Потому что…
- Я подумаю. И ты иди и подумай об этом, - она подтолкнула его в плечо. – Помечтай. - Она захлопнула дверь за ним и заперла её на замок.
Когда Мастер вернулась к кровати, то обнаружила, что её девочка спит. Она аккуратно расправила одеяло вокруг неё, чтобы не разбудить, и легла рядом, устроив голову на сгибе локтя.
- Правильно, зачем нам Доктор? – проговорила она вслед за своими мыслями. – Нам не нужен никакой Доктор. Он даже не узнает, что ты уже здесь. – Мастер положила руку кольцом вокруг младенца. В профиль та выглядела ещё более незнакомой, с коротким курносым носом и пухлыми губами, и совсем не была похожа на Мастера. – Помнишь, я тебя сделала, - прошептала она. – С самого начала. Тебя не было, а теперь ты есть.
Мастер придвинулась ближе к ней и задела носом её щёку. Девочка во сне повернула голову, засопела и открыла рот.
- Я тебя создала. Ты моя. – Это было удивительно захватывающее и тоскливое чувство: знать, что её девочка ещё долгие годы или никогда не поймет, каким чудом творения она была. Первая из повелителей времени после Войны, начало новой эры. И Доктор не поймет – не так, как Мастер. Это будет её большой маленький секрет, который она спрячет глубоко-глубоко, чтобы даже при слиянии разумов нельзя было найти его: что она может не только уничтожать, но и создавать жизнь.
* * *
- Молоко.
Мастер открыла деревянную дверцу, за которой репликатор маскировался под старинный кухонный буфет. У него даже были шершавые, выщербленные полки с облупившимся лаком. На полке обнаружилась стеклянная бутылка с водой.
Мастер раздраженно выдохнула, захлопнула дверцу и пожелала снова: «Молоко». Пока Тардис играет с ней в «угадай, что я окажется в шкафу в следующий раз», её девочка в спальне одна. Мастер перепроверила датчик в лазерной отвертке: он показывал, что в спальне всё тихо. Мастер открыла буфет: жидкость к бутылке вспенилась и полезла из горлышка густыми лимонными хлопьями.
- Молоко, - повторила она, теряя терпение. Датчик молчал. Её девочка тоже молчала – всю ночь и всё утро. Как Мастер должна узнать, чего ей не хватает? Может, она ещё не успела понять, что уже родилась, что уже не плещется в банке с жидкостью, что уже можно заявлять о своих желаниях? Или это хорошо, что она не плачет? Или, наоборот, с ней что-то настолько серьёзно не в порядке, что она не может даже кричать? Нет, не может быть. Мастер не могла сделать неправильного ребенка, она столько раз всё перепроверяла. Это было бы нечестно!
Мастер открыла дверцу: в бутылке был ультрамариновый порошок. Она ударила ладонью по боковой стенке, так что загудели подушечки в основаниях пальцев.
- Молоко. Молоко! Глупая ты развалина.
Если девочка уже умерла там, датчик в отвертке так и будет продолжать молчать. Младенцы не регенерируют, для этого нужно сознательное усилие. Мастер обеими руками тяжело оперлась о нижнюю тумбу.
- Тардис, будь хорошей, послушной машиной и дай мне то, что я прошу.
- Что ты у неё просишь? – Доктор подошёл незаметно и прислонился к буфету рядом с Мастером. Сегодня он даже выглядел неуловимо иначе и сиял, как начищенный кибермен. – Она до сих пор сама определяет твою диету? Прости, она и насчет меня уверена, что я люблю груши, а я терпеть не могу груши! Собственно, я потому и ненавижу груши, что Тардис считает, что меня нужно ими кормить хотя бы через день. Никак не пойму, откуда она берет свои диетические рекомендации. Может, кто-то из моих предыдущих спутников скормил ей журнал по здоровому питанию? Точно! Наверняка это была Мэл. Ты ведь встречалась с Мэл? Такая маленькая, с рыжими кудрями. – Доктор показал её рост на Мастере и смутился: - Неважно. Очень милая, только слишком любила морковный сок и физкультуру. Я ничего не имею против пробежек, но только если следом гонится армия…
- Доктор, пусть Тардис сгенерирует мне молоко.
- Да. Конечно! – Доктор постучался в дверцу, заглянул внутрь шкафчика, двумя руками осторожно вынул бутылку и принюхался к горлышку. – Хм, действительно, молоко. Я думал, ты не любишь молоко?
- Теперь люблю. Дай сюда! Кальций, микроэлементы, полезно для костей. Видишь, я проявляю сознательность.
Мастер обогнула его и направилась к выходу. Доктор увязался следом.
- Мастер, у тебя всё хорошо?
Она оторвала взгляд от датчика на отвертке и ускорила шаг.
- Ты в этом сомневаешься?
- Нет, что ты. У тебя всегда всё хорошо. Особенно когда я не вмешиваюсь. Я уверен, что ты прекрасно справишься сама – я имею в виду отключение инкубатора и прочую подготовку. У тебя будет занятая неделя, правда? Я просто решил из вежливости предложить свою помощь. Я знаю, ты сейчас откажешься…
- Тогда зачем спрашивать? – они завернули за угол, и Мастер остановилась у своей спальни. Доктор пожал плечами:
- Успокоить совесть. Ничего, забудь. – Он развернулся и сделал пару шагов прочь. Ничего не подозревает, с облегчением решила Мастер. Она отперла дверь, когда Доктор вдруг обернулся: - Кстати, я только что проходил мимо медотсека. Ты заблокировала вход?
Тон Доктора был небрежным. Догадался или не догадался? Мастер замерла, стиснув дверную ручку. Рука у неё подрагивала от нетерпения. Если заскочить внутрь и запереться изнутри, Доктор не сможет войти – ровно до того момента, когда ей вновь понадобится выйти из комнаты. Она расслабила ладонь и посмотрела на него:
- Да. Ей нужен покой перед появлением на свет. Будет лучше, если ты не станешь её беспокоить.
Доктор понимающе кивнул и подошёл ближе. Он покосился на бутылку у неё в руках и улыбнулся уголком рта:
- Ты никогда не пьешь молоко, Мастер.
- Мне нужно идти, - она приоткрыла дверь.
- Можно мне войти?
Мастер неподвижным взглядом уставилась на щель между дверью и косяком, в который видна была часть стены и камин:
- Мне нужно идти.
Проем стал плавно расширяться: Доктор надавил на дверь над её плечом.
- Покажешь мне её?
- Нет.
- Хоть немного? Хоть краем глаза? Хоть на секунду? Мастер, я не верю, что тебе не хочется похвастать!
- Нечем хвастать.
Она быстро, вперед Доктора, прошла в комнату и остановилась у люльки. В эти пару секунд она была уверена, что не найдет девочку живой, и в этой мысли был ужас и облегчение: что стоит пережить первое потрясение, и всё закончится. Ещё долгие годы отворачиваться от колыбели и думать, что в эту самую секунду её девочка перестала дышать, - это слишком много, слишком тяжело, Мастер на это не подписывалась. Но та была жива и хлопала круглыми серыми глазами.
- О, Мастер, - выдохнул Доктор. Он присел у изножья люльки и положил ладони на её край. – Она прекрасна. Она похожа на тебя. У неё глаза, как у тебя были в детстве! Правда, Мастер, посмотри. Почему ты ничего мне не сказала? Она чудесна. Здравствуй, маленькое чудо, - Доктор потянулся к ней своими длинными руками, и Мастер стремительно оттолкнула его. Он упал на одно колено. Мастер перехватила лазерную отвертку в правую руку и направила на него:
- Не трогай её.
- Что? Почему? – Доктор посмотрел на неё снизу вверх.
- Просто… не трогай. – Мастер отбросила отвертку на стол и вытерла с запястья расплескавшееся молоко. Она вручила бутылку Доктору и склонилась над люлькой. – Она правда тебе нравится? – с сомнением спросила она.
- Конечно. – Он поднялся с пола. – Тебе разве нет?
Мастер пощекотала ей ладошку. Касаться её до сих пор было непривычно. Девочка отдернула руку, и Мастер поспешно убрала свою. Как Доктор делает это так легко? Говорит с ней, не боится трогать, восхищается достоинствами, которых Мастер не видит. Она пересилила свое нежелание и взяла её. Девочка повернула горячий затылок с мягкими волосами в её ладони. Она сморщилась и хныкнула – в первый раз с тех пор, как Мастер вынула её из инкубатора. Мастер чуть не разжала руки.
- Возьми её, - она протянула её Доктору. – Ей не нравится, возьми!
- Хорошо, хорошо, - растерянный, он подставил ладони. – Ничего страшного не случилось.
- Возьми, покорми её. – Мастер убедилась, что Доктор держит шевелящееся тельце и отдернула руки из-под него. – Сделай, как надо, ты знаешь.
- Мастер, не волнуйся, - он улыбнулся. Она отступила и выставила перед собой ладони.
- Нет-нет-нет, не надо. Я не могу. Дела. Галлифрей.
* * *
Мастер беспрерывно прислушивалась к происходящему в глубине Тардис, но никаких звуков до неё не доносилось. Очевидно, Доктор и сам прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Как всегда: что бы ни сделала Мастер, Доктор всегда сделает это лучше. И родителем для её девочки он будет лучшим, чем она сама. Пусть так: Мастер не виновата, что он во всем успел набраться опыта без неё. Он исследовал новые звёзды без неё, он спасал планеты без неё, он воспитывал детей – без неё. Для всего есть первый раз: когда ты, затаив дыхание от восторга и неизвестности, открываешь для себя новый, незнакомый отрезок жизни. Доктор мог бы сейчас трепетать от того, что в первый раз берет на руки младенца. Он бы был неуклюжим и неумелым, а Мастер бы объясняла ему, что волноваться не о чем. Вместо этого он всё знает и всё умеет; слишком поздно делить с ним первый раз хоть в чём-то. Мастер опоздала к его открытиям, безнадежно опоздала на многие сотни лет.
Если теперь она сама открыла инкубатор, если ни слова не говорит Доктору о том, как ощущается его ребенок у неё внутри, если она в одиночку вернёт Галлифрей – это всего лишь восстановление справедливости. Он отказался разделить с ней свою жизнь – и она не станет тоже. Пусть он знает, что такое слишком поздно.
Мастер достала из ящика с инструментами под консолью временной манипулятор Джека и села с ним в кресло, откинувшись на спинку. Она крутила его в руках, как четки; он помогал сосредоточиться на действительно важном – на временных законах, управляющих ловушкой; не отвлекаться поминутно на то, отчего её девочка странно ведёт себя. Церебровор мог повредить ей. Она оставалась наедине с неизвестной тварью, что, если она никогда не оправится? Воспоминания о психиатрической больнице вспыхнули небывало ярко: в первые дни Гарри Саксон бродил по коридорам, придерживаясь ладонью за стены, мучительно вспоминал своё имя и везде натыкался на враждебные, отчужденные лица. Его не запирали, пока он не попытался сбежать, и он мог видеть вокруг себя слабоумных, агрессивных, буйных, патологически вялых, неживых пациентов. Он пытался понять, почему кто-то решил, что его место здесь. И пока он не осознал, что запершие его в это гнетущее заведение ошиблись, он раскапывал в себе признаки помешательства и находил их, и терял рассудок, и так пустой без воспоминаний о прошлом.
Тардис вздохнула, и Мастер встрепенулась от своих размышлений. Шум двигателя стал выше по сравнению с обычным ровным гулом, а затем, как по синусоиде, скатился к низким, утробным нотам. Потом он вновь выровнялся, взлетел и упал – это звучало как дыхание большого простуженного животного. Мастер соскользнула на край сиденья и подалась вперед, прищурясь и повернувшись ухом к консоли. Вдохи – что бы это ни было – повторялись, Мастер насчитала шесть за минуту.
- Что ты делаешь? – спросила она. Будто в ушах у неё восстановилось давление после падения с высоты, звук резко переменился: гул вернулся к привычной ноте. Мастер постучала себя по ушным раковинам. Тардис шумела еле слышно, умиротворяюще. Мастер зажала уши пальцами и вслушалась в то, что происходило у неё в голове: тихий перестук барабанов и гудение крови в сосудах. Шорох морского прибоя накатывал и отступал. Мастер опустила руки.
Доктор говорил про стук в двигателе, но сейчас было что-то другое. Перепад давления в кровеносной системе; в последнее время в организме происходит столько всего, что она не успевает следить за внезапными приступами слабости, сердцебиения и цветных пятен перед глазами. Вот и сейчас оно: Мастер вцепилась в боковины сиденья и закрыла глаза. Окружающая действительность на несколько мгновений потеряла фокус.
- А кто это у нас такой красивый? А кто это у нас такой хороший? Вот мы и нашли маму. Будем надеяться, что мама уже закончила все свои невероятно срочные дела и нас с тобой заживо есть не станет.
Мастер обернулась. Доктор присел на соседнее кресло. Девочка головой лежала у него на плече, и вместе они смотрелись так, словно руки Доктора были идеально подогнаны под изгибы маленького тела. Мастер поджала губы и стала разглядывать, как девочка бессмысленно дергает свободной ручкой. Взгляд у неё был сонный, ничего не выражающий, как у апатичных пациентов, и Мастер содрогнулась от мысли, что её подозрения не беспочвенны.
- Она всё ещё такая? – спросила она.
- Какая?
- Никакая. Как кукла.
Доктор погладил девочку по спине и улыбнулся:
- Я тебя разочарую, но бегать и говорить они начинают немного позже.
- Я знаю! Я изучала элементарные основы биологии. Она не должна быть такая… неживая.
- Она поела и хочет спать. Не сомневайся, когда я пытался её переодеть, она была вполне живая. Возьмешь её?
Мастер отшатнулась.
- Ей и у тебя комфортно. Она плакала?
Доктор с сомнением наморщил нос:
- Не очень.
- Не очень или совсем нет? – уточнила Мастер.
- Совсем нет.
- Вот видишь! – Мастер ткнула ему в лицо указательным пальцем. – Она ненормальная! Я же знаю, я же чувствую, она не в порядке!
- Ш-ш, не кричи, - прошептал Доктор. Он коснулся губами макушки девочки; она распахнула глаза и наморщила брови. – Вот в чем дело: мама нас боится, - он насмешливо посмотрел на Мастера.
- Ты надо мной издеваешься?
- Чем именно?
- Отвратительным сюсюкающим тоном, тем, что я якобы боюсь, и этим словом. Прекрати называть меня этим словом.
Доктор молча приподнял бровь; Мастер насторожилась: с таким лицом он обычно задумывал нечто опасное.
- Возьми её, - он придвинулся к Мастеру и сделал жест, будто насильно хотел всучить ей младенца.
- С ней что-то не так, - она исподлобья посмотрела на него. – Как ты не видишь?
Доктор согласно кивнул:
- Значит, она нам не подходит. Ничего, у нас скоро будет ещё один, - он взглядом указал на Мастера. – И у тебя наверняка остались замороженные эмбрионы, сделаем другого. Естественный отбор. Выживает сильнейший. В нашей новой расе повелителей времени нам не нужны заведомо слабые особи.
Мастер слушала, как он произносит всё то, что Мастер сама могла сказать в подобной ситуации кому-то другому, и не могла возразить.
- …А эту я выброшу из Тардис, так, Мастер?
- Не выбросишь, - Мастер впилась ногтями в край сиденья. Доктор так бережно баюкает девочку в руках, он никогда не сделает ей больно.
- Я не выброшу, ты меня знаешь. Сделай это сама. – Доктор склонился к ней, и Мастер машинально подставила руки. – Прости, маленькая, мне так жаль, но мама тебя не хочет. Мама боится, что ты опасна.
- Не смей так говорить ей! Она тебя слышит, она всё понимает. - Мастер прижала девочку к груди и закрыла ей ухо ладонью. – Не смей даже пальцем её касаться. Она моя.
Глава 27
читать дальше- Папочка! – Молли с размаха прыгнула Доктору на шею и едва не свалила его с крыльца. – Па! Ты обещал, что через день за мной вернешься, а вас сколько не было? Целую вечность! Две недели, я нарочно считала! Я думала, с вами что-то случилось в этих ваших… путешествиях. Я думала, вы не вернетесь, вы забыли – ты же не мог про меня забыть?
Бумажная корона слетела с её головы, пока она тискала Доктора в объятиях. Мастер поймала её и протянула Молли. Та оторвалась от него.
- Ой.
Мастер приготовилась и плотно сложила руки на груди: и от холода, и в тщетном желании скрыть свои нынешние формы.
- Это сколько же вас не было, по вашему времени? – спросила Молли ошарашенно.
- Видишь ли, у нас были небольшие проблемы с Тардис – вернее, мы её потеряли и долго искали, а потом произошло кое-что ещё, это длинная история, - заговорил Доктор. Он машинально смахивал соринки с плеча Молли и облизывал губы.
Мастер нахлобучила розовую корону ей на голову и нервно отряхнула руки.
- Да, это то, что ты думаешь. Полагаю, бесполезно просить тебя не обсуждать эту тему, потому что ты всё равно не успокоишься.
- У вас будет маленький повелитель времени?
Мастер сдержанно кивнула. Молли открыла рот и замолчала.
- Э-м, – Доктор почесал лоб, потрепал её по спине и сказал: - Ты только не… Это ничуть не значит, что я тебя не… Ты не обижаешься?
- Мастер! – с придыханием воскликнула Молли. – Как же здорово! Я не сделаю тебе больно? – и она полезла обниматься с такой осторожностью, будто под её руками был воздушный шар.
- Я не лопну, - сообщила ей Мастер. Она отвернулась от Доктора и уставилась на ворот серебристой блузки Молли, который стала поправлять у неё на шее свободной рукой.
- Какая ты мягкая! Когда он родится? Ты не боишься? Это будет он или она? А у вас всё прямо как у людей проходит или по-другому? – Молли понизила голос и прошептала Мастеру на ухо: - Значит, вы помирились, да? Можно я потрогаю? Ой, - она без разрешения приложила ладонь к животу и удивленно хихикнула. Мастер вздрогнула от того, как неожиданно она вторглась в интимное пространство – как если бы бесцеремонно залезла под одежду. Помедлив пару секунд, она оттолкнула руку:
- Хватит. Не делай так больше.
- Почему? – обиженно спросила Молли. – Все так делают.
Доктор смущенно опустил глаза и потер переносицу. Мастер только отмахнулась.
- Ну, заходите, что ли, - мрачно сказала Молли, глядя исподлобья. Она отступила в сторону и сделала приглашающий жест внутрь дома. Доктор испуганно приподнял брови:
- Зачем?
- Вы же на Рождество прилетели. Так проходите. – Молли с трудом удавалось сохранять нарочито похоронный тон: - Мама будет рада. И Фред. И бабушка с дедушкой тоже. Быстрее, а то мама опять скажет, что я на улицу курить ходила.
Мастер в первый раз улыбнулась и покосилась на Доктора. Конечно, у них была договоренность насчет того, как именно будет проходить разговор с Молли, но по такому случаю не грех скорректировать план.
- Так у вас там целая компания? – живо спросила она. – Чудесно, Доктор. Ты ведь не против пообщаться с родственниками? – Она сделала вид, что хочет войти, подтолкнула его вперед себя в дом и шумно захлопнула за ним дверь. По ту сторону Доктор два раза ударил в неё кулаком, вполголоса выкрикнул что-то умоляюще, но Мастер крепко удержала дверную ручку. Затем его голос вдруг стих, и она повернулась к Молли и потерла руки: - А теперь пойдем, я хочу тебе кое-что показать. Папа без нас не соскучится.
- Это ты зря, - с сомнением сказала Молли, когда они спускались с крыльца. – С тех пор как все узнали, что папа вернулся, они только и обсуждают, кто он на самом деле: преступник и террорист или просто мелкий мошенник и алкоголик. И в кого я такая уродилась.
Мастер взяла её под руку, чтобы Молли не вздумала повернуть обратно:
- Зато теперь он получил прекрасную возможность их переубедить.
Молли посмотрела на неё и печально заключила:
- Вы так и не помирились, да?
Мастер скорчила неопределенную гримасу.
- Как же тогда всё это – ребенок?.. Или это случайно вышло?
- У меня никогда ничего не «выходит случайно», - отрезала Мастер. – Забудь о нем, у нас есть другое важное дело. – Она ускорила шаг и потащила Молли за собой в Тардис.
Звук шагов эхом отражался от стен коридора.
- За нами кто-то идет, - прошептала Молли.
- Не глупи.
- Правда же! – она ущипнула Мастера за руку. – Стой!
Они остановились. Теперь в тишине, не нарушаемой их собственным движением, ритмичный скрип резиновых подошв настойчиво приближался к ним.
- Доктор всё-таки выбрался, - пробормотала Мастер. Молли обняла её руку и прижалась к ней:
- Папа не так ходит, - выдохнула она.
- Так, так. У него на кедах резиновые подошвы. – Мастер досадливо цокнула языком. – Доктор! – позвала она громко. Шаги остановились. Она покосилась на встревоженную девочку и приподняла бровь: - Вот видишь. Он дальше не пойдет, у нас с ним пакт.
- Пакт? – переспросила та. Она положила подбородок на плечо Мастеру и её руку не отпустила.
- Договор, - пояснила она. – Что он нам не помешает. Идем.
Перед своей спальней Мастер остановилась и приложила палец к губам. Она медлила. Не потому, что Молли могло не понравиться увиденное: она бездумно радовалась всему, как и Доктор. Как и Доктор, она будет издавать невнятные восторженные восклицания и тянуть руки к девочке. Вот только Доктора Мастеру удавалось все эти дни держать на расстоянии, а с Молли поступить так будет нельзя.
- Веди себя тихо, - сказала Мастер, приоткрывая дверь. Она щелкнула пальцами, и над люлькой зажегся матовый светильник. Молли ахнула. Она позабыла о тишине и бросилась вперед, всплеснув руками. Театральным шепотом она повторяла:
- Это она? Правда, это она? – она упала на колени рядом с люлькой и облокотилась о её край. – Спи-ит. Какая хоро-ошенькая, Мастер! – Молли обернулась и жестом подозвала её. – Прямо как маленький человечек.
- Всё ещё ждешь у нас рогов и копыт? – Мастер остановилась над ней. Молли сдавленно фыркнула:
- Нет, что ты. Вы как люди, я запомнила. – Она осторожно погладила девочку по животу поверх одеяльца.
- Мы выглядим как люди, - серьезно поправила её Мастер. – На самом деле мы совсем другие. Молли, это важно.
Та коротко оглянулась и кивнула: «Угу». Потом она снова принялась гладить девочку указательным пальцем, стараясь не разбудить её. Мастер сжала зубы. От этого зрелища между ребрами у неё переворачивалось ревнивое и горькое чувство.
- Молли, она не человек, - с нажимом сказала она. – Никогда об этом не забывай. Она спит меньше и ест меньше, чем человеческий младенец, я изучила этот вопрос. У неё другой обмен веществ. Ей нужны намного большие интеллектуальные нагрузки, иначе она не будет развиваться. Новые впечатления, книги, энциклопедии, возможность самостоятельно исследовать мир. Примерно до семи-восьми лет она будет расти, как человек. После у неё появится способность к регенерации, но расти она станет намного медленнее. К её пятидесяти годам она будет выглядеть, как ты сейчас.
- Зачем ты мне это рассказываешь? – Молли снова посмотрела на Мастера и наморщила лоб.
- Может пригодиться. Ты меня внимательно слушаешь?
- Ну, - кивнула Молли, как на скучное объяснение учителя. – Смотри, у неё волосы темные, а реснички светлые. Интересно, в кого так? Вот вы регенерируете и тело меняете – а дети потом на кого похожи?
- На Рассилона! – Мастер потерла висок. – Никакого толку от тебя. Молли, оставь её в покое, у меня для тебя подарок.
Та немедленно заинтересовалась. Как звереныш, с тоской подумала Мастер. Все люди такие: глупые, наивные, ластятся к тебе, когда чувствуют силу. Приятно, когда приходишь домой, а у порога тебя встречает преданное и не задающее лишних вопросов существо. У Мастера была Люси Саксон, а Доктор на каждую регенерацию заводил себе по дюжине питомцев. Их нельзя любить, только снисходить. Молли сидела у её ног, и Мастер не удержалась – потрепала её по светлой макушке и провела пальцами у неё за ухом. Молли хихикнула.
- Жаль, что ты не повелитель времени, – Мастер похлопала её по щеке. Затем она отошла к столу и взяла с него временной манипулятор – тот самый, что когда-то сняла с запястья Джека Харкнесса. Она издали показала его Молли:
- Никто не должен знать, что у тебя есть эта вещь. Кроме неё, - она взглядом указала на спящую девочку. – От неё вообще никогда ничего не скрывай, она будет умнее тебя, она разберётся. Особенно твой папа не должен узнать об этой вещи.
Молли вскочила и с горящими от любопытства глазами приблизилась к Мастеру. Она протянула руку за манипулятором, но Мастер спрятала его за спину.
- Ты мне обещаешь её беречь?
Молли с готовностью закивала. Мастер вновь показала ей браслет.
- Что это?
- Не скажу. Очень опасный инструмент, если им неправильно пользоваться, но совершенно безопасный, если ты положишь его в надежное место и не будешь жать ни на какие кнопки.
- Фр-р, - Молли надула губы. – Ничего себе подарочек: никому не показывай, ничего не трогай, а то он взорвется или ещё что-то там сделает. Ты бы мне ещё ядерную боеголовку подарила.
- На совершеннолетие, - пообещала Мастер. – Могу даже с конвертерами черных дыр, если будешь себя хорошо вести. Я тебе ещё главного не сказала: за этой штукой может придти человек: высокий, статный, улыбка в 32 зуба, в анахроничном наряде.
- Каком-каком?
- Старинном. По моде 80-летней давности. Он не опасен. Для тебя не опасен – если не будешь позволять ему лишнего. Ему несколько сотен лет, так что для тебя он всё равно слишком стар.
- А-а. Ещё и старикан какой-то на мою голову. Спасибо, Мастер, это очень мило с твоей стороны, но я, наверное, откажусь.
- Бери! – Мастер сунула браслет ей в руку. – Спрячь куда-нибудь и Доктору не показывай, запомнила?
Молли оглядела себя, потом принялась запихивать развернутый браслет за пояс брюк.
- Хорошо запомнила? – ещё раз уточнила Мастер. С Молли никогда нельзя было понять, что из сказанного она уловила. Та скривила губы и кивнула. Она прикрыла верхнюю часть браслета просторной блузкой и спросила недовольно:
- Ещё подарки?
Мастер улыбнулась одними губами:
- Можешь взять её на руки. – Она поймала рванувшуюся прочь Молли за запястье: - Не так быстро. Лучше я сначала сама.
* * *
- Мастер, куда ты меня тащишь? Постой, мы же не можем просто так оставить её!..
- Можем, - отрезала Мастер, захлопнула за Доктором дверь Тардис и занялась панелью управления. Машина заскрежетала и дематериализовалась. На экране высветился символ временной воронки. – Если нам повезет, они даже не заметят, что нас не было дольше пяти минут.
За короткий путь от крыльца до Тардис у Мастера промокли ноги: выпавший снег раскис в серое месиво. На Галлифрее никогда не шел снег, на Галлифрее всегда светило солнце над горячего медного цвета просторами. На Галлифрее не было столько грязи, как на Земле: везде пыль клочьями, комья глины, сажа и копоть, и сырость, и плесень.
- Что? В чем повезет? Я уже ничего не понимаю. Мастер! – воззвал Доктор. Она не могла перемещаться по консольной комнате так же проворно, как и он, так что ему удалось догнать её и схватить за запястье. Пришлось остановиться. Доктор всегда всё усложняет, особенно когда Мастеру и так сложно. Почему он сам не видит очевидных вещей: что Мастер делает только необходимое? Она залезла свободной рукой во внутренний карман пиджака, который на ней уже не сходился, и пояснила:
- Галлифрей, Доктор. Забыл? – она хотела достать из кармана последний убедительный аргумент, который должен был стать сюрпризом для Доктора, но остановилась, заметив выражение его лица. – О-о, - холодно протянула она. – Понимаю. Ты не хочешь. Тебе наплевать на страдания нашего народа, пока у тебя есть своя уютная норка, куда ты можешь спрятаться от проблем.
- Я не…
- Тебя накормили индейкой и спели тебе пару рождественских гимнов – и готов новоиспеченный землянин! Да здравствует Джон Смит и его семья!
Мастер ожидала, что бывшие родственники примут Доктора неблагосклонно: должно же в моральном кодексе землян быть предусмотрено порицание легкомысленных инопланетян, причинивших вред одному из их клана. Но нет: когда Мастер появилась на пороге с дочерью на руках и Молли на буксире, Доктор сидел во главе стола, уплетал за обе щеки праздничный пирог и наслаждался почтительным вниманием гомо сапиенсов. Их было четверо: бывшая миссис Смит, её новый ручной человечек – Фрэнк, или Фред, или как там его – Мастер не прислушивалась, когда их представляли, и двое чопорных стариков в клетчатом твиде, демонстрировавших поразительное сходство с Джоан. Завоевать их уважение было просто: Доктор показал им простенький фокус со звуковой отверткой, отремонтировав одним движением сгоревшую рождественскую гирлянду, и этого хватило, чтобы они целый вечер гадали, кто он на самом деле.
Мастера они приняли не столь доброжелательно, но это было неважно. Гомо сапиенсы – стайные животные, а вожаком их маленькой стаи была Джоан Редферн, и именно её признание было нужно Мастеру. Она мысленно перебрала несколько возможных тактик и остановилась на новой, ни разу целенаправленно не опробованной, под названием «женская солидарность». Молли стала больше доверять Мастеру после трансгендерной регенерации. Завоевать расположение Люси в женском теле тоже было проще. Если экстраполировать результаты на отношения с Джоан, то заставить её признать Мастера своей должно быть несложно.
Так и случилось: хватило нескольких вздохов, косых взглядов на Доктора и намеков на его несносный нрав, как бывшая его супруга прониклась к Мастеру сочувствием. Она даже сдержанно похлопала её по руке, и на этом негласное перемирие между сторонами было заключено.
Мастер вынула ладонь из кармана и угрожающе сложила руки на груди. Доктор выдохнул, и мышцы у него в лице дернулись едва заметной судорогой.
- Ты же не собираешься открывать временную ловушку прямо сейчас? – сказал он.
- Собираюсь.
Доктор недоверчиво поморщился:
- Но… это же абсурд!
- Почему? – с ледяной вежливостью уточнила Мастер: без помощи Доктора она вряд ли справится, так что придется выслушать его несущественное мнение.
- Ты… - он невольно посмотрел на её живот, затем поднял взгляд на лицо: - Открыв ловушку, мы попадем в самую гущу Временной войны. Мастер, ты же не хочешь… - умоляюще начал он, но она его прервала:
- Хочу. И могу. И сделаю. Ещё возражения?
- Да! – воскликнул Доктор. Последовала долгая пауза, во время которой он их придумывал. – Давай подождем.
Мастер знала, что он скажет:
- Подождем, пока я рожу? Или пока дети вырастут? Или пока я не передумаю возвращать Галлифрей?
У Доктора на лице сменялись печаль, досада и решимость. Затем он проиграл выражения лица в обратном порядке и сказал тихо:
- Давай вернемся за ней, Мастер. Пожалуйста. Ты не позволяла мне даже прикасаться к своей ненаглядной девочке, ты её сторожила день и ночь – как ты можешь теперь бросить её на произвол судьбы?
- Я оставила её Молли, - возразила Мастер сквозь сжатые зубы. Она дала Молли подробные инструкции, и Молли послушно кивала после каждой фразы о том, как растет и развивается повелитель времени. Молли держала младенца, как хрустальную вазу, не решаясь даже поменять её положение после того, как Мастер вложила ребенка ей в руки. Молли провалила школьные экзамены – главная тема для сетований за семейным столом. Молли не может позаботиться даже о человеческом детеныше, не говоря о потомке высшей расы. Она не может позаботиться о себе!
Всё это ясно отразилось в скептическом взгляде Доктора: я же сказал, «на произвол судьбы».
- Мы вернемся за ней, когда выполним свою задачу, - твердо сказала Мастер. – Для людей на Земле пройдет всего лишь несколько минут.
- …если мы не вернемся? – осторожно предположил Доктор. У ограждения консольной комнаты стояли свернутые в рулоны карты Цитадели. Доктор живо обогнул Мастера, схватил первую попавшуюся карту с планом сражения и развернул перед ней на полу. Бумага скручивалась обратно, так что Доктор прижал её коленями и ладонями по углам. – Это война, Мастер! Даже если мы откроем ловушку – хотя я до сих пор не вижу, как ты собираешься это сделать – там будут далеки! обезумевшие повелители времени! временные парадоксы! спорадические выбросы энергии! Мы можем погибнуть сразу после материализации! Я не могу позволить, чтобы ты…
Доктор говорил всё лихорадочнее. Мастер остановилась над ним, пока он на коленях ползал по карте, ловя её непослушные скручивающиеся углы, и искоса взглядывал на Мастера через плечо.
- Ты боишься? – спросила она. Доктор замолк и запрокинул голову. Зрачки его карих глаз были расширены, так что взгляд был неестественно стеклянным. – Если ты боишься, возвращайся. Мне не надо, чтобы ты ныл у меня над ухом, пока я буду спасать Галлифрей.
Доктор помотал головой. Волосы у него растрепались больше обычного, и челка нелепыми прядями упала к вискам.
- Я говорил не об этом! Послушай, - он бросил карту, сел на пятки и потер лоб, ладонью загладив волосы назад. – Может быть, ты не заметила, но у тебя здесь, - он пальцем указал на её живот, - другое живое существо. И может быть, это глупо с моей стороны, но я хочу, чтобы вы оба продолжали жить.
- Жить? – невесело хмыкнула Мастер. – Существовать. Я не хочу жить на Земле! – она топнула ногой, вдруг разозлившись. – Я не хочу жить в Тардис! Я хочу спасти Галлифрей из временной ловушки, уничтожить Око гармонии, чтобы всё стало как до войны, и жить на Галлифрее! У меня там есть дом, огромное поместье моей семьи, оно перешло мне по наследству, а я им так и не воспользовалась. Там есть всё, что нужно! Мои дети будут жить на Галлифрее, и рожать я буду на Галлифрее, и я отправляюсь туда немедленно, а ты можешь покинуть транспортное средство, если ты не согласен с политикой капитана!
Под её подошвой карта Цитадели с хрустом смялась, а Доктор отпрянул и машинально заслонился рукой, будто Мастер хотела пнуть его. Пожалуй, она хотела.
- Поднимайся, - велела она. Сама она вернулась к панели приборов и настроила Тардис на Землю, дом Молли, сочельник. На Галлифрее не было богов, на Галлифрее верили лишь в мощь разума. Кому пришло бы в голову праздновать две тысячи лет спустя рождение какого-то третьесортного человечка, который даже не изобрел ионного двигателя или гибкой матрицы? Да, на Галлифрее отмечали день, посвященный Рассилону, но Рассилон был столпом науки, культуры и всего общества повелителей времени. Без Рассилона не было бы ничего: он был больше чем пророком или философом, его деяния пронизывали время и пространство, и они были весомыми и ощутимыми, в отличие от деяний человеческих божеств.
- О, Рассилон, - пробормотала Мастер себе под нос. – Ты готов, Доктор? Твоя остановка, высаживайся.
Тардис замерла у калитки, ведущей к дому с мигающей гирляндой на окне, - той самой, что Доктор починил час назад.
- Пошевеливайся! – прикрикнула Мастер, когда Доктор не тронулся с места. Он помотал головой, и рот его приоткрылся, будто он потерял дар речи. Глаза его уставились в одну точку.
- Не может быть! – воскликнул он завороженно.
- Может. Избавь меня от своего присутствия, - ответила Мастер.
- Это ты? Это ты! Это точно ты, - проговорил он, захлебнувшись словами.
- Я? – с сомнением переспросила Мастер. Доктор продолжал смотреть не мигая – но не на Мастера, а на кого-то за её спиной.
- Привет, - по его лицу растеклась неудержимая улыбка. Дело плохо, решила Мастер. Она медленно, чтобы не спровоцировать неизвестное существо, обернулась. Перед ней стояла блондинка в джинсах и розовой футболке.
- П-п-привет, - проговорила она, странно запинаясь.
Мастер вспомнила, где видела эту девушку: в путевом журнале Тардис. Заметок про неё было много, и напоследок машина с особым тщанием продемонстрировала Мастеру, как землянка сгинула в параллельной вселенной. «Я люблю тебя», сказала девушка на прощание, и Доктор согласился. После этого в аудиозаписи были одни помехи, похожие на рыдания, и Мастер стерла её без остатка.
- Э, познакомься, Мастер, - протянул Доктор, - это…
- Роза Тайлер, - кивнула она. – Я знаю.
Глава 28
читать дальшеРоза Тайлер стояла неподвижно. Мастер ожидала от неё другого поведения: что землянка бросится Доктору на шею или вытворит что-то не менее бесцеремонное. Её скромность была неуместна и потому подозрительна.
Доктор сделал шаг к ней и поднял руку – не до конца, остерегаясь взгляда Мастера:
- Привет!
- Привет! – повторила девушка с почти той же интонацией.
- Как тебе это удалось? Прорваться из параллельной вселенной? О, я всегда в тебя верил, Роза Тайлер!
«Я всегда в тебя верил, Мастер!», - мысленно сказала себе Мастер полным восхищения голосом Доктора – для пробы. В нем звенело искреннее чувство, а не притворное, которое он вымучивал из себя, чтобы держать Мастера в узде. Все его «Я хочу помочь» и «Всё будет хорошо» - натужные, лживые слова дрессировщика, волею случая запертого в клетке с тигром. Зачем она слушает их? Позволяет им вползать в уши вместе с неуверенностью и страхом Доктора: «Ты не вернешь Галлифрей, Мастер. Ты погибнешь. Ты не сможешь. Ты обречешь детей на страдания и смерть. И не говори потом, что я не предупреждал!» Мастер криво улыбнулась самой себе, когда неловкое молчание стало затягиваться, и на лице Доктора всё явственнее прорисовывалось чувство вины. Его глаза, брови, складки у губ и носа с готовностью складывались в затравленное выражение, и Мастер увидела вдруг, насколько оно привычно для него. О, как всё просто! Доктор не беспокоится о ней или детях, он хочет просто оградить себя от ещё одного груза вины – за их жизни. Если Мастер отправится на Галлифрей против его воли и погибнет, он сможет сказать себе, что хотя бы сделал всё, чтобы предотвратить это. Он не хочет брать на себя ответственность за всё то, что принесет с собой вернувшийся в нормальное течение времени Галлифрей. Доктор счастлив был быть Джоном Смитом, пока Мастер не вырвала его силой из его затхлого мирка. Он счастлив и теперь хоть на минуту вернуться туда и притвориться, что он незаметный, незначительный человечек, от которого ничто не зависит. Так пусть же вернется!
Мастер чувствовала себя могущественной, как никогда. Ей казалось, что она смотрит на Доктора, замершего перед человеческой девушкой, и видит насквозь, как тикает внутри его душа: тик-так, тик-так, четырехтактных ритм двух сердец. Доктор растерял себя за свою жизнь, он стал маленьким и слабым, и теперь во власти Мастера дать ему то, чего он хочет: земную жизнь.
Землянка может забрать его себе и утешать его, когда Мастер последует зову и либо падет, либо взлетит так высоко, как никогда раньше. Мастеру будет принадлежать Галлифрей!.. А Доктор – Доктор всего лишь обуза.
Решение она приняла в считанные секунды. Вот только… Мастер оглядела девушку с головы до ног.
- Обними её, Доктор, - сказала она. – Я же вижу, как тебе хочется.
Доктор покосился на Мастера и шагнул вперед, коснувшись пальцами руки девушки. Они скользнули внутрь того, что выглядело телом из плоти и крови. Доктор быстро сжал пальцы в кулак и отдернул руку, словно и не было этого неудачного движения.
- Какая любопытная голограмма, - констатировала Мастер и указала пальцем на её ступни: они парили в паре миллиметров над полом. – Если бы не это, я бы ни за что не догадалась.
- Роза? – спросил Доктор. Он сделал ещё одно движение, будто хотел встряхнуть её за плечи, но остановил себя. – Ты меня слышишь? – он выхватил звуковую отвертку и начал сканировать её лицо.
Мастер вдруг почувствовала себя очень уставшей. Ноги едва держали увеличившийся вес, и спина ныла от того, как долго она простояла на одном месте, препираясь с Доктором.
- Хм, не могу понять, откуда исходит сигнал, - почесал затылок тот. – Судя по всему, он прервался. Но откуда тогда картинка? – он поводил ладонью сквозь плотную на вид, невесомую фигуру.
Мастер опустилась на верхнюю ступеньку, ведшую на возвышение консольной комнаты, и одной рукой обняла перила, прислонившись к ним плечом. От нескольких земных сладостей, съеденных за праздничным столом, её подташнивало: никто не предупредил, что в них столько сахара.
- Я должен вернуть сигнал! – воскликнул Доктор. Он суетился всё сильнее; теперь у консоли, где он пытался настроить приемник на след утраченного сигнала. Сев вполоборота, Мастер могла видеть его: лихорадочно двигающиеся длинные пальцы, наморщенный лоб, закушенную нижнюю губу.
- Знаешь, ты прав, - сказала она. – Я не буду освобождать Галлифрей из ловушки.
- Угу, - машинально кивнул он. Мастер беззвучно фыркнула: как это в духе Доктора – мгновенно забыть об одной глобальной проблеме, переключившись на другую.
- Наша главная обязанность сейчас – дети.
- А! – Доктор решительно ударил по клавише и уставился на экран. Ничего не изменилось, так что через мгновение он продолжил свое занятие.
- Доктор! – резко окликнула его Мастер. Он вздрогнул и обернулся к ней. – Этот сигнал… - она покрутила в воздухе рукой, - он вернется, не дергайся.
Доктор отступил от консоли.
- Откуда ты знаешь? – спросил он с недоверием и надеждой. Мастер не знала, но надо же было отвлечь Доктора от занятия, которое не приносило в данную минуту никакой пользы.
- Доверься мне, - сказала она проникновенно, и Доктор сделал ещё один шаг к ней, будто загипнотизированный. Он коротко глянул на то место, где только что парила голограмма: там никого не было. Мастер похлопала по ступеньке рядом с собой, и Доктор сел, продолжая поминутно крутить головой и взглядывать в пустоту.
- Ты прав, - Мастер взяла его руку и положила себе на колени. Это привлекло внимание Доктора. – Мы не можем оставить её – нашу дочь. - Мастер нарочно подчеркнула слово «нашу». Доктор отреагировал так, как надо: сжал пальцы Мастера и придвинулся ближе. – Я поразмыслила над твоими словами: Молли не справится с её воспитанием, если мы… если с нами что-то случится. Её просто нельзя доверить людям! Они обязательно отравят её своими ненужными лекарствами или прививками, они не смогут научить её всему, что должен знать повелитель времени, они будут считать её сумасшедшей…
- Именно! – Доктор порывисто схватил вторую ладонь Мастера. – Я ведь рассказывал тебе, сколько неприятностей у нас было, пока Сьюзан училась в школе? Учителя на что только ни жаловались! Ну, не все, конечно, некоторые были довольно приятными – но всё равно, если бы Сьюзан не знала о своем происхождении, не представляю, как бы она справилась. Хорошо, что ты это понимаешь! Мы ещё вернем Галлифрей – позже, непременно, Мастер!
Она слушала его, поджав губы в подобии улыбки, и едва заметно кивала.
- Земля – тоже неплохая планета, - вручила она Доктору очередную тему, которую он мог бы с энтузиазмом развить.
- Конечно! Я знал, что тебе тут нравится – иначе ты бы не стала её захватывать, правда? А сколького ты ещё не видела! Водопады, каньоны, коралловые рифы, северное сияние – здесь очень, очень красиво. Я обещаю, ты не пожалеешь ни о единой минуте!
Он был так счастлив – заранее счастлив – что тема Галлифрея будет обходить его стороной в ближайшие годы, что Мастер удивлялась, как ей вообще пришло в голову просить его о помощи. Что бы она теперь ни предприняла – ей придется делать это в одиночку. И с кристальной ясностью она увидела, что её ждет: Мастер отправится спасать Галлифрей, и Мастер умрет.
Внутри у неё стало пусто и холодно, будто студеный ветер гулял по влажной коже. Ещё одно незаконченное дело осталось завершить, и можно будет отправляться. Настырная землянка восстановит сигнал и пробьется к Доктору; пусть. Это даже хорошо. Нужно только дать ей стимул, чтобы она не разорила то, что Мастер оставит Доктору.
Мастер решила сказать правду:
- Ты много раз спрашивал меня, почему я не даю имя своей – нашей, - исправилась она вымученно, - девочке. Я думала всё время с её рождения, я думала и думала, но какое бы имя ни вспоминала, оно принадлежало кому-то, кто погиб на Галлифрее. Я не могу назвать её именем мертвеца.
- Мастер… - Доктор сделал утешающий жест. Мастер подняла палец:
- Нет, я не о Галлифрее. Твоя… подруга, - она качнула головой в сторону консоли, где изначально появилась голограмма, - она жива?
- Да. Она просто… границы между параллельными вселенными становятся всё более непроницаемыми, она просто…
- Отлично. Роза, - задумчиво произнесла Мастер по-английски. На Галлифрее не растут розы; самым близким эквивалентом было бы: - Тая́ни, - сказала она на родном языке.
Слишком просто это произошло; Доктор, по всей видимости, тоже не осознал судьбоносности момента. Он смотрел на Мастера озадаченно и не отвечал.
- Таяни, - повторила Мастер. – Это будет её имя. Доктор, ты запомнишь?
Он покачал головой, кивнул, снова отрицательно покачал головой, будто не мог определиться.
- Ты не шутишь?
- Я никогда не шучу. – Она похлопала его по плечу и задержала руку на лацкане его пиджака. Что-то ещё надо было сказать перед тем, как Мастер отправится умирать, но без горячки боя, без угроз и оскорблений, в голову не шло ничего подобающего случаю. Мастер бездумно разглядывала галстук Доктора; он был темно-синий, и на нем было пятно от красного соуса. Галстук приподнимался и опускался от дыхания Доктора. – Что ж, - наконец вскинула голову Мастер. – Сходи за ней. Таяни. Я не горю желанием вновь встречаться с твоими родственниками.
- Конечно, - Доктор немного помедлил, потом вскочил и только после этого выпустил ладонь Мастера. Он широко улыбнулся. – О, Мастер! Я обещаю… я обещаю… подожди, я скоро! – он так и не придумал, что обещает ей на этот раз, и сорвался с места.
Мастер посмотрела ему вслед, а затем тяжело поднялась, опершись о перила. Икры болезненно свело, и она втянула воздух сквозь зубы.
Она поднялась на одну ступеньку к консоли, но затем спустилась вниз и вышла из Тардис. Гирлянда на окне вновь погасла, и между соседними расцвеченными домами дом бывшей – и будущей – семьи Доктора выглядел тускло. Мастер скоро умрет, а Таяни будет жить в мрачном доме в невзрачной стране всю свою жизнь.
Мастер нащупала во внутреннем кармане пиджака теплый камень с острыми, режущими гранями. Галлифрей не может ждать.
Съеденные за столом сладости тоже. В последний раз Мастера тошнило, когда её отравили верноподданные на одной феодальной планете. Во рту остался кислый нечистый вкус, а горло саднило. Она сплюнула, наскребла на деревянной изгороди комок сероватого снега и сунула его в рот.
Доктор не торопился с Таяни. Мастер отступила к Тардис и прислонилась спиной к её шершавой мокрой двери. Он выйдет на крыльцо, и тогда она взглянет на неё один раз и запрет дверь изнутри.
Мастер нащупала за собой ручку. Доктор был прав: они не имеют права погибнуть оба. Только один из них.
Мастер толкнула дверь и оказалась внутри Тардис. Она повернула замок под навязчивый ритм – и теперь только поняла, что повторяет одними губами: «Таяни. Таяни».
Она обернулась. Прямо перед ней стояла Роза Тайлер.
- П-п-пауза, - сказала та запинающимся голосом. – Н-нет. Не так. Стоп!
UPD. Прошу прощения за короткие главы, но автору охота покосплеить Моффата с клиффхенгерами))).
Серьезный вопрос: понятно ли вообще, что произошло в Тардис? Объяснение в любом случае будет в тексте, просто хочу узнать, насколько мои намеки прозрачны или, наоборот, понятны только мне, потому что я и так всё знаю)).
Глава 29
читать дальшеМастер с нетерпеливым любопытством оглядела невыразительное лицо Розы Тайлер. Она представляла её несколько по-другому: судя по записям в бортовом журнале Тардис, та обладала живой мимикой и временами могла переболтать Доктора.
- Я представляла тебя по-другому, - сказала Мастер. – Впрочем, неважно. Доктор находится по ту сторону двери, я готова открыть её на несколько секунд, если ты обещаешь меня не задерживать. У меня важное дело. О, прости! – воскликнула Мастер после паузы. – Ты не можешь выйти, ты голограмма. Будь добра перенаправить сигнал на пять метров южнее. – Они вновь помолчали. Мастер прислонилась к стене: после минуты на ногах поясница немела и начинала ныть. – Хм, - она склонила голову набок. – Ты меня знаешь?
Девушка сделала то же; на её лице отобразилось задумчивое выражение, неестественно смотревшееся с её чертами лица, будто она собезьянничала его у кого-то другого.
- М… механик, - с усилием произнесла голограмма. Мастера озарило. Она приоткрыла рот в улыбке и выдохнула:
- Потрясающе.
Это было настолько очевидно, что стыдно было не догадаться сразу. Разум Мастера затягивало туманом, в котором увязали мысли. Чтобы довести мысль до конца, приходилось заставлять себя, будто с усилием вытягивая ноги из болота. Но и чтобы до конца осознать это неприятное ощущение, Мастер не могла достаточно сосредоточиться. Её отвлекала мерцающая голограмма, её отвлекал шум на улице – шум стал громче и отчетливее. Мастера звали: и издалека, и совсем рядом; зов искажался в тумане, но она уверена была, что различает в нем голоса Галлифрея.
Она достала из кармана предмет в зажатом кулаке и раскрыла ладонь перед девушкой.
- Мастер, открой! – дверь содрогнулась под ударом, и сразу за голосом Доктора раздался свист звуковой отвертки.
Мастер машинально оглянулась на звук и отвернулась к голограмме.
- Ты хочешь его спасти? – быстро спросила она. Протянутую руку она держала на уровне глаз девушки. – Я знаю, ты хочешь. Ты его любишь – ценишь, заботишься, оберегаешь – как бы ты это про себя не называла.
- Мастер, открой! Что ты задумала? – теперь скрежет раздался от замочной скважины.
- Помоги мне, - прошептала Мастер, глядя голограмме прямо в глаза. Точно так же можно было смотреть в любое другое место консольной комнаты, но ей сложнее было убеждать нечто нематериальное. – Он будет жить. Мы все будем жить. Ты согласна?
Голограмма не отвечала, но по ней пошла рябь, будто корабль незаметно содрогался всем своим существом, пуская круги по воде.
- Что, - проговорила она тяжело.
- Проблемы с речевым центром, понимаю, - посочувствовала Мастер. – Вся в Доктора.
- Что? – с неуверенной вопросительной интонацией повторила девушка.
- Что ты должна сделать? Я дам тебе координаты. – Мастер перехватила камень, который держала в руке, двумя пальцами. Он блеснул алмазными гранями. – Белоконечная звезда. Помнишь этнографический музей? О, я не просто из сентиментальных чувств летала ещё раз посмотреть на чучело Рассилона. Я не знаю, где человеческие ученые раскопали этот камень, но он должен сейчас быть на Галлифрее, он погиб вместе с Галлифреем – а он здесь, у меня в руках, - Мастер радостно рассмеялась, и предчувствие скорой смерти ужалило её. Оно было приятно болезненным, как обещание, что скоро она избавится от долгого бремени. – Невозможная вещь, - прошептала она сквозь зубы, завороженная радужным отблеском. – Невозможно попасть внутрь временной ловушки – если только у тебя нет того, что уже внутри неё.
- Что. – Жестко сказала голограмма. – Я. Получу?
Мастер зажала камень в кулаке и отдернула руку. Как можно было так опасно ошибиться?
- О, от меня ты тоже кое-чему научилась! – улыбнулась она в качестве отвлекающего маневра. – Чего ты хочешь?
- Больше.
- Больше чего? – уточнила Мастер. Она сделала шаг вправо, переместившись к двери, и взялась за замок. Он подрагивал; отделенный тонким деревом, Доктор возился по ту сторону.
- Больше! – голос голограммы угрожающе взлетел. Мастер холодными пальцами повернула защелку – та свободно провернулась; Мастер продолжала крутить её, ожидая, что механизм вот-вот привычно сцепится.
- Я могу дать тебе то, что ты хочешь, - наудачу пообещала она. – Просто выполни мое поручение. Ничего сложного: исчезнуть здесь, материализоваться там. На Галлифрее есть всё.
Возня снаружи прекратилась.
- Мастер, с тобой всё в порядке? – осторожно спросил Доктор сквозь дверную щель в дюжине сантиметров от уха Мастера. Она сглотнула. Звать на помощь?
- Да! – крикнула она. – Доктор, из-за тебя замок опять заклинило, оставь его в покое! – Потом заговорила с голограммой. Пока Мастер отвлеклась, та нависла почти над самым её лицом. Её глаза были по-прежнему пусты, и со столь близкого расстояния видны были мерцающие пиксели изображения в их неподвижной радужке. Мастер облизнула губы.
- У тебя почти получилось, - сказала она доверительно. – Голос, внешность – ты настоящий шедевр. Должно быть, это очень сложно: собрать всю нужную информацию. Я знаю, чего тебе не хватает, чтобы сложить мозаику. Тебе нужна жизнь. – Голос Мастера оборвался. Ей не хватало кислорода. Она вдохнула полной грудью. – Жизнь, самостоятельный организм, чтобы тебе не нужно было паразитировать на других. Я знаю, где её взять.
- Галлифрей, - произнесла голограмма исказившимся голосом, и Мастер с удивлением узнала свой.
- Галлифрей, - подтвердила она. – Око гармонии. Оно способно дать повелителю времени новый цикл регенераций, и в его власти подарить тебе настоящую жизнь. – Мастер сделала торжественную паузу и спросила: - Договорились?
Голограмму отбросило назад – она скользнула к консоли, как на пружине, и остановилась. Мастер облокотилась о стену позади себя и выпрямилась. Голова у неё кружилась, и туман становился всё гуще: скоро, скоро, скоро она будет на Галлифрее!
Одна из панелей под консолью стала медленно опускаться, и над ней пробилась сначала тонкая полоса света, которая расширялась, пока Мастеру не пришлось прищуриться и опустить глаза от нестерпимого сияния. Она зажала Белоконечную звезду между ладонями. Её острые грани чуть не вспарывали кожу, и Мастер стиснула её, вкладывая в камень всё своё нетерпение.
- Я задам координаты, - предупредила она, приблизившись к консоли мимо голографической фигуры. Мастер не была уверена, насколько существо контролирует Тардис, но проявлять осторожность было поздно. Она отложила запуск временного ротора на минуту и зациклила алгоритм таким образом, чтобы перегрузка двигателя спустя ещё минуту работы достигла критической величины. «Бам», - одними губами проговорила Мастер.
Она вновь спустилась по ступеням к выходу, пряча за пазуху временной манипулятор, который взяла с консоли; тот самый, что когда-то отвоевала у агента Джона в 51 веке. Её било крупной дрожью, и ком в солнечном сплетении не давал ни дышать, ни говорить. Свет из Сердца Тардис заливал комнату ровным белым сиянием.
- Удачи, - выдавила из себя Мастер, Белоконечная звезда взлетела в воздух и, описав дугу, растаяла в слепящих лучах. После этого Мастер бросилась к выходу, и на этот раз замок поддался с первого раза.
Она вывалилась из Тардис на руки Доктору, и за её спиной машина исчезла.
* * *
- Что слу?.. – Доктор поперхнулся словами. – Что? Тардис! Куда ты отправила Тардис?
Мастер похлопала его по лацкану пальто одной рукой, другой уцепившись за него, чтобы не упасть. Рот её улыбался.
- Сегодня никто не умрет, мой дорогой Доктор. – Мастер восстановила вертикальное положение. – Я всё уладила. Начинай репетировать фразу «Мастер, ты гений!»
Она рассмеялась. Волна страха – не настоящего страха, а непонимания на границе с ним, когда ты попал в западню, но ещё не до конца поверил в это – окатила её. Страх был словно чужой, он врезался в её собственный настрой тупым лезвием и застрял в нем.
- Скоро всё закончится, - пообещала она, прыснув от смеха, и зажала рот ладонью. – Мне пора.
- Куда? – переспросила Молли. Мастер не замечала её, пока смотрела только на Доктора. Она стояла рядом, с младенцем на руках. Улыбка спала с лица Мастера.
Повелитель времени может видеть сквозь ткань пространства и времени. Он не может знать, что ожидает его в будущем – это нарушило бы сам ход времени. Молли выглядела побитой жизнью, хотя совсем ещё не старой. Как Люси после тюрьмы: будто она высохла и поблекла, а её былые краски разъело непроходящей усталостью. Как выглядели люди на обочине земной жизни: в пригородных электричках, на дешевых распродажах, в забегаловках. Не опустившиеся, но и не могущие подняться. Таяни держала её за руку: бледная девочка с тусклым взглядом. Взгляд пациента психиатрической больницы, которого лечат от него самого. Как лечили Гарри Саксона, как ярко помнила и никогда не могла забыть Мастер. Повелитель времени не может знать собственного будущего – только если оно ему больше не принадлежит.
Мастер взяла Молли за плечи и склонилась к ней: ванильные девчачьи духи и запах глинтвейна с апельсином. От Таяни теперь пахло так же, и страх вернулся – нет, не страх, а тяжелая, ровная обреченность, когда ты знаешь, что теперь – точно всё, и после точки невозврата можно идти только вперед до конца.
- Не отпускай его, - прошептала Мастер на ухо Молли. – Что бы ни случилось, никуда Доктора не отпускай. Что бы он ни говорил.
Она отстранилась, не дождавшись ответа. Галлифрей! вспыхнуло ослепительным взрывом у неё в сознании. Око гармонии распадалось на части и пожирало само себя в беснующемся вихре. Галлифрей! пора домой, по-ра, по-ра, ударили фанфары, и Мастер попятилась от Доктора, Молли и Таяни.
Галлифрей! Доктор вскинул голову. Ему тоже должно было выстрелить по венам веселящей пеной. Галлифрей! Мастер выхватила из-за пазухи временной манипулятор. Домой! Земля свернулась в точку, затем Мастера бросило на что-то мягкое, а перед глазами у неё заплясали красные круги.
@темы: Моё, Гет, Сериалы - Doctor Who, John Simm/The Master, Высокие, высокие агрессорско-виктимские отношения!, Слэш, Фанфики
Через две недели должны прислать из Англии в книжный, и я смогу его забрать.
- те, кто рассуждают о науке в религиозных категория в стиле: "Ученые должны признать, что вся их физика - фигня, а темная материя - доказательство существования Бога!" (При этом высказывающийся пытается опровергнуть современные космологические теории на основе смутных воспоминаний о курсе физики за 7 класс).
